Пожалуйста, не воспринимайте эту статью за очередной наезд на родителей. Я всего лишь хочу ею свести воедино всё, что было написано о причинах нарциссизма ранее в моих статьях. Каждая отдельная фаза жизни человека, на которой он может получить нарциссическую травму, интересна сама по себе и должна рассматриваться отдельно.
Мы с вами знаем, что по классификации Лиз Бурбо существует пять видов травм раннего детского развития. Я себе позволила дополнить и развить каждую из них через стадии психосоциального развития по Эриксону и из психотерапевтических соображений. Обо всех пяти здесь говорить не будем. Несколько лет тому назад я писала отдельные статьи по каждой из травм.
Последние года два я писала о том, откуда берётся нарциссизм из первых трёх травм, но рассматривала их по отдельности. Здесь же мы попробуем рассмотреть их как систему.
Прежде всего, нарцисс получается от недостатка первичного нарциссизма. То есть в результате первой травмы, травмы отвержения. Это тогда, когда ребёнку транслируется, что он никому не нужен, его никто не ждал, никто его не любит и вообще он обуза. У такого ребёнка отсутствует психическая энергия, чтобы отвернуться от своих проблем и повернуться к миру и другим людям.
Его проблемы действительно причиняют ему сильнейшую боль, которую он будет транслировать в близких отношениях. Он не знает, что его можно любить. Но более того, поскольку он уже вырос, он не верит в саму идею любви и отказывается любить самостоятельно. Отказывается ценить кого-то. И к последней фразе нельзя добавить «кроме себя», потому что себя он тоже не ценит.
Самые злые люди, как правило, самые несчастные. Степень жадности нарцисса к вниманию невозможно оценить, не будучи им. И также невозможно оценить степень его внутреннего отчаяния и беспомощности.
Даже когда всё кажется благополучным, нечто гнилое внутри не даёт такому нарциссу переключиться со своих проблем на что-то иное. Он ни за что не даст даже близкому человеку повлиять на себя, потому что для него любое влияние все равно, что обесценивание. Однако сражаться честно за своё мнение тоже не станет. Потому что при любой попытке противостояния он не способен удержать свою самоценность.
Поскольку первая травма наставляется ребёнку в очень раннем возрасте, он её НЕ осознаёт и соответственно переработать сам практически не может. Он каждый раз распадается на части, когда ему предлагают осмыслить, что он просто обычный человек и его можно любить, как и остальных людей.
Его самость на то время, когда его отвергли, ещё была не сформирована. Всю жизнь он вынужден прилагать колоссальные усилия, чтобы соединять воедино разъезжающие части себя. Так что у него неизбежно присутствуют две разные субличности: одна ничтожная и вторая идеальная. И он ни за что на свете не хочет проваливаться в ничтожную. Потому что, если он это сделает, он будет чувствовать себя «как тогда» (отверженным, не достойным даже того, чтобы жить). И это «как тогда» - не просто чувство, а тесное соприкосновение с аннигиляцией, со смертью, с отрицанием себя.
К счастью, травмированных первой травмой не так много. Поэтому давайте перейдем к травме второй, при рассмотрении которой феномен нарциссизма станет ещё более понятен.
Эго человека формируется из того, как его отражают близкие люди в первые несколько лет жизни. И речь идёт, скорее, о родителях, но сюда включены и другие люди, с которыми соприкасается ребёнок.
Что такое отражение? В первый год жизни - это в основном кинестетические переживания. Ребёнка моют, кормят, держат на руках, гладят, транслируют тепло. Предполагается, что всё это время с ним обращаются не как с вещью, а как с самым дорогим существом. Ну то есть отражение одновременно идёт с передачей оценки ребёнка, как важного, любимого, ценного.
Уходя от младенчества, ребёнка начинают воспитывать. И здесь у семейной системы намного больше возможностей наставить ребенку нарциссическую травму. В этот период нарциссизм берётся НЕ из-за отсутствия отражения, а уже из-за его недостатка или из-за искаженного отражения.
