— Она живая. А ты — как тень. Я не виноват, что потянуло к ней...
Максим стоял у окна, не поворачиваясь ко мне. За стеклом мартовский снег таял серыми лужами во дворе нашего дома в Подольске. Дом, который мы покупали в ипотеку под 12% — тогда это казалось выгодным предложением.
— К Лене? — я поставила чашку на стол. Кофе остыл, но руки всё равно дрожали. — К моей лучшей подруге?
— Да, к Лене. — Он развернулся, и я увидела в его глазах что-то новое. Решимость. — Она умеет жить. А ты... ты как будто уже умерла.
— Я работаю по четырнадцать часов, чтобы мы могли платить за этот дом. Я воспитываю Вику. Я...
— Ты функционируешь, — перебил он. — Встаёшь в шесть утра, завтрак, работа, ужин, сериал, сон. Как робот.
— А что делает Лена? — я села на диван, где ещё лежал его iPad с недочитанными новостями. — Живёт на папины деньги и меняет мужчин как перчатки?
— Она интересуется жизнью! Читает книги, ходит на выставки, путешествует...
— На чьи деньги путешествует, Максим?
— При чём здесь деньги? Речь о том, что с ней можно говорить. О смысле жизни, о искусстве, о...
— О том, какой я скучной стала после родов?
Он помолчал. В тишине слышалось только гудение холодильника — старого Bosch, который мы купили ещё до свадьы в кредит на двадцать четыре месяца.
— Лена сказала, что ты изменилась, — произнёс он наконец. — Что раньше ты была другой.
— Лена сказала? — Я встала. — Когда вы с ней об этом говорили?
— Мы... встречались. Пару раз. Кофе попить.
— Где?
— В «Шоколаднице» на Тверской. Она работает рядом, в том дизайн-бюро...
— Я знаю, где она работает. Я спрашиваю — зачем?
— Она позвонила. Сказала, что скучает по нашим посиделкам. Помнишь, раньше мы втроём часто встречались?
Я помнила. Помнила, как Лена приезжала к нам на дачу в Люберцах, как смеялась над шутками Максима, пока я готовила шашлыки. Как они обсуждали фильмы, которые я не успевала посмотреть, книги, которые у меня не было времени читать.
— И что же вы обсуждали за кофе?
— Разное. Жизнь. Она спросила, счастлив ли я в браке.
— И что ты ответил?
— Правду.
— Какую правду, Максим?
— Что мы стали чужими. Что ты перестала быть той девушкой, в которую я влюбился.
Я подошла к окну. Во дворе соседка выгуливала собаку — того самого спаниеля, который будил нас по утрам лаем. Обыденность. Рутина. То, что Лена никогда не знала.
— А дальше что? — спросила я, не оборачиваясь.
— Она предложила встретиться ещё раз. Сходить в театр.
— В театр?
— В МХАТ. «Чайка». Она купила билеты.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— Ты не сказал мне.
— Ты была занята. Отчёт по налогам, помнишь? Сидела до двух ночи с калькулятором.
— И как спектакль?
— Хороший. Мы потом пошли в кафе. Говорили о Чехове, о том, как люди не понимают друг друга...
— Очень символично. — Я развернулась. — А потом?
— Потом я отвёз её домой.
— На Патриаршие?
— Да.
— И поднялся?
Пауза. Долгая пауза.
— Она заварила чай.
— Какой?
— Что?
— Какой чай, Максим?
— Зелёный. Китайский. У неё красивая посуда, знаешь? Фарфоровая, расписная...
— А потом?
— Мы разговаривали.
— О чём?
— О тебе.
— Обо мне?
— Она сказала, что переживает. Что ты загнала себя в клетку. Работа, дом, ребёнок — и больше ничего.
— И что ты ответил?
— Что она права.
— А потом?
— Потом... потом я остался на ночь.
Я села обратно на диван. Руки больше не дрожали. Наоборот — какое-то странное спокойствие разлилось по телу.
— Когда это было?
— Две недели назад.
— А ещё?
— Ещё что?
— Ещё когда ты оставался у неё на ночь?
— Ира...
— Отвечай.
— Четыре раза. За последний месяц.
— Понятно. — Я встала и пошла к шкафу. — Где мой чемодан?
— Что ты делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К родителям. В Рязань.
— Надолго?
— Не знаю. — Я достала чемодан с верхней полки. — А Вика поедет со мной.
— Постой. Давай поговорим нормально.
— Мы уже поговорили. — Я открыла чемодан на кровати. — Ты сказал всё, что думаешь. Я — скучная. Лена — интересная. Ты с ней спишь. Что ещё обсуждать?
— Я не хочу разрушать семью!
— Ты уже разрушил. — Я складывала вещи Вики. Платьица, колготки, игрушки. — Просто я этого раньше не знала.
— Ира, послушай...
— Нет, ты послушай. — Я остановилась и посмотрела на него. — Восемь лет назад Лена была подружкой невесты на нашей свадьбе. Помнишь?
— Помню.
— Она поймала букет. Мы смеялись, что она следующая выйдет замуж.
— Да.
— Но она не вышла. Знаешь почему?
— Не встретила подходящего?
— Она не хочет замуж. Ей нравится быть свободной, красивой, недоступной. Ей нравится, когда за ней ухаживают чужие мужья.
— Ты несправедлива к ней.
— Справедлива. — Я закрыла чемодан. — И к тебе тоже. Ты хочешь острых ощущений? Получи их. Но без меня и без дочери.
— Ира, не надо...
— Где ключи от машины?
— В прихожей. Но...
— Какой пин-код у банковской карти?
— 1508. Но зачем...
— Это день нашей свадьбы. Иронично, правда? — Я взяла чемодан. — Я сниму половину денег со счёта. Это справедливо.
— Постой! А если я хочу всё вернуть? Если я разорву с Леной?
— Поздно, Максим.
— Почему поздно?
— Потому что ты сравнил меня с ней. А когда мужчина начинает сравнивать жену с другой женщиной, любовь уже умерла.
Он сел на кровать и положил голову в ладони.
— Что я наделал...
— То, что хотел. — Я пошла в детскую. — Вика! Собирай игрушки, едем к бабушке!
— Надолго? — спросила семилетняