- Давай, выкладывай, какие обстоятельства заставляют тебя ненавидеть нашу семью и меня конкретно? – Фёдор медленно выдохнул, словно бы наслаждаясь моментом, - выходи, Фрось, давай, поговорим.
- Твои родственники разрушили нашу жизнь, - ответил голос из открытого окна.
- Какие это родственники? Аглая встречалась только с дедом моим или ещё с кем? Может я чего не знаю? – он посмотрел в сторону окна, ожидая ответа.
- Чего тебе знать нужно? Не должна я отчитываться перед тобой.
- И я не должен тебе ничего, однако ты перед моим домом стояла, будто вкопанная, рассматривала там что-то. Фрось, - позвал Фёдор женщину, словно бы свою дальнюю знакомую, - а отец кто твой?
- Тебе какое дело? – голос Фроси был недовольный.
- А знаешь, - Фёдор снова затянулся сигаретным дымом, затем выдохнул и продолжил, - жалко мне тебя. Я вот всего 12 лет отсидел, вышел и всё, теперь свободен. А ты словно бы всю жизнь свободы была лишена. Мать твоя, поговаривают, строгой дамой была, тебя тут никуда не выпускала, женихов к тебе не подпускала. Я так понял, что и учиться она тебе запретила, это же надо было в город ехать после школы. Сложно тебе пришлось. Только вот одного понять не пойму, нет уже этой самой Аглаи, нет твой надзирательницы, живи спокойно, займись своей жизнью, делай, что хочется. Пусть немного осталось, но жизнь-то твоя не закончилась.
Ответа не последовало, какое-то время между двумя собеседниками повисла тишина. После Фёдор услышал скрипящий звук, издаваемый железным крючком на двери. Ефросиния вышла, окинув взглядом Фёдора, затем спустилась по ступенькам и прошла к своему гостю, присев с ним рядом.
- Мать перед смертью жалела, что не дожила до того момента, когда последний Назаровец исчезнет с лица земли, - произнесла Фрося, не смотря на Фёдора.
- Слушай, могу понять я твою мать. Любовь у них там с дедом Михеем была, чего-то не поделили они там все, а мы-то с тобой чего станем наводить смуту? Нам-то чего от всего этого? Я лично не знал ни деда своего, ни твою мать Аглаю. Историю мне эту никто не рассказывал в детские годы, да и для чего мне она?
- Обидела ваша родня мою мать, опозорили её. Знаешь ли ты, что жена Михея являлась к моей матери и скандалила? Она угрожала моей матери, грязью поливала, из-за этого и не любили никогда не мою мать, ни меня. Мы всю жизнь изгоями в родном краю прожили. Сгинешь ты и мне легче будет. Только вот ты уцепился за жизнь зубами, смерть за тобой попятам бродит, а ты ей не отдаёшься.
- Не нам судить, когда уходить, чего мне туда собираться?
- Мамка ходила к бабке Антонине ещё лет 15 назад, та сказала, что проклятье подходит к завершению, скоро сгинешь ты. Но через три года слух пошёл, что тебя посадили. Пошли мы с матерью к бабке, та и сказала, что кто-то словно бы благодарен тебе, отмаливает твои грехи. Будто бы спасение ты своё нашёл. Смерть до этого ходила, а тут спрятался от неё.
- Ходила и правда, эх, вот так жил и не знал, что кто-то тут в Спасовке обо мне печётся, да узнаёт постоянно. Знал бы, так и прибыл раньше, - Фёдор весело хлопнул себя по колену, - права бабка, ходила за мной смерть. Может и сейчас за мной она бродит.
- Пока молится кто-то за тебя, под защитой ты, - Фрося вздохнула, - может и прав ты, лично у меня и нет ненависти к роду Назаровых. Никогда я мать не понимала, чего она только о вас и говорила. Словно бы помешанная была.
- Лет 60 тебе?
- 65, - грустно ответила Ефросиния, - вся жизнь тут прошла, возле мамки, под её наблюдением.
- Есть ещё время пожить, не так разве? О чём ты мечтала в детские годы? Кем стать хотела?
- Стюардессой, - тут же ответила Фрося, улыбнувшись, - в детстве видела картинку девушки в форме возле самолёта, загорелась, но мать тут же мне всё отрезала, утверждая, что не для меня такая роскошь.
- Терять тебе нечего, пенсию вон накопи и лети. Детей малых нет, мамки нет, дом на соседок оставь на месяцок и лети.
Поговорив ещё какое-то время, Фёдор встал и отправился прочь, оставляя Ефросинию в раздумьях. Не понял он на тот момент, удалось ли ему убедить женщину забыть о ненависти и жить своей жизнью, но и никаких лютых обид к себе он тоже не заметил.
Было шесть утра, когда Фёдор проходил по мосту, возвращаясь домой. Свежий воздух, приятная, утренняя прохлада и освежающая влага, исходящая от реки, наполняли Фёдора бодростью.
Ефросиния заставила задуматься, а ведь и правда смерть ходила за ним по пятам и только момент лишения свободы словно бы спас его от смерти. Был у него один лютый враг, желающий ему смерти.
Дело всё было из-за денег, которые выдал заказчик на приобретение автомобиля. Поехал Фёдор во Владивосток за новенькой тачкой, которую мечтал приобрести один товарищ.
Полной суммы, чтобы купить самому, у Феди не было, поэтому он попросил третью часть денег у заказчика, но машину не привёз, а отдать выданные им средства не смог.
Мужчина тот требовал продать квартиру, отдать ему долг, но Фёдор упирался, не мог он выгнать супругу, не желала совсем уж всего лишаться. В деньгах заказчик не сказать, что прям нуждался, но был довольно принципиальным человеком, продолжая требовать своё.
В какое-то время Фёдор понял, что на него объявлена охота. Его попытались убить в подъезде собственного дома, когда он, будучи пьяным, возвращался домой. Тогда может быть алкоголь и спас, не позволил долго переживать и бояться.
Но за жизнь жены Фёдор всё же страшился, не хотел ей вред причинить, поэтому исчез. Всего за полгода водка помогла опуститься на дно, Фёдор бомжевал, но и в этом состоянии однажды его настигла та же самая участь, его вновь попытались убить.
Его враг довёл бы своё дело до конца и в любом случае убил бы его руками киллера, но одно происшествие лишило Фёдора свободы и спасло ему жизнь. На 12 лет он потерял свободу, оказавшись под охраной государства.
Своего старого товарища Фёдор прекрасно знал. Он был уверен, что не оставил тот идею об уничтожении обидчика, так как был очень даже похож на Аглаю, которая посвятила свою жизнь ненависти.
Торопиться в такое утро не хотелось, поэтому на какое-то время Фёдор завернул к реке, чтобы там посидеть и поразмыслить. Через часок он всё же отправился домой.
На часах было уже почти восемь. Ночь позади, а значит пора бы себе какие-то дела выдумывать, чтобы день занять и веселее его провести. Вчера в магазине у Нины он приобрёл баночку кофе, поэтому сейчас мечтал заварить свежую кружку и посидеть на выступе крыльца.
Когда он уже подходил к дому, то заметил какую-то суету на своём крыльце. Странным образом там оказалась Нина Никифорова. Когда Фёдор уже стоял за калиткой и удивлённо смотрел на то, как та окунает тряпку в ведро, женщина его заметила.
Она выпрямилась, бросила тряпку в ведро, установила одну руку на талию, дунула в сторону, чтобы заставить прядь, выбившуюся испод платка уйти прочь и улыбнулась.
- Где это ты шарохаешься с утра пораньше, Феденька? – тут же предъявила ему женщина.
- Ты словно бы жена, допрос мне начала устраивать? – Фёдор продолжал удивлённо моргать глазами, смотря на женщину и на ведро с водой, - а чего это ты тут делаешь?
- А почему бы и не стать женой? Чего тут такого? Ты один, я одна, вот и стоит нам уже решиться, не малые же дети, - Нина стояла на крыльце, преграждая путь хозяину дома, - а я пришла к тебе ранним утром, думаю, проведаю тебя. А то водочку постоянно берёшь, пьёшь тут от одиночества. Пришла, а хозяина нет, дома пылища, на столе посуда не мытая. Не умеете вы, мужчины, порядок держать, вот я и решила помочь тебе.
- Спасибо Нина, - Фёдор решительным образом взял ручку от ведра, чтобы убрать его в сторону, - но мне этого вовсе не нужно.
- Ой, Федя, ну чего ты ведёшь себя, как ребёнок. Или другую себе присмотрел? Верка поди понравилась? – Нина начинала злиться от такого странного поведения Фёдора.
- Нина, не подхожу я тебе в женихи. Какие мне невесты? Старый я стал, устал, поживу тут спокойно, не собираюсь я личную жизнь устраивать.
- Один сопьёшься, да и всё. А так под присмотром будешь.
- А тебе какое дело? – послышался голос Прасковьи Яковлевны, - сопьётся мужик, его дело, чего прицепилась?
- Помолчите, Прасковья Яковлевна, житья от вас нет, злая старуха.
- Гони её в шею, Феденька, морочит голову она тебе. Ишь ты, командирша выискалась. Я ей сразу сказала, чтобы она убиралась по добру, по здорову, а она тут приборкой решила тебя завлечь. Генку, сына моего, так окучивала, когда он являлся ко мне пять лет назад, что чуть без жены его не оставила. В город мечтала перебраться с ним, выгоду искала.
- Ой, нужен мне ваш Генка, - Нина установила уже обе руки по бокам, с осуждением и пренебрежением посмотрев на соседку Фёдора, - у меня женихов навалом, отбою нет. А ваш Генка сам таскался за мной.
- Всех достанешь своей заботой, своего мужика извела, да затюкала, что он сбежал от тебя, а теперь к чужим лезешь, - не унималась Прасковья Яковлевна, - Федя, гони её.
- А вы за Федю не решайте, он сам человек взрослый, да умный, решить сможет, - она посмотрела на Фёдора и обратилась к нему, - вдвоём всё же легче прожить, правда же? Чего тебе одному тут спиваться, я уж за тобой пригляжу.
- Спасибо за заботу, Нина, мне не нужен присмотр.
- Ну как знаешь, - женщина обиделась на Фёдора, она быстро пошагала к калитке, продолжая высказываться, - хотела, как лучше я, но никто доброты не ценит. Сопьёшься, будешь звать, не приду, вот и живи бобылём один тут. Думаешь, что Верке ты нужен будешь? У неё мужик есть, он из горда постоянно приезжает за ней, так что нет там у тебя вариантов и не будет. Думаешь, что прям нарасхват ты, Федя, с твоим-то прошлым?
- Вот стерва, - Прасковья Яковлевна подошла ближе к забору, что разъединял два двора и посмотрела вслед уходящей Нине, установив ладонь ко лбу, скрывая глаза от солнца, - Федя, чего дом не запираешь? Так вон и заходят, кто хочет.
- А чего его запирать, ну и прибралась Нина, её же дело.
- Есть такая ворожба бабья. Может она вымыть у тебя пол, да наговорить на тебя чего-нибудь, приворожить.
- Ой, Прасковья Яковлевна, да пусть ворожит, не верю я во всё это. Вы же знаете.
- Ну как знаешь, - женщина махнула рукой и пошла прочь.