Вторая травма -травма оставленности. Отдельно о том, как оставленный ребёнок становится нарциссом, можно почитать в соответствующей статье. Здесь остановимся на том, что родителям важно иметь интерес к своему ребёнку. Не только к себе в качестве родителя. А именно интерес к ребёнку в том, что ему нравится, что не нравится, что хочется, что нет. В норме родители задаются вопросом «а какой ты?» и именно их интерес является топливом для детского стремления к жизни.
В противоположность этому родители могут заставлять ребёнка быть невидимым. Они его хотели, они его любят, т.е. это уже НЕ первая травма, но взаимодействие с ребёнком для них настолько невыносимо, что они его подавляют или игнорируют. И да, так может быть, что ребёнка любят, но бремени родительства не выносят.
Если ребёнок отражён не как интересный, у него в душе будет та самая пресловутая пустота, которая является визитной карточкой нарциссов. Антонимом пустоты не является знание чего-то конкретного о себе. Пустота исцеляется через интерес как процесс узнавания, открытия и удовольствия. И это именно то, что дарят родители своему ребенку.
Также возраст с года до трёх можно назвать временем, когда ребёнка важно признавать, видеть, давать ему ощущение хорошести. Если до года, то есть в период назревания первой травмы, эта хорошесть чувственная, невербализованная, предполагаемая... То когда у ребёнка формируется эго и он активно начинает разговаривать, хорошесть должна переходить в состояние осознаваемой, вербализуемой, и, я бы сказала, навязываемой ребёнку.
Она навязывается очень просто, через то, что мы, родители, знаем: «Я люблю тебя, даже если не одобряю твоего поведения». В противоположность этому может быть посыл: «Я люблю тебя, только когда ты ведешь себя, как я хочу». И это не называется принятием ребенка. Это называется навязыванием своему ребёнку функции нарциссического расширения родителя.
Возможно, ребёнок и до этого был родительским нарциссическим расширением, но пока он лежал, кушал и гулил, от него мало чего требовалось, кроме как соответствовать нормам развития. А тут он становится тоддлером, ему всё интересно, он пробует границы расшатать. И если ребёнку не внушить, что его в любом случае простят и примут, что бы он ни натворил, с великой долей вероятности он станет нарциссическим расширением своего родителя. Ведь он же хочет быть любимым и как будто у него есть только один способ достигнуть этого.
Я хочу подчеркнуть, что для становления нарцисса во второй травме не так важно, насколько хорошо родители относятся к ребёнку, когда он ведёт себя «правильно», сколь важно, насколько они его отвергают, когда он не оправдывает их ожидания. Восторг и обожание своего ребёнка в его хорошем поведении, скорее, сделают его эффективным и, возможно, успешным нарциссом, однако именно нарциссом. Если только родители не дают ему права облажаться.
Для здорового ощущения себя ребёнку нужно давать шанс не соответствовать родительским ожиданиям. Это, безусловно, справедливо и в более позднем возрасте. Однако непослушность у подрастающего человека дебютирует именно во время периода травмы оставленности. И в этот же период родители дебютируют в нарциссичности их системы воспитания.
В результате второй травмы у человека появляется особенная чувствительность к мнению других людей. Ему даже важно не то, что другие люди думают, а то, как они реагируют. Нарцисс прямо хочет влезть в мозги других людей и заставить их относиться к нему хорошо. Иначе, если они не относятся к нему хорошо, для него это быть незаслуживающим любви «как тогда».
Его чувствительность может быть искажённой. Например, он может воспринимать нейтральную фразу о себе как негативную. Из разных вариантов, как её понять, он выбирает наихудший. Он избегает ситуаций, в которых он мог быть отражён другими людьми неконтролируемым для него образом.
