Что значили БИТЛЗ и РОЛЛИНГ СТОУНЗ для молодежи 60-х в СССР и как слухи о «развале» битлов повлияли на создание советской бит-группы ФОБОС, рассказывает в своей книге «Бит» бас-гитарист команды Сергей Попов, позже – лидер известных групп АЛИБИ и ЖАР-ПТИЦА. Публикуется с сокращениями.
В 1966 году в Дубне появился первый парень с прической «под битлов», а я был вторым. На фоне хаеров до плеч 70-х этот фасон смотрелся удручающе невинно: волосы должны спускаться на лоб и быть ровно подрезанными посередине, а также наполовину закрывать уши. Но видели бы вы, как такая прическа возмущала школьную и прочую общественность, в том числе мою маму! Это была не просто пощечина тогдашнему официальному вкусу, а настоящий удар в прошитое идеологией темечко народонаселения. Как будто не было хрущевской Оттепели, фильма «Я шагаю по Москве», твистов Магомаева, романа «12 стульев» и ракеты «Восток-1» с Гагариным внутри. Мама меня пилила ежедневно, школьные учителя метались между иронией и сарказмом, иногда переходящими в крик, а ровесники крутили пальцем у виска, подстриженного под полубокс.
Наконец мне все надоело, я пошел в парикмахерскую и назло маме и общественности постригся наголо. Стрижка наголо имела в те годы негативный посыл, более жесткий, чем «битловка»: так могли стричься или уголовники, или отпетая шпана, в лучшем случае – нов...бранец, которого сержант на марше отпустил лимонаду купить.
И вот иду я по набережной Волги напротив гостиницы «Дубна», а навстречу мне… мама с чешской хоровой делегацией, приехавшей в гости к нашим детским хорам!
Чехи, дети и преподаватели, никак не среагировали на мою «прическу»: Чехословакия была страной относительно толерантной, несмотря на социалистический статус. А вот маме стало почти плохо, но она как-то справилась с нахлынувшими эмоциями и, растягивая от волнения слова, представила меня делегации:
– А это мой сын.
Делегация обрадовалась и стала меня теребить всякими вопросами на ломаном русском про учебу, жизнь подростков, спорт и т.д. Мама молчала. Молчала она и потом, больше никогда не выказывая недовольство моими прическами и одеяниями.
* * *
Я очень много читал, с детства: будучи внуком переплетчика, жил среди книг и журналов и, например, политикой интересовался лет с десяти. Поэтому городская библиотека на Тридцатке была моим частым пристанищем, где я мог долго выбирать книгу и сидеть, листая журнальные и газетные подшивки часами.
Однажды на полке «для юношества» я обнаружил книжку про то, как западная поп-культура оболванивает молодежь, и там была небольшая глава про БИТЛЗ, с фотографией и не очень критическим текстом.
Я был в восторге от этого факта и начал рассказывать о книге всем своим знакомым и одноклассникам, обязательно уточняя, на какой полке она стоит, как выглядит и на какой странице этот потрясающий материал – так велико было мое желание рассказать всем-всем-всем о моих кумирах! Естественно, рассказал и Лёшке. А недели через две обнаружил, что книжки на месте нет. Рассказал об этом лучшему другу у него дома, а тот, усмехаясь, достал ее с полки и показал мне:
– Теперь моя, стырил, под рубашкой вынес.
Моему негодованию не было предела: ведь это для ВСЕХ, это же такая редкость, да еще с фотографией! И велел Лешке немедленно отнести книжку в библиотеку, поставить на ту же полку:
– Не вернешь – мы больше не друзья, – сжимая кулаки, заявил я.
Лешка только ухмыльнулся: видимо, в его голове не укладывалось, что из-за какой-то книжки я могу пожертвовать нашей многолетней дружбой и пролитой в десятках драк общей кровью.
Я был непреклонен. Он тоже. И мы расстались навсегда.
Виделись потом редко, в перерывах между его отсидками: две ходки в колонию и две в ЛТП отнимают свободное время. Не знаю, как он умер, не знаю, где могила. Знал бы – положил пару гвоздик непутевому.
* * *
Книжка была не единственным способом донести до окружающих меня масс великую музыку THE BEATLES и других западных звезд биг-бита. Каким-то чудом, не будучи комсомольцем, но будучи твердым «хорошистом», я взял на себя обязанности готовить передачи в школьном радиоузле. Обычно это были какие-то школьные новости, пионерские песни и что-нибудь нейтрально-популярное типа Летки-еньки.
Так или иначе, завладев ключом от радиоузла, я чувствовал себя человеком с полномочиями мессии, хотя этого слова еще не знал. И, в конце концов, я совершил свой подвиг.
Набрав у друзей пленок с записями бит-групп – своего магнитофона у меня еще не было – сварганил 20-минутную компиляцию из британо-американских хитов и информации об исполнителях, которую почерпнул из передач разных Западных «голосов». Заглавной композицией была потрясающая (I Can’t Get No) Satisfaction THE ROLLING STONES.
И вот очередная большая перемена, я включаю магнитофон на воспроизведение, выхожу в коридор, закрываю радиоузел на ключ, слышу вступительный рифф Кита из громкоговорителей в классах и коридоре, и бегом лечу на первый этаж, чтобы спрятаться в каптерке уборщицы среди швабр и ведер. Даже там мне слышно, как роллингов сменяет «Супермен» Донована, потом битлы, а между – мой голос, немного дрожащий от волнения: я прекрасно понимал, что совершаю идеологическую диверсию вселенского масштаба.
…В общем, мне прочитали короткую, но очень эмоциональную лекцию о вредном влиянии западной культуры на нашу молодежь, о том, «да как я смел!», и отобрали ключ от радиоузла.
* * *
После лагеря «Волга» (речь о нем шла в первой части воспоминаний – прим. ред.) моя дружба с Сашей Негановым продолжилась, он тоже увлекался бит-музыкой, и если моими кумирами были битлы, то его – роллинги, которые у меня стояли на втором месте. К тому же у него был переносной магнитофон, который можно было слушать где угодно, что мы и делали.
Был январь 1967 года, зимние каникулы, и Саша предложил мне пойти на вечер старшеклассников в его родную 4-ю школу, где должен был выступать какой-то ансамбль с электрогитарами, – а электрогитары я не мог пропустить ни при каких обстоятельствах! Еще Саша сказал, что на вечере будет Иштван Ланг (будущий гитарист и вокалист группы ФОБОС – прим. ред.), тоже, как мы, ученик 9 класса, но из 8-й школы, сын венгерского ученого, приехавшего работать в ОИЯИ с семьей.
Среди ребят, интересовавшихся музыкой, ходили слухи, что в Венгрии Иштван и Ешка играли в бит-группе и что они привезли с собой настоящие электрогитары. Саша пообещал мне показать Иштвана.
Мы зашли в актовый зал, заняли места где-то в середине, начался концерт школьной самодеятельности. Прямо передо мной сидел парень с волосами немного длиннее общепринятого, и Саша шепнул мне: «Это Иштван…». Я не мог упустить момент, не хотел ждать – я же мечтал стать настоящим музыкантом с настоящей электрогитарой и петь песни THE BEATLES. Поэтому когда в концерте случился перерыв и какие-то ребята потащили на сцену малую ударную установку и усилители, переделанные из радиоприемников, я перегнулся через спинку впереди стоящего стула, взял Иштвана за плечо, он повернулся ко мне, и я спросил:
– Это ты Иштван? Давай знакомиться, меня зовут Сергей Попов.
Мне кажется, Иштван немного опешил тогда от моей бесцеремонности, но, тем не менее, ответил с сильным акцентом:
– Да, это я. Очень приятно.
Моя жизнь с этой минуты изменилась радикально. И все эти почти 60 лет я ни на секунду не пожалел, что была в моей жизни эта минута.
В это время на сцену актового зала 4-й школы вышла почти настоящая бит-группа. Помню, что у них были электрогитары – ритм, соло и бас - и барабаны-«тройка»: малый, хай-хэт и тарелка, очень распространенный тогда вариант установки.
Зазвенели струны, зрители внимали музыке, которая кардинально отличалась от той, что они слушали по радио, смотрели по ТВ, крутили на пластинках. Нет, эту музыку нельзя было назвать настоящим рок-н-роллом, до его экстремальных по тем временам форм в духе Chack Berry, ранних BEATLES или ROLLING STONES дело еще не дошло. Это был мягкий инструментальный биг-бит или серф, в стиле популярных тогда английских SHADOYS или нашего ЭЛЕКТРОНА – их, как мне помнится, ребята и играли. И они ничего не пели, совсем. Видимо, еще не решались или не умели.
Это был первый настоящий концерт местного электрогитарного ансамбля, на котором я присутствовал. Сначала мне помнилось, что это была бит-группа БРИЗ из ДК «Октябрь», но, поговорив с ее лидером и основателем Владиславом Пржегорлинским, я выяснил, что это были не они: в январе 1967 БРИЗ еще не был готов к вступлениям и существовал всего 2-3 месяца.
Предполагаю, что это были, скорее всего, переодевшиеся в гражданское солдаты из стройбата в Александровке, где точно был хороший ансамбль и электрогитары.
* * *
…Знакомство с Иштваном на вечере в школе продолжилось посиделками с ним и его братом Йошкой у них дома на улице Курчатова. Они жили на первом этаже, в трехкомнатной «сталинке» с родителями и сестрой Юлей, которая была младше. Оказалось, настоящих электрогитар у них не было, но были две хороших акустики с фирменными, а не самодельными, как у того же БРИЗА, звукоснимателями. Не менее важным являлось то, что у братьев была обширная фонотека – записи на лентах, пластинки – свежайшей западной бит-музыки и венгерских групп, которые были очень хороши на наш советский слух.
Венгрия вообще была очень продвинутой в рок-н ролле страной, в отличии от дремучего СССР. Там группы выступали, снимались на ТВ, записывали на пластинки свои песни, выходила профильная музыкальная пресса, а в магазинах можно было купить все необходимое: от гитар до новейших сорокопяток западных групп. Помню молодежный журнал небольшого формата, который получал Иштван, где сообщались мировые бит-новости и публиковались фотографии поп-звезд. Однажды Иштван прочитал там поразившую меня новость, что в Лондоне прошли демонстрации поклонников THE BEATLES, которые сочли, что сингл Yellow Submarine/Eleanor Rigby якобы свидетельствует о том, что битлы исписались и группа разваливается, а поклонники этого совсем не хотят.
На первой этой домашней встрече и было принято решение создать бит-группу, но, в отличие от БРИЗА, она должна была стразу стать «поющей».
Иштван взял на себя роль гитариста и вокалиста, Йошка – бэк-вокалиста и перкуссиониста, Саша изъявил желание сесть за барабаны, которых у нас не было, а мне ничего другого не оставалось, как занять место басиста. Причем, Саша кроме пионерских маршей и дробей практически не мог ничего тогда к этому добавить, а я умел связно исполнять всего одну партию на басу, которую тут же продемонстрировал присутствующим – и меня утвердили без обсуждений.
Первые репетиции новоиспеченной бит-группы происходили на квартире Иштвана и Йошки. Фактически это были уроки игры на гитаре и ударных и попытки скопировать вокал в известных хитах, которые мы бесконечно крутили на магнитофоне, «снимая» на слух текст и записывая то, что слышим, в русской транскрипции – ни нот, ни, тем более, текстов у нас тогда не было. Помогало то, что Иштван и Саша немного знали английский.
Могу сказать, что если бы не Иштван и его знания, которыми он щедро, не считаясь со временем, с нами делился, вряд ли бит-группа ФОБОС просуществовала хотя бы пару месяцев. Мне он показывал аккорды и как поддерживать гармонию на бас-гитаре, Саше – как взаимодействуют бочка и малый, которых у нас еще не было, всем вместе – как играть слаженно, слушая друг друга, и петь «на голоса». Поэтому мой путь как гитариста начался не с трех «блатных» аккордов, как у 95% советских гитаристов тогда, а трех блюзовых. Это было очень важно с точки зрения понимания рок-музыки на протяжении всей творческой жизни, и так я избежал «совкового» квинтового круга, которым страдали все пишущие (или пытающиеся писать) в рок-стиле, в том числе Антонов и Тухманов.
Удивительным для нас было и то, что родители Иштвана и Ешки терпели наши репетиции, пусть и пока не очень громкие. Видимо, тут сказывалась разница в отношении к детям в Европе, частью которой была, безусловно, Венгрия, и Россией, которая до сих пор не может определиться, чья она, Азии или Европы.
Папа ребят, тоже Иштван, был программистом, а в юности, во время войны – подпольщиком-антифашистом, пережившем гестапо и тюрьму, где его, запугивая, несколько раз водили на расстрел. Мама, которую звали Ирен, была по профессии педагогом и работала в Будапештском университете. Я помню, как она во время наших музыкальных бдений приносила нам чай или кофе с печеньем вместо того, чтобы возмущаться, когда же мы прекратим орать, стучать в пионерский барабан и выключим электрогитары.
Вскоре к нашей компании присоединился наш ровесник Валентин Смирнов в качестве соло-гитариста, и мы со всем свои музыкальным скарбом переехали в ДК «Мир», в комнату, где репетировал ансамбль «Эхо», возглавляемый моим папой. Там мы, наконец, обрели полноценную ударную установку Ludvig и смогли включать свои гитары в настоящий усилитель, пусть и «Кинап», от передвижной киноустановки. К тому времени мы уже напилили себе самодельные гитары-«доски», электронику для которых делал, если мне память не изменяет, Саша Неганов. Вообще ремесло электронщика, которые паяли тогда усилители, приемники, гитары и ремонтировали бытовую технику, было в 60-е распространено так же, как компьютерщика сегодня.
Больше материалов читайте на канале «МАШБЮРО: сибирское сообщество рок-н-ролла». Мы ВКонтакте и в TГ-канале. Присоединяйтесь!
Продолжение следует. Если вы хотите финансово помочь Сергею в издании книги, контактные данные есть в ВК-сообществе «Бит. Книга воспоминаний».
ЧИТАЙТЕ НАЧАЛО:
