Ольга не сразу поняла, что спокойствие её дома было временным. В тот субботний вечер она просто вытирала раковину на кухне и думала, чем бы удивить мужа — обещал вернуться пораньше, без задержек и авралов. Через пару часов в квартире витал запах корицы и сдобы.
Зазвонил домофон. Резко, в самое сердце. Она вздрогнула — слишком громко и неожиданно прозвучало в тишине. Подошла и нажала кнопку.
— Оленька, родная, открывай! Мы с Аней и Кирюшей! Выходные освободились, решили вас порадовать!
Это была Людмила Степановна — тётя мужа. Последний раз они виделись на каком-то семейном юбилее пару лет назад.
— Конечно, проходите, — Ольга нажала на кнопку, уже понимая, что вечер пошёл не по плану.
Через несколько минут в коридоре громоздились два чемодана, пакет с едой и раскидана у порога обувь. Аня, дочь Людмилы, стояла с телефоном в руках и безучастным лицом, а Кирюша — мальчик лет шести — сразу побежал на кухню.
— Как же у вас тут уютно! — воскликнула Людмила, проходя в зал. — Просто отдых для души!
— А вы… надолго? — осторожно поинтересовалась Ольга, убирая с дивана плед, чтобы освободить место.
— Ну ты что, Оленька, — махнула рукой гостья. — До понедельника всего. Два дня, перекантуемся, а там уж и поедем к Сергею в Ярославль.
Ольга улыбнулась сквозь сжатые зубы.
— Понятно.
Когда пришёл Антон, муж Ольги, он выглядел удивлённо, но сдержанно. Он обнял тётю, поцеловал племянницу, и только глаза его задержались на жене чуть дольше обычного.
— Я думал, вы через неделю к Сергею? — спросил он, снимая куртку.
— Так получилось, — отмахнулась Людмила. — Мы решили не тянуть. Да и Аня устала. Кирюша скучает по дяде. Правда, Кирюша?
— Я хочу планшет, — сказал мальчик, развалившись на кресле с конфетами, фантики валялись вокруг.
Ольга быстро сообразила, что ужин придётся переделывать. Она мысленно прикинула, сколько ещё осталось куриного филе, и потянулась за телефоном — надо было заказать доставку, если не хватит.
— Оленька, только без вашего перца, — сказала Людмила из гостиной. — Мне нельзя острое. И без томатов. Кислоту вызывают. Определенная диета после проблем с жкт.
Всё внутри Ольги сжалось. Она знала — с этого вечера всё будет не так. Но попыталась взять себя в руки.
— Хорошо, приготовлю по-другому, — сказала она спокойно, хотя в голове уже звучал тревожный звон.
Вечер прошёл на удивление тихо. Аня уткнулась в телефон, Кирюша заснул на диване, Антон смотрел футбол, а Людмила обсуждала новости и жаловалась на соседей. Ольга слушала вполуха, накрывая на стол.
— А у вас раздельный санузел? — вдруг спросила Людмила.
— Да, — кивнула Ольга.
— Как удобно. Аня у нас долго умывается, марафет наводит.
Ольга согласно кивнула. И теперь каждое утро, начиная с девяти, она слышала, как шумит вода, как кто-то пинает тумбочку и включает фен.
В понедельник Ольга проснулась в семь двадцать — ей на работу к девяти, но она не спала с пяти. Людмила уже готовила кашу на кухне и вела долгий разговор по телефону. Ребёнок носился по квартире с разноцветным мечом, а Аня мыла волосы в её ванной и громко включала музыку. Антон ушёл на работу раньше обычного.
— Мы на автобус сегодня не успеваем, — сказала Людмила, вытирая руки о полотенце. — Придётся до среды задержаться. Ещё Серёжа там заболел, и нам к нему пока не надо. Он с температурой. А у нас ребенок.
— Хорошо, — только и смогла сказать Ольга, хотя внутри у неё всё оборвалось.
