Ольга не спешила снимать пальто. В прихожей было прохладно — отопление в доме включали позже, чем хотелось бы, и пол, выложенный серой плиткой, словно втягивал в себя остатки тепла. На кухне закипал чайник, из комнаты слышался тихий плеск воды — дочь умывалась после занятий. Вечер был обычный, почти спокойный, если не считать ощущения тревоги, подступавшей к горлу, как только Ольга вспоминала недавний разговор с мужем.
— Мама просто хочет пожить немного у нас. Ну что такого? Дом большой. Места всем хватит.
Слова Артёма застряли в голове, как кость в горле. Она ещё тогда заметила, как он избегает смотреть ей в глаза, будто сам понимал: «немного» — это про месяц, два, максимум. А тут... было ясно, что речь о «навсегда».
Ольга положила сумку на тумбу, разулась и тихо направилась на кухню. Взяла кружку, поставила на стол. Всё вокруг было обустроено по её вкусу — от серо-голубой плитки на фартуке до деревянных полочек с баночками специй. Эту кухню она продумывала сама, с душой, радуясь каждому найденному решению. Даже шторы выбирала долго, пока не нашла именно те — с тонкой веточкой эвкалипта на белом фоне.
Щелкнул замок.
Ольга вздрогнула, не сразу осознав, что за звук. Потом услышала, как кто-то возится с дверью, поворачивает ключ, толкает створку.
На пороге стояла Татьяна Аркадьевна. Высокая, сухощавая, в тёмном плаще и с выражением победителя на лице. В руках у неё была большая хозяйственная сумка и... связка ключей. От их двери.
— Вы... откуда у вас ключи? — Ольга не узнала собственного голоса. Он звучал глухо, будто говорил кто-то другой.
Свекровь прошла в прихожую, стянула перчатки, медленно и обстоятельно. Не торопясь.
— Артём дал. Я же теперь буду у вас жить. Он говорил?
Ольга стояла неподвижно, словно вкопанная. Горячая волна поднялась от шеи к щекам.
— Он говорил. Но... мы договаривались обсудить. Вместе.
— Ну вот и обсудим, — с усмешкой ответила свекровь и двинулась вглубь квартиры. — Ты про чайник не забудь. А то у тебя часто что-то пригорает.
На кухне повисла тишина, в которой каждый предмет казался чужим. Даже любимая кружка в руке.
Свекровь поставила сумку на табурет, огляделась.
— Хм. Я бы холодильник сюда переставила. Удобнее же.
— Простите, — сдержанно сказала Ольга. — Но кухня — это моё пространство. Я тут всё сама продумывала.
— Ой, ну что ты, — усмехнулась Татьяна Аркадьевна. — Ты просто завидуешь, что я теперь хозяйка.
Слова ударили по вискам.
— Хозяйка?
— Ну а как же. Квартира-то на Артёма записана. А он — мой сын.
Ольга прижала руки к столешнице, пытаясь удержать равновесие. Она знала: квартира действительно была куплена на имя мужа. Тогда так было проще — кредит одобряли по его зарплате, а она была в декрете. Но всю мебель, ремонт, бытовую технику — всё это они покупали на её накопления, премии, подарки родителей. Каждый квадратный метр обошёлся в бессонные ночи и сдержанные желания.
— Мы с Артёмом — семья, — тихо сказала Ольга. — Мы вместе покупали этот дом. И никто не станет здесь главнее меня.
Свекровь уселась на табурет, поправила сумку.
— Ну, это ты ему скажи. А он считает, что раз я в годах и одна, то мой дом — там, где мой сын. А значит — здесь.
Из ванной вышла Алина. Заметив бабушку, удивлённо замерла.
— Привет, бабушка... Ты к нам?
— Не "к вам", а "к себе", — поправила её свекровь. — Теперь я здесь буду жить.
Ольга невольно посмотрела на дочь. Девочка опустила взгляд, сжала зубы.
— Алиночка, иди в комнату переоденься. Потом будем ужинать, — произнесла она, стараясь не выдать дрожь в голосе.
Когда дочь ушла, Ольга накрыла стол, молча. Каждое движение давалось с трудом. Свекровь комментировала всё — от ножей до занавесок. Постепенно Ольга поняла: та не просто приехала в гости. Она уже приняла решение. Распланировала, присвоила. И что самое страшное — Артём, похоже, с этим согласен.
Он пришёл поздно, уставший, с потёртой папкой в руке. Ольга не стала встречать его в прихожей. Просто сидела в комнате, делая вид, что читает. Алина уже спала. В воздухе висел запах тушёной курицы — свекровь успела ещё ужин приготовить, для сына, при этом отодвинув всё, что Ольга заранее поставила в холодильник.
Артём, как ни в чём не бывало, прошёл мимо, кивнул и только потом вернулся, заметив её молчание.
— Ты чего такая?
— А ты не догадываешься?
Он вздохнул, сел напротив.
— Маму на работе уволили. Опять. Ей некуда. Да и возраст... Ну не оставлять же её одну в той дыре.
— Никто и не предлагал её бросать. Но ты даже не спросил. Она вошла, как в свою квартиру. С ключами.
— Я хотел тебе сказать... но подумал, ты разозлишься.
— А я и злюсь, — Ольга встала. — Я живу в ощущении, что теперь здесь никто не спрашивает моего мнения. Что меня как будто отодвинули. И это только первый день. Боюсь представить, что будет когда вещи перевезет.
Артём замялся.
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Она с порога заявила, что теперь хозяйка. Что квартира твоя, и она здесь "у себя". А ты... тебя все устраивает, ты никогда не перечишь ей. Хоть бы раз меня защитил, встал на мою сторону.
Муж замолчал, потом встал и пошёл на кухню. Там уже сидела свекровь, разложив перед собой квитанции, блокнот и ручку.
— Тёма, нужно будет к понедельнику составить список покупок. Здесь нет нормального чая, да и сковороды ужасные.
— Мам, может, потом?
— Нет, давай сразу. А то вы тут всё наобум делаете. Порядка никакого. Завтра займусь кухней. Нужно всё по-новому расставить. Я так не привыкла.
Ольга слышала каждое слово. Стояла в дверях и вдруг поняла: если не остановить сейчас, потом будет поздно.
— На кухне ничего переставлять не нужно, — спокойно, но твёрдо произнесла она. — Здесь всё устроено так, как удобно нам с Артёмом.
— Тебе, ты хотела сказать, — с лёгкой усмешкой ответила свекровь. — А теперь я здесь живу, и мне тоже должно быть удобно.
Артём почесал затылок.
— Может, вы как-то договоритесь...
Ольга посмотрела на мужа.
— А ты на чьей стороне, Тём? Просто скажи. Честно. Мне тогда будет легче.
Он опустил глаза.
— Я между двух огней...
— Неправильный ответ, — прошептала она.
Следующие дни напоминали дурной сон. Свекровь вставала рано, на кухне гремела посудой, оставляла свой след в каждом углу. Ольга приходила с работы — в холодильнике появлялись другие продукты, дочка жаловалась, что бабушка вмешивается в её занятия, устраивает допросы.
— Ты опять с телефоном? А математику сделала? Почему волосы не собраны? — всё это произносилось тоном командующего. А когда Ольга пыталась вмешаться, свекровь приподнимала бровь:
— Не мешай воспитывать. У тебя и так дочь избалованная.
Однажды, вернувшись с работы, Ольга не нашла своей косметики в ванной. Вместо неё — коробка со средствами Татьяны Аркадьевны. Полка была освобождена, как будто прежней хозяйки здесь не было вовсе.
— Я просто прибрала, — объяснила свекровь. — У тебя всё валялось. Да и возраст у тебя уже не тот, чтобы столько мазюкать на себя.
Ольга молча закрыла шкафчик. В груди всё бурлило, но говорить уже казалось бесполезным. Артём всё чаще уходил раньше, приходил позже. Дома бывал час-другой — и в сон. Словно нарочно избегал разговоров.
Точку поставила одна суббота.
Ольга вымыла полы, навела порядок, поставила пирог в духовку. Хотела устроить тихий вечер — посмотреть с дочкой фильм, поговорить, просто почувствовать дом своим. Свекровь с утра ушла — "по делам".
Но вернулась она не одна. С ней была её подруга — весёлая, громкая женщина в леопардовом пальто. За ними тащился мужчина в спортивном костюме, с двумя пакетами.
— Это Галина Петровна и Валерий Павлович. Они пока у меня поживут, — бодро объявила Татьяна Аркадьевна. — У них там с квартирой проблемы. Ночевать негде.
Ольга застыла.
— Поживут? У нас?
— Ну не на улице же им, — пожала плечами свекровь. — Комната есть. Расположатся, не бойся, места хватит.
— А ты, — Ольга повернулась к мужу, который в этот момент вошёл с пакетом продуктов, — ты тоже знал?
— Я... — он покраснел. — Мама сказала, что ненадолго. Пару дней, максимум.
Ольга села за стол. Смотрела, как чужие люди ходят по её дому, рассматривают мебель, заглядывают в холодильник. Чужие. Как и она сама теперь.
Галина Петровна с интересом рассматривала обои в коридоре.
— Уютненько, конечно, — протянула она. — Но телевизор у вас маловат. Мы, кстати, свой привезли. Надо будет подключить.
Ольга просто встала и ушла в спальню. Закрыла дверь, присела на край кровати. Её собственная подушка пахла чужими духами. Свекровь снова меняла постель, "освежала", не спросив. Казалось, каждый угол был помечен новой хозяйкой.
Позже она услышала, как смеются на кухне. Как Артём пытается быть любезным, подливает чай гостям. Как Галина называет его «наш Тёмочка», а Валерий — хлопает по плечу и говорит: «Ты, Тёма, мужик! Всё правильно делаешь — мать рядом, друзья рядом. Так и надо!»
Ольга подошла к зеркалу. Под глазами тени, губы сжаты. Выглядела она так, как чувствовала себя внутри — будто съёжилась, потерялась среди вещей, которые больше ей не принадлежали.
Вечером, когда все улеглись по углам, она села на кухне. Открыла ноутбук. Долго смотрела на экран, потом набрала в поиске: "Снять однокомнатную квартиру. Срочно. Без агентов."
На следующий день, когда Артём ушёл по делам, а свекровь занялась завтраком для гостей, Ольга зашла к дочери.
— Алиночка, мы с тобой скоро переедем. Только я и ты. Тихо, спокойно. Как раньше.
Девочка ничего не ответила. Только крепко обняла.
Через три дня Ольга собрала вещи. Не всё — только нужное своё и дочкино. Свекровь, заметив коробки, подняла бровь:
— Куда это ты собралась?
— Домой, — коротко ответила Ольга.
— Какой ещё домой? Это и есть твой дом!
— Нет, Татьяна Аркадьевна. Это — ваша сцена. А я в этом спектакле больше не участвую.
— Ты же не можешь просто взять и уйти! — вмешался Артём. — А Алина? А мы?
— Алина со мной. А нас... нас больше нет.
Он пытался что-то сказать, шёл за ней до порога, но остановил не страх потери — страх скандала при чужих людях. И это Ольга поняла сразу.
Через неделю они с дочерью уже жили в новой квартире — крошечной, с видом на соседний дом, с мебелью, собранной по объявлениям. Но каждый вечер здесь пахло печеньем и тишиной. Никто не открывал дверь своим ключом. Никто не двигал мебель. Никто не командовал.
Ольга нашла вторую работу. Алина помогала маме по дому. Иногда, по вечерам, они вдвоём пекли булочки, устраивали «киновечера» с пледом и попкорном. В этой квартире было немного пространства, но много воздуха. Много свободы.
Артём написал только однажды. Коротко. Без «прости» и без «вернись». Просто поинтересовался, как там Алина. Ольга ответила, что всё в порядке. Больше он не появлялся.
Через знакомых она вскоре узнала, что Валерий с Галиной всё-таки остались в той квартире надолго. Свекровь даже устроила небольшую перестановку — купили новый диван в зал, заменили плиту на кухне. Только Артём всё чаще задерживался на работе, а однажды, по слухам, и вовсе уехал к родственникам в Калугу — «отдохнуть, развеяться». Вроде как один.
Ольга в те дни уже получала первый заказ как фрилансер. Кто-то порекомендовал её как хорошего редактора, и пошло-поехало. Сначала текстики для сайтов, потом маленький проект, потом — постоянные клиенты.
Деньги были не ахти какие, но хватало. Главное — не приходилось ни перед кем отчитываться. И никто не отнимал у неё право распоряжаться своей жизнью.
Однажды, уже ближе к весне, на крыльце школы Ольга столкнулась с Татьяной Аркадьевной. Свекровь вышла из такси в новой дублёнке, но лицо у неё было бледное и уставшее. Похудела. Стала как-то меньше. В руке — конверт, в глазах — злость.
— Вот, — без приветствия сунула ей в руки какие-то бумаги. — Алине положена компенсация за квартиру. Пусть подписывает.
Ольга мельком взглянула. Квитанции, какие-то расписки, претензия. Почерк чужой, с нажимом.
— У меня для вас ничего нет, — сказала Ольга спокойно. — И Алина не подписывает документы, которые даже не понимает.
— Ты ей всё вбила в голову! — свекровь покраснела. — Думаешь, лучше всех? Просто сбежала! Подсунула моему сыну пустоту вместо семьи!
— Нет, — Ольга выпрямилась. — Я просто вышла из той семьи, где меня не слышали. И знаете, что? Лучше уж одна — чем с толпой, которая зовёт это «родственностью», а ведёт себя как захватчики.
— Ты просто завидуешь, что я была хозяйкой! — процедила свекровь. — Хоть раз в жизни!
Ольга усмехнулась.
— Хозяйкой? В квартире, где никто тебя не ждал? В семье, где ты отняла у сына уважение к собственной жене? Если вы называете это властью — берите. Мне она не нужна.
Свекровь сжала губы, что-то буркнула и ушла, зябко кутаясь в воротник. Ольга смотрела ей вслед. Без жалости. Без злости. Просто — как на человека из прошлого.
Ольга больше не жила в ожидании. Не ждала, что её услышат, заметят, дадут слово. Её голос был с ней. Всегда. И этого хватало, чтобы чувствовать себя хозяйкой своей жизни. Без скандалов. Без претензий.