Сладкая ложь
Август выдался душным. Москва плавилась под безжалостным солнцем, асфальт дышал жаром, а в нашей с Андреем квартире не спасал даже кондиционер. Тридцать лет брака, двое детей, трое внуков. Казалось бы, все трудности позади — дети выросли, квартира в собственности, пенсия приличная. Живи и радуйся.
Андрей последние годы часто задерживался в своем проектном бюро. «Сроки горят, Лида, ты же понимаешь», — говорил он, целуя меня в щеку. Я понимала. За тридцать лет научилась понимать все его задержки, командировки, авралы. Привыкла к холодной постели и остывшему ужину.
— Может, тебе легче будет перекусывать в городе? — как-то спросила я. — Я же вижу, ты приходишь и даже не притрагиваешься к еде.
— Да какая еда, Лид, — отмахнулся он. — Кофе литрами, бутерброды на ходу.
В тот вечер я решила сделать ему сюрприз — приготовить его любимое жаркое, купить хорошего вина, надеть то синее платье, которое ему когда-то нравилось. Тридцать лет — не шутка, надо иногда освежать чувства. Так говорила моя подруга Вера, и хотя сама она была в третьем браке, в таких вещах я ей почему-то доверяла.
Жаркое томилось в духовке, вино дышало в графине, я крутилась перед зеркалом, пытаясь понять, насколько сильно синее платье выдает мой возраст. В пятьдесят пять хочется верить, что ты все еще привлекательна, особенно для мужа.
Звонок в дверь застал меня врасплох — было всего семь вечера, а Андрей обычно возвращался не раньше девяти. На пороге стояла курьер с огромным букетом белых лилий.
— Доставка для Лидии Сергеевны, — пробормотала девушка, сверяясь с планшетом.
— Это я, — удивилась я. — От кого?
— Тут написано... от Андрея Викторовича. С юбилеем свадьбы.
Я растерянно приняла букет. Какой юбилей? Тридцать лет мы отметили в апреле, тихо, вдвоем, в том самом ресторане, где когда-то праздновали свадьбу. Андрей подарил мне тогда золотой браслет и билеты на концерт моего любимого пианиста.
К букету прилагалась маленькая карточка. «Дорогой Маргарите с любовью. Навсегда твой, А.». Я перечитала текст несколько раз, думая, что ошиблась. Может, курьер перепутал адрес? Может...
Телефон Андрея не отвечал. Я оставила сообщение: «Привет, курьер принес букет, но, кажется, тут какая-то ошибка. Перезвони, пожалуйста».
Горькая правда
Букет стоял на кухонном столе, источая сладкий, дурманящий аромат. Жаркое пересохло в духовке, вино так и осталось нетронутым. Я сидела перед компьютером, в поисковой строке которого значилось: «Маргарита проектное бюро Андрей».
Я никогда не рылась в вещах мужа, не проверяла его телефон, не следила за ним. Тридцать лет доверия. Смешно, правда? И все же что-то внутри меня надломилось. Тонкий лед, по которому я так долго ходила, не замечая трещин.
Ее инстаграм нашелся удивительно быстро. Маргарита Волкова, 28 лет, дизайнер интерьеров. Сотрудница того самого бюро, где работал Андрей. Длинные русые волосы, точеная фигурка, яркие губы. И фотографии. Много фотографий счастливой пары — она и седеющий мужчина, по контуру которого я безошибочно узнала мужа, даже когда его лицо было скрыто или размыто.
«Мой Рыцарь», «С любимым в Барселоне», «Лучший выходной», «Мое счастье»... подписи к фотографиям резали глаза. Барселона? Когда Андрей был в Барселоне? Ах да, прошлогодняя «конференция по архитектуре». Три дня, из которых он почти не звонил, ссылаясь на плохую связь.
Я листала ее профиль, как загипнотизированная. На последнем фото, опубликованном всего два дня назад, она сияла, протягивая к камере левую руку с изящным кольцом на безымянном пальце. «Я сказала ДА!!!»
Духовка пискнула и выключилась. В квартире запахло подгоревшим мясом. Я сидела, не в силах пошевелиться, глядя на россыпь поздравлений под фото. Среди них был и комментарий с аккаунта моего мужа: «Люблю тебя больше жизни».
Ожидание бури
Он вернулся в одиннадцать. Я слышала, как ключ поворачивается в замке, как он снимает обувь в прихожей, как звенят ключи, падая на полку.
— Лида? Ты не спишь? — его голос звучал как обычно. Ни тени вины или страха.
Я сидела на кухне, перед нетронутым букетом. Все еще в синем платье, с остатками макияжа на лице. Перед собой я поставила его телефон — тот самый, с которого он написал «Люблю больше жизни». Он забыл его утром, впервые за долгое время. Может, судьба. Может, он сам хотел, чтобы все открылось.
— Ты забыл телефон, — сказала я спокойно, когда он вошел на кухню. — Тебе звонили.
Он застыл в дверях, переводя взгляд с телефона на букет, с букета — на меня.
— Лида, я...
— И еще привезли цветы. Прекрасные лилии для Маргариты. С карточкой от тебя. Видимо, курьер перепутал адреса.
Андрей опустился на стул напротив. Его лицо, загорелое и обветренное — лицо, которое я любила тридцать лет — вдруг постарело на десять лет.
— Прости, — сказал он тихо. — Я не хотел, чтобы ты узнала так.
— А как ты хотел? — я удивилась собственному спокойствию. — Приехать с чемоданами? Или прислать адвоката с бумагами о разводе?
— Я собирался все рассказать. Сегодня. Поэтому и задержался — мы с Ритой обсуждали, как лучше...
— Рита, — я усмехнулась. — Двадцать восемь лет. Младше нашей Анютки. Ты ей даже кольцо подарил, — шептала я, глядя на телефон, где по-прежнему светилась ее фотография с тем самым кольцом. — Нет, не кольцо. Ты подарил ей будущее. Мое будущее.
Разбитое зеркало
— Я не хотел причинять тебе боль, — сказал он.
Как смешно это звучало! Не хотел причинять боль — и два года встречался с другой. Планировал будущее с ней, а мне врал про задержки на работе.
— Сколько это длится? — спросила я, глядя не на него, а на букет. Белые лилии — символ чистоты. Какая ирония.
— Полтора года, — ответил он, и я поняла, что он врет. Фотографии из Барселоны были сделаны два года назад.
— И ты решил уйти к ней?
— Лида, пойми... между нами давно уже ничего нет. Мы живем как соседи. Когда мы в последний раз по-настоящему разговаривали? Когда ты в последний раз интересовалась моей работой, моими мыслями?
Я молчала. Что я могла сказать? Что последние десять лет вкалывала на двух работах, чтобы оплатить учебу детей? Что его «увлекательная работа» никогда не приносила достаточно денег? Что я выматывалась так, что вечером могла только доползти до кровати?
— А у нас с Ритой все иначе, — продолжал он, и в его голосе появились мечтательные нотки. — Она понимает меня с полуслова, ценит мои идеи...
— Избавь меня от подробностей, — прервала я его. — Что дальше?
— Я хотел предложить... — он замялся. — Квартира записана на нас обоих. Мы могли бы продать ее и разделить деньги. Или... я мог бы выкупить твою долю. Постепенно.
— Постепенно, — повторила я. — И где я буду жить, пока ты будешь «постепенно» выкупать мою долю?
— Ты могла бы пожить у Анютки или у Сергея. Временно.
Я рассмеялась. Громко, истерично. Мой муж предлагал мне съехать к детям, чтобы освободить квартиру для своей новой пассии.
— Уходи, — сказала я, когда перестала смеяться. — Собирай вещи и уходи. Сейчас.
— Лида, уже ночь. Давай поговорим утром...
— Нет. — Я встала. — Никаких «утром». Ты решил начать новую жизнь — так начинай ее прямо сейчас. Я звоню детям. Они должны узнать от меня, а не от твоей... Риты в инстаграме.
Утро новой жизни
Он ушел через час. Собрал самое необходимое в старый чемодан, который мы когда-то вместе купили для свадебного путешествия в Крым. Оставил ключи на столике в прихожей. Не хлопнул дверью — прикрыл ее тихо, словно боялся разбудить соседей.
Я не плакала. Не кричала. Не пыталась остановить его или выяснить подробности. Просто смотрела, как рушится моя жизнь, с каким-то отстраненным любопытством.
Дети приехали под утро — сначала Анюта, потом Сергей. Взрослые, самостоятельные, они сидели на кухне, растерянные, как в детстве, когда не понимали, почему родители ссорятся.
— Ты как, мам? — спросила Анюта, обнимая меня. В свои тридцать она была копией меня в молодости — те же глаза, те же жесты.
— Нормально, — ответила я. И это не было ложью. Я действительно чувствовала себя... нормально. Опустошенной, но спокойной.
— Я убью его, — процедил Сергей, сжимая кулаки. — Как он мог? С этой... малолеткой?
— Не нужно никого убивать, — я покачала головой. — Он сделал свой выбор. Теперь нам всем придется с этим жить.
— Ты слишком спокойна, мам, — нахмурилась Анюта. — Это ненормально.
Может быть, она права. Может, я просто еще не осознала масштаб катастрофы. Или просто онемела от боли. Но мне казалось, что где-то глубоко внутри, под слоями шока и обиды, зарождалось странное чувство... облегчения? Как будто тяжесть, которую я несла много лет, вдруг исчезла.
— Я просто слишком устала, чтобы паниковать, — сказала я. — Завтра... то есть, уже сегодня... созвонимся с юристом. Нужно все сделать правильно.
Дети разъехались к обеду, обещав навещать меня чаще. Я прибрала в квартире, выбросила злополучный букет и легла спать.
Организм отключился сам – я вырубилась прямо в одежде и очнулась только к вечеру следующего дня. Голова гудела, во рту пересохло. Еле доползла до кухни, щелкнула чайником.
В доме стояла непривычная тишина. Никто не бубнил утренние новости, не гремел чашками, требуя завтрак. Странно, но вместо тоски я почувствовала облегчение. Намазала масло на хлеб, плеснула в чашку растворимый кофе – неряшливо, как Андрей всегда терпеть не мог.
— Крошки на столе, Лида! — передразнила я его занудный тон и вдруг рассмеялась. Впервые за эти безумные два дня. Никто не просил найти чистую рубашку за пять минут до выхода.
Я открыла окно, впуская в квартиру свежий воздух и солнечный свет. Смартфон завибрировал — сообщение от Андрея: «Мы можем поговорить? Я приеду в любое удобное для тебя время».
Я не ответила. Вместо этого достала старый блокнот и начала записывать планы на будущее. Моё собственное будущее, без оглядки на чужие желания и потребности.
Позвонила в туристическое агентство и забронировала тур в Барселону — одиночный, только для себя. Открыла сайт с курсами испанского языка и записалась на пробный урок. Набрала номер парикмахерской — давно хотела сменить прическу, но все не решалась.
Предательство мужа стало болезненным, но отрезвляющим ударом. Как будто я долго смотрелась в кривое зеркало, видя искаженное отражение своей жизни, а теперь оно разбилось, и я наконец увидела реальность.
Тридцать лет я жила для других — для мужа, для детей, для семьи. Теперь настало время пожить для себя.
Телефон снова завибрировал. Андрей: «Пожалуйста, Лида, нам нужно все обсудить. Я могу объяснить».
Я улыбнулась и отключила телефон. Объяснения могут подождать. Жизнь — нет.
А вы бы смогли простить такое — или собрали бы чемодан молча?