Она повернулась к плите, будто что-то проверяла, хотя просто не хотела, чтобы Людмила видела выражение её лица. Плечи опустились, и казалось, воздух в квартире стал гуще.
Вечером Антон пришел тихо, даже обувь снял аккуратно у порога. Ольга ждала его в спальне, уткнувшись в список покупок — пыталась сосредоточиться, чтобы не сорваться.
— Ты говорил с тётей? — спросила она негромко.
— Она сказала, что это временно, — пожал он плечами. — Сергей приболел. Ну потерпи немного, Оль.
— Я уже молчу третий день, — она посмотрела на него. — Но они шумят. Всё везде раскидано. Кирюша вредничает, раскрасил мои документы. Аня ходит в нижнем белье по кухне.
Антон опустил взгляд.
— Я поговорю. Правда. Только не сегодня. День тяжёлый был.
Но ни завтра, ни послезавтра разговора не последовало. Людмила будто поселилась всерьёз и надолго: разложила свои кремы в ванной, притащила чайник и сказала, что её сын его порекомендовал, «вода мягче». В шкафу появились баночки с приправами, и однажды Ольга заметила, что часть её посуды стоит в пакете у двери.
— Это старьё, — прокомментировала Людмила. — Мы на дачу увезём. Освобождаем тебе место, Оленька. Благодарить не надо.
Ольга ничего не ответила. Просто достала из шкафа недостающие тарелки и расставила обратно. В глубине души шевельнулась злость, но пока она выглядела, как усталость.
На пятую ночь Кирюша проснулся с криком — ему приснилось, что потолок падает. Он плакал почти час. Аня хлопнула дверью и ушла спать на кухню. Ольга сидела в зале с ребёнком на руках, хотя сама завтра должна была быть в офисе к восьми.
— Ты как зомби, — пошутила коллега Марина, когда Ольга пришла с потухшим взглядом и двумя пакетами под глазами.
— Родственники приехали, — только и сказала Ольга.
На седьмой день Людмила принялась за перестановку.
— Диван неудачно стоит. Надо передвинуть. И кресло. И шторы, прости Господи, унылые. У нас в доме раньше такие были — тоска серая.
Ольга вернулась с работы и не сразу поняла, куда попала. Комната казалась чужой. Стол стоял не удобно, журналы были сложены в стопку и перевязаны шнурком, а её любимая ваза с сухоцветами исчезла.
— Она пыль собирала, — объяснила Людмила. — Мы её убрали. А Кирюша сломал. Ну, чуть-чуть.
Ольга прошла мимо, села на край кровати и уставилась в стену. На полу валялась детская куртка, в ванной капала вода, а из кухни доносился запах пережаренного мяса. Раньше она любила этот дом. А теперь казалось, будто он заболел.
— Антон, — сказала она, когда муж вошёл, — сегодня ты говоришь с тётей. Или я.
Он только тяжело выдохнул и пошёл в душ.
В восемь вечера Людмила снова рассказывала историю про бабушкин самовар, а Аня сидела, закутавшись в чужое полотенце, и обсуждала в голос свой блог в соцсетях. Ольга встала.
— Людмила Степановна, можно вас на минутку?
— Конечно, Оленька, — ответила та и прошла следом в спальню.
Ольга закрыла дверь.
— Вы обещали остаться на два дня. Прошла неделя. Простите, но у нас тесно. Мне тяжело. Это моя квартира, а не ваш дом и я не могу больше это терпеть.
Людмила долго молчала, потом медленно села на стул.
— А мы, значит, вам мешаем? Мы же помогаем, а ты не довольная, со стороны же виднее.
— Не мешаете, — выдохнула Ольга. — Просто вы гости. Захватили мою территорию. И я впустила вас на выходные.
— Мы же семья, — с нажимом сказала женщина. — Это ты нелюдимая. Живешь в своем мире. У Антона и так мало родни. Ты, видимо, хочешь его отрезать от всех?
