Я устроилась на кухне, наблюдая, как за окном хлещет питерский дождь, оставляя на стекле мутные следы. Пальцы дрожали, сердце бешено колотилось, а в ушах все еще звучали отголоски моего крика, обращенного к Сергею:
— Твоя сестра зашла слишком далеко, Игорь! Чтоб она больше не появлялась в моем доме, ясно?!
Ярость вырвалась сама собой. Громче, чем обычно. Я не кричала… Я кипела.
Игорь, как всегда, даже не оторвал глаз от телефона. Промолчал. Только вздохнул тяжело, как будто я опять зря завелась.
Он ушёл в спальню, захлопнув за собой дверь. И как обычно — ни слова, ни попытки понять. Только глухая стена молчания.
Я осталась одна на кухне. Сердце стучало, пальцы дрожали, а за окном, как на заказ, хлестал питерский дождь. И всё это — отражение того, что творилось внутри.
Всё началось не сразу. Сначала — почти незаметно. Как трещина на стекле: тонкая, еле видимая.
Три года назад мы с Игорем въехали в эту двушку на Петроградке. Старый фонд, но потолки — как в театре. Старались, вкладывались, собирали уголок под себя. Уют. Комфорт. Свой дом.
Я работала в логистике, Игорь — в автосервисе. Жили просто: работа, еда, сериал на ночь. Иногда мечтали об отпуске. Мечты откладывали, но всё же мечтали.
Пока в нашу жизнь не ворвалась Вика. Его младшая сестра. Та ещё "душечка".
Младше меня на пять лет, красивая, громкая, уверенная, будто ей весь мир должен.
Сначала она появилась "на пару дней" — поссорилась с соседкой в Выборге. Спала на диване, жаловалась на жизнь, приносила пакеты с одеждой.
А потом эти "пару дней" потянулись, как бесконечный сериал. Уехала. Приехала. Потом снова приехала. Игорь дал ей ключ — не спросив меня.
Она входила, как к себе домой. В субботу утром — без звонка, без предупреждения. Могла начать готовить, могла пялиться в телефон на нашем диване. Могла запачкать ковер вином и сказать:
"Ой, ты всё равно хотела заменить его, да?"
— Игорь, поговори с ней, пожалуйста, — просила я.
— Оль, ну это же Вика. Потерпи чуть-чуть.
Она — не имеет права делать, что хочет
Утро было обычным. Я мыла голову, собиралась на работу. Вышла из душа, заворачиваясь в полотенце — и тут хлопнула входная дверь.
— Олечка, привет! — радостно крикнула Вика.
Я застыла. Мокрая, растерянная, раздражённая.
— Что ты здесь делаешь? Мы же договаривались: заранее предупреждай.
— Да брось ты. Я быстро. Продукты купила. С Игорем созванивалась — он сказал, можно.
Конечно, сказал. Без согласования, как всегда.
Вика уже плюхнулась на диван, начала вытаскивать из пакета какие-то банки, бутылки, даже свечки. И весело сказала:
— А давай я свои цветы к вам на балкон поставлю? В Выборге темновато, а у вас тут свет, шикарно же!
Я не выдержала.
— Вика, у нас балкон — метр на метр. Там и сушилка еле влезает.
Она нахмурилась.
— Ты что злая такая? Я ж для уюта… У вас тут как-то голо, как в гостинице.
И вот тут я взорвалась.
— Уют? Это ты называешь уютом? Бардак на кухне, твои вещи на кресле, пятна на ковре, теперь — цветы на балконе? Это не уют, это захват!
Она фыркнула, поджала губы и выдала:
— Чё ты раздражаешься — поговори с братом. Он же на моей стороне.
И хлопнула дверью.
Когда Игорь вернулся, я всё рассказала. От начала и до конца. Он слушал. Без слов. Потом тихо сказал:
— Оль… Ну она же семья.
— А я дежурная уборщица?
Он ничего не ответил. Просто ушёл.
А я осталась — сидеть на кухне, смотреть на дождь.
Ты перегибаешь
После того разговора Игорь стал… другим. Не в смысле злым. Просто — тише. Холоднее. Не смотрел в глаза, не спрашивал, как день.
Вика на глаза не показывалась. Видимо, решила дать нам "пространство". Но я-то знала — это затишье.
Через два дня Игорь осторожно сказал:
— Вика хочет зайти в субботу. На часик. Забрать свои вещи. Нормально?
Я кивнула.
— Пусть заходит. Но я с ней разговаривать не собираюсь. Хватит.
Он посмотрел на меня, как на чужую.
— Ты перегибаешь, Оль.
Я только усмехнулась.
Суббота. Я ушла заранее. Погулять. Проветриться. Не хотела видеть ни её вещей, ни её лица.
Вернулась ближе к вечеру. На балконе — снова её горшки с цветами. В коридоре — её шарф. На столе — записка:
Надеюсь, ты остынешь. А то Игоря жалко. С тобой невозможно.
Рука задрожала. Я скомкала записку и выкинула её в мусор.
Потом подошла к балкону — и выкинула и цветы.
Игорь пришёл через час. Увидел пустой балкон. И впервые взорвался:
— С ума сошла?! Это её цветы! Ты вообще понимаешь, что делаешь?
— Да. Кто не уважает — пусть уходит.
Он не ответил. Просто ушёл спать. А я осталась — в квартире, где наконец стало тише.
Может, разъедемся?
Неделя прошла в глухом молчании. Мы жили как соседи в коммуналке. Я — на кухне. Он — в спальне. Ни уколов, ни ласки. Просто тишина, как ватная пробка в ушах.
В один из вечеров я не выдержала.
— Если тебе так тяжело со мной… может, разъедемся?
Игорь вздрогнул.
— Что?
— Ну ты же не хочешь говорить. Не хочешь поддерживать. Зачем тогда это всё?
— А ты хочешь?
Я посмотрела ему в глаза. Устала. Без обиды, без злости. Просто — пусто.
— Я хочу быть с человеком, который меня слышит. А не с тем, кто смотрит сквозь меня.
Он сел. Сжал руки.
— Я… не знаю, что делать. Между вами война. А я — посередине.
— Нет, Игорь. Ты не посередине. Ты выбрал, когда отдал ей ключ. Когда молчал. Когда говорил "потерпи". Ты всё выбрал. Только не меня.
Он опустил голову.
— Я не хотел выбирать.
— Но ты это сделал. Просто тихо.
Я легла спать одна. Всё, что я сделала — сказала правду.
Не хочу жить в треугольнике
Ольга проснулась рано. На улице было серо, как обычно в ноябре. Дождь стучал по подоконнику. В квартире — ни звука. Игорь уже ушёл или ещё спал — неважно.
Она встала, сварила кофе, села на кухне и смотрела в окно.
Хочется тишины. Настоящей. Без подмен. Без записок от Вики. Без его молчания.
Она вытерла руки о полотенце и набрала подругу.
— Наташ, привет. У тебя свободна комната?
— Конечно. А что случилось?..
— Я уезжаю. Не насовсем. Просто — не хочу больше жить в этом треугольнике.
Ольга собрала чемодан. Несколько платьев. Документы. Косметичку. Сложила в папку важное — договор, квитанции, карточки. Остановилась у дверей.
На тумбочке лежал брелок от общего комплекта ключей. Она положила его на полку. Один.
Когда Игорь пришёл, она уже была на выходе.
— Ты куда? — спросил он, будто увидел впервые.
— К подруге. Пока. Мне нужно подумать. Без Вики. Без тебя. Без этой игры.
— Я тебя люблю, Оль…
— Я тоже. Но любви мало, если уважения нет.
Он не удерживал. Только смотрел, как дверь захлопнулась.
Теперь я не кричу
Прошла неделя. Потом две. Ольга жила у Наташи. Помогала на кухне, ходила на работу, по вечерам смотрела старые комедии и вязала — впервые за годы.
Никто не кричал. Не пялился в телефон. Не говорил:
"Ну это же Вика."
Однажды ей пришло сообщение:
Я поговорил с Викой. Она больше не придёт. Вернись.
Без "извини". Без "я понял". Просто: "вернись".
Ольга смотрела на экран. И не чувствовала ни злости, ни радости. Только понимание.
Он не изменился. Просто убрал раздражитель.
Она не ответила. Только вздохнула — и пошла варить кофе. Наташа уже проснулась, на столе лежали круассаны.
Ольга улыбнулась.
Потом подошла к зеркалу.
Раньше в нём была женщина, которая пыталась всем угодить. Теперь — другая.
Спокойная. Мягкая. Но — твёрдая внутри.
Не пропустите другие увлекательные истории! Читайте наши рассказы!