А ещё многие нарциссы не могут принять положительное суждение о себе. Ведь они в тайне знают, что они глубоко дефектные. Соответственно те, кто по ошибке к ним хорошо относятся, воспринимаются нарциссами как глупые, недальновидные или зависимые от них, в общем, не заслуживающие доверия. Именно это последствие нарциссической травмы больше всего мешает нарциссу исцелиться.
Третья травма заключается в переживании униженности человеком, что, как вы понимаете, напрямую воздействует на его чувство стыда. Я бы даже сказала, что нарциссическим ядром является не просто униженность, а ощущение ПОЗОРА. Оно часто сопровождается бессилием ребёнка, чувством вины, которая не может быть искуплена.
Опозорить человека, сравнивая его с самим собой, невозможно. Но возможно это сделать, сравнивая его с его братьями и сёстрами или с другими людьми. Так что в унижение здесь вкладывается не только недостаточность, но и сравнение, а, следовательно, зависть по отношению к мнимым людям, которые «смогли то же самое, но легко и непринужденно».
Особенно болезненно воспринимается демонстративное унижение. Это когда родитель или близкий человек как будто жалуется на своего ребёнка, унижая его перед чужими людьми.
Схожий эффект имеет манипулирование ребенком через его принадлежность к семье. Это когда родители транслируют ребёнку, что он как будто не их. Также мать, например, может обвинять ребёнка в том, что он не её, а слишком сильно похож на своего отца. «Ты не нашего роду, ты можешь быть изгнан, тебе нужно стараться соответствовать» — вот примеры высказываний, порождающих страх стыда в ребёнке.
И всегда есть некий гипотетический идеал, на который надо ровняться. Эдакий «сын маминой подруги». Даже ничего конкретно о нём не зная, некие факты из его жизни держатся за весомый аргумент к тому, чтобы не интересоваться собой, а тупо подражать ему.
Всё это создаёт не просто сложности, а не допущение спонтанности в жизни нарцисса. То есть когда нарцисс ведёт себя спонтанно, он чувствует необъяснимую тревогу. А если его спонтанность привела к негативным последствиям, он не сможет себя простить, потому что для него это проявление той самой гнили, которую он боится. Даже поэтому нарцисс не даёт себе искренне чувствовать любовь и благодарность, ведь тогда он как будто открывается кому-то в своей уязвимости и возможности проявить спонтанность.
Из третьей травмы можно выяснить, почему для нарцисса характерен токсичный стыд. Его стыд токсичен не только для него самого, но и для тех людей, с которыми он может быть связан. Ведь стыд человек ощущает, когда повёл себя «недостаточно». Недостаточно разумно, недостаточно по-взрослому, недостаточно адекватно или хорошо.
И если ещё эта «недостаточность» была выявлена после дела, с которым нарцисс считает про себя, что справился, то он может себе ее простить. Однако если он проявил спонтанность и показал себя плохо, вот тут уж его стыд разыграется на всю катушку. Именно потому, что нарцисс себе рассказывает, что проявил себя не только плохо, но ещё и спонтанно. Как же так, он позволил своему дефекту проявиться наружу? Он был «недостаточным», чтобы не иметь возможности его скрыть? Нарцисс чувствует себя вором, застигнутым на месте кражи.
И если первая травма будет в нем сочетаться с третьей, то нарцисс ещё и объяснит себе, что это его карма и крест, который он должен нести. Он станет для себя своеобразным Иисусом Христом со всем мазохизмом, вытекающим из этого положения.
Чем раньше получена травма, тем она устойчивей.
Чем больше нарциссических травм ребёнок получает в раннем детстве, тем больше у него риск столкнуться с нарциссической депрессией далее. И несмотря на то, что в периоды более поздних травм остается риск усиления нарциссического ядра, все равно психика с развитием эго приобретает и некую устойчивость. Если ребенок не был существенно ранен психологически в дошкольном возрасте, риск получить нарциссическую травму в дальнейшем меньше.
Подборки всех статей по тематикам:
Работа с чувствами (кроме боли)