Ольга открыла рот, чтобы что-то сказать, но Людмила уже встала.
— Антон должен знать, с кем живёт. Мы не побираемся. Мы приехали с добром. А ты — как чужая.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Через минуту Ольга услышала, как Аня шепчет что-то матери. Потом в зале включился телевизор.
Антон пришёл поздно. Он выглядел потерянным.
— Что ты тёте сказала?
— Что они задержались. Что я устала. Что это мой дом.
Он опустился на корточки и посмотрел на неё снизу вверх.
— Она плакала. Сказала, ты выгнала их. Что ты жестокая.
— И ты поверил?
Он не ответил.
— Я завтра не пойду на работу, — сказала Ольга. — Уберу дом. И подумаю, что делать.
Антон кивнул, будто сдался. Он сел на край кровати, ссутулившись, как школьник, которому поставили двойку.
— Может, они уедут через пару дней, — неуверенно сказал он. — Ну правда.
— Может, — ответила Ольга, хотя знала: если она ничего не предпримет, дней станет больше, чем пальцев на руках.
Утром в квартире было тихо. Гости отсутствовали. Ольга проснулась рано, на этот раз без будильника. На кухне валялись обёртки от конфет, полотенце лежало на полу, а на подоконнике стоял недопитый компот в кружке.
Она начала с ванной. Сложила чужие пузырьки, протёрла зеркала, вымыла раковину. В шкафу под раковиной обнаружила три пустые упаковки от ватных дисков и чужую расчёску.
Потом перешла к залу. Сдвинула обратно диван, вернула кресло, сняла навязанные Людмилой наволочки с рюшами и достала свои. Убрала со стола ненужные свечки и декоративные салфетки с вышивкой, на которых была странная надпись: «Всё к лучшему». Она вздохнула и скомкала одну из них.
К обеду появилась Людмила в новом платье с прической.
— А ты чего дома? — спросила, словно это было ненормально.
— Отгул, — спокойно ответила Ольга. — Устала. Решила заняться домом.
— Ну ты молодец. Хозяйственная. Я бы предложила помощь. Но у меня не тот возраст, — усмехнулась женщина и направилась к холодильнику.
— Людмила Степановна, — Ольга обернулась. — Вы не сказали, когда планируете уезжать?
Женщина застыла с банкой в руке.
— Мы ещё не решили. Аня ищет билеты. Всё дорого, да и с пересадкой. А Кирюша хочет ещё зоопарк посетить.
Ольга кивнула. Потом спокойно добавила:
— Вы понимаете, что я не могу больше жить в такой обстановке?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что нам нужно восстановить порядок. Вернуться к нашей жизни. А вам — ехать к Сергею. Как планировали.
— То есть ты нас выгоняешь?
— Нет, — Ольга помолчала. — Но я сегодня была в поликлинике. У меня давление. Стресс. Я не могу работать, не высыпаясь. Я не могу жить в собственном доме, как в коммуналке.
Людмила молча поставила банку с компотом и вышла.
Вечером Ольга нашла свои серёжки в коробке с мелочами Людмилы. Это были серьги, которые она носила редко, но хранила в особом футляре. Она взяла коробку, открыла и обнаружила внутри ещё свои духи, заколку и даже крем, который она искала две недели.
— Это зачем здесь? — спросила она у Антона.
Он пожал плечами.
— Может, по ошибке?
— По ошибке в чужой косметичке?
Антон ничего не ответил. А Ольга пошла в спальню и закрылась.
На следующий день Кирюша разлил стакан с соком, потому что не получил мороженое. Облил ковёр краской акварельной. А потом умудрился порвать штору - катал машинки на подоконнике.
Ольга стояла в дверях и смотрела, как Аня говорит: «Кир, ну ты чего?» и снова утыкается в экран. Людмила же комментировала новости по телевизору, как будто ничего не произошло.
— Всё! — сказала Ольга. — Я вызвала участкового.
— Что? — Людмила резко повернулась. — Ты в своём уме?
— Да. Я не могу вас выгнать — значит, будет разбираться полиция.
— Это ты с нами так? С семьёй?
— Да. С теми, кто выкинул мои вещи, сломал мебель, использует мои вещи без спроса и собирается жить здесь без конца.
— Это ты всё придумала! — закричала Людмила. — Мы гости! Мы с добром!
— Тогда соберите вещи и уезжайте по-добру. Или будем решать с участковым.
В этот момент в квартиру вошёл Антон. Он остановился у порога. Посмотрел на жену. Потом на тётю.
— Ты правда вызвала полицию?
— Да.
Он ничего не сказал. Только прошёл мимо, сел в кресло и закрыл глаза.
Ольга достала телефон. Проверила время. Участковый должен был быть через пятнадцать минут.
Она почувствовала, как дрожат пальцы, но не от страха — от напряжения, которое накапливалось всё это время. Сначала она думала, что перегибает. Что усталость делает её раздражённой. Что надо быть терпимее. Теперь — больше не думала. Теперь — действовала.
Людмила металась по комнате. Аня молча сложила на диван худи, наушники и какую-то косметику. Кирюша плакал, сидя на полу, требуя мультики.
— Ты с ума сошла, — наконец выдавила Людмила. — Ты же понимаешь, как ты нас опозорила?
— Я защищаю свой дом, — спокойно сказала Ольга. — И свою жизнь.
— Мы уйдём сами. Нам не нужны твои цирки. Вот только Антон с тоже не останется.
Ольга взглянула на мужа. Он всё ещё сидел в кресле, не двигаясь.
— Я никуда не иду, — сказал он наконец.
— Что?
— Я остаюсь. С Олей.
— После всего? После того, как она на нас полицию натравила?
— А ты — подумала, на кого ты натравила всю эту неделю меня? На мою жену меня. А я велся. Думал она преувеличивает. Был на работе и не вникал. Думал родня не навредит.
Людмила хотела что-то возразить, но села. Молчала. Только глядела исподлобья, сжав губы.
Раздался звонок в дверь.
— Не надо, — выдохнула Людмила, — мы уходим.
Ольга открыла. На пороге стоял молодой мужчина в форме, с папкой под мышкой.
— Добрый вечер. Жаловались на проживание без согласия?
— Да. Но, кажется, уже не требуется. Люди собрались.
— Всё-таки под запись нужно пояснить. Скажите, вы собственник?
Ольга кивнула. Показала паспорт и копию договора.
— Я предупреждала, просила уехать. Никто не слушал. Посторонние вещи в ванной, ущерб квартире, ребёнок разбил посуду. Есть свидетели — соседка через стенку жаловалась на шум. Попытка украсть сережки.
— Понял. Составим рапорт, чтобы не было повторных нарушений. Подпишите здесь.
Через полчаса коробки, сумки и чемоданы стояли у двери. Кирюша всё ещё хныкал. Аня не проронила ни слова. Людмила перед уходом подошла к Ольге.
— Ты разрушила всё. Антон теперь совсем не наш.
— Он взрослый человек, — сказала Ольга. — А вы — переступили все границы.
Когда дверь закрылась, стало тихо. Очень. Словно весь воздух обновился. Ольга включила свет в зале. Всё было не на своих местах, но это уже не имело значения.
Антон подошёл и обнял её.
— Прости, что молчал. Знаешь... я раньше думал, что семья — это когда терпишь. А теперь понял — это когда тебя слышат.
Ольга слабо улыбнулась.
Она прошла в ванную, собрала оставленные мелочи в пакет, вынесла его к двери и вернулась в комнату. Села на диван, прижав к груди подушку, и впервые за много дней — просто выдохнула.
Они с Антоном сидели молча. И в этой тишине было больше уюта, чем во всей суете прошлой недели.
Иногда, чтобы защитить свою жизнь, приходится делать то, чего боишься. Даже если это — вызвать полицию. На родственников.