"... Прасковья Ивановна попросила зятя сходить в погреб за картошкой и солеными огурцами, а сама подошла к внучке.
- Ты пока не лезь к нему с вопросами. Сама виновата, я тебе так скажу. Раз у вас семья, значит, всё вместе нужно решать.
- Я же как лучше хотела, - начала оправдываться Любаша, - а получилось ..."
Читайте: Кризис среднего возраста
После новости, которую сообщила бабушка, в доме повисло молчание. Хоть из-за Толика Любаша попала в больницу, такого бесславного конца ему не желала. Даже забыла об украшениях, присела на стул и положила руку на живот. В этот момент Ваня, который тихо стоял и слушал разговор взрослых, произнёс:
- Я этому дяде воду приносил... Он меня просил...
- Когда это было? - в один голос спросили Люба, Дима и Прасковья Ивановна.
Ваня ответил, подробно рассказав, как дядя из деревни подошёл к нему сначала перед уроками, а затем догнал у самого дома. Говорил Ваня тихо, словно выдавливал из себя каждое слово. Заметил, что в дом дядю не впустил, тот стоял на лестничной площадке. Добавил, что не хотел ничего говорить, чтобы не расстраивать мать. Облегчив душу, ребёнок смотрел на маму, отца и бабушку так, словно ожидал заслуженного наказания. Но Любаша задумчиво произнесла:
- Он и ко мне подходил, но я не стала с ним разговаривать...
- Как? Почему я об этом узнал только сейчас? - спросил Дима. В его голосе звучали нотки обиды. - Получается, что у нас в семье у каждого свои секреты? Разве мы не одно целое?
Люба встала и подошла к мужу, который стоял у окна, положила руки на его плечи, попросила:
- Не обижайся, Дима, прошу тебя. Я просто не хотела портить тебе настроение. Это ведь после разговора с Толиком я в больницу попала, так мне было неприятно. Он шантажировать меня собирался, я это сразу поняла, но не думала, что он к Ване придёт. Скорее всего, ему деньги были нужны, думал получить их от меня, но не вышло. Когда он это понял, решил через Ваню действовать.
Дима молчал, не отвечал, но по его виду было заметно: он обижен. Прасковья Ивановна постаралась разрядить обстановку, пригласила всех к столу, похваставшись перед зятем:
- Я тебе, Дима, блинков пышных испекла в печке. Сметанкой полила и маком посыпала. Ванюшке кулеш сварила. Сейчас дам отведать.
Прасковью Ивановну гости поблагодарили, но аппетита ни у кого не было. Ели, но нехотя, чтобы не обидеть хозяйку дома, а она уже и не рада была, что сообщила страшную новость.
До самого вечера Дима говорил с Любой натянуто, точнее, он просто отвечал на вопросы. Прасковья Ивановна попросила зятя сходить в погреб за картошкой и солеными огурцами, а сама подошла к внучке.
- Ты пока не лезь к нему с вопросами. Сама виновата, я тебе так скажу. Раз у вас семья, значит, всё вместе нужно решать.
- Я же как лучше хотела, - начала оправдываться Любаша, - а получилось...
- Как всегда, - подытожила бабушка. - Но не переживай, любаша. Дима твой отходчивый, думаю, что долго обижаться не будет. Но пусть это будет для тебя уроком на всю жизнь.
- Я уже сто раз об этом пожалела. Теперь нам дома не видать, денег ведь нет. И спросить уже не с кого. Скорее всего, их пропажа - дело рук Толика... Нет его - нет денег.
Прасковья Ивановна тяжело вздохнула, а потом рассудила:
- Знаешь, Любаша, считай, что ты откупилась от Толика. Хоть так нельзя говорить, но теперь он уже вам никогда не сможет помешать. А деньги - это дело наживное. Кое-что у меня в запасе имеется. Думаю, что мать Димы вам тоже в помощи не откажет. Да и Варвара, подруга твоя, добрая душа. Не откажет, если ты к ней обратишься. Так что выше нос: обмен состоится.
- Спасибо тебе, бабуля! - сказала Любаша, которая чувствовала себя в этот момент прескверно. Дала себе слово, что больше никогда ничего не станет скрывать от любимого мужа. Она ведь хотела уберечь его, не расстраивать, а вышло всё наоборот.
Когда Дима зашёл в коридор, Прасковья Ивановна поспешила выйти, чтобы оставить внучку и её мужа одних. Дима молчал, словно собирался с мыслями, а Люба смотрела на него и вот-вот готова была заплакать. Потом он заговорил первым:
- Люба, маленькая ложь рождает большое недоверие, а оно в итоге разрушает отношения и чувства. Я, конечно, понимаю, что ты промолчала, потому что не хотела меня расстраивать, но давай договоримся, что этого больше не будет. Раз мы семья, значит, все проблемы должны решать вместе, а не по отдельности.
Потом он обнял Любу и поцеловал, давая понять, что больше на неё не сердится. Она же заплакала, уткнувшись в его плечо. Дала слово, что такое больше никогда не повторится. Больше всего на свете Любаша не хотела ссориться с мужем, которого очень сильно любила.
Осенний вечер уже опустился на деревню, принёс с собой дыхание наступающей зимы. Люба и Дима вышли на улицу, чтобы подышать перед сном свежим воздухом. Стояли возле большого раскидистого дуба, наблюдая, как небо затянулось густыми свинцовыми тучами, и последние лучи солнца медленно угасали за горизонтом, оставляя после себя лишь блеклую серую дымку. В такое время деревенские жители уже разошлись по домам, и на улице было тихо. Только ветер проносился по окрестностям, поднимая кружево из опавших листьев да дворовые собаки подавали время от времени свой голос...
Вернувшись с улицы, Люба и Дима направились в комнату, где обычно спали, когда приезжали к Прасковье Ивановне. Только в этот вечер уснуть они не могли. Оба не представляли, как им быть дальше.
- Моя бабушка одолжит нам денег на доплату, - сказала Люба, - она обещала.
- Моя мама тоже не откажет, - согласился Дима, - но ты же знаешь, как я отношусь к долгу. Может, подработку какую-то найду.
- Знаешь, Дима, я попробую шить больше. Раз мои полотенца и постельное расходилось по деревне на "ура". Почему бы не попробовать шить на заказ? До родов у меня будет время потренироваться. Надеюсь, что всё получится. Как ты думаешь?
- В том, что у тебя всё получится, нет никаких сомнений, но, как ты будешь успевать выполнять заказы после родов? Ведь и без того будет тяжело.
- Как-нибудь справлюсь, главное, что мы вместе, - ответила Люба. Рядом с любимым мужем она не боялась никаких трудностей.
*****
Незадолго до родов, когда Люба возвращалась из женской консультации, она увидела Дашу. Та вышла из магазина и собиралась пройти мимо, но, увидев любу, остановилась. Люба сразу отметила, что Даша на скорбящую вдову вовсе не похожа. Наоборот, при макияже и выглядит довольно свежо.
- Привет! - первой поздоровалась Даша. - Когда уже пополнение ожидается?
- Здравствуй, Даша! Прими мои соболезнования! - ответила Люба. Жену Толика она не видела давно.
Дарья переменилась в лице, искривилась, но ответила довольно спокойно:
- Он сам себе такую жизнь выбрал. Обворовал меня и мать свою напоследок, но не будем об этом. Не хочется плохо о нём говорить, но добрых слов нет. Зато теперь мне и Паше квартира останется, я ведь там прописана. Больше никто меня оттуда не станет выгонять, а там посмотрим, как жизнь сложится. В одиночку век вековать я точно не собираюсь! Конечно, для приличия похожу в трауре, чтобы люди не осуждали, а потом замуж выйду! От кавалеров у меня отбоя нет!
- Извини, Даша, я спешу, - ответила Люба. Она зашла в магазин, но после разговора с женой покойного Толика забыла, что собиралась купить. Даша ничуть не изменилась. Говорила так спокойно, как будто хвасталась. У Любы мурашки по телу пошли, ей было по-человечески жаль Толика, хотя и понимала, что он сам во всём виноват...
*****
В положенный срок Любаша родила девочку Анечку, имя для которой они с Димой выбрали ещё задолго до её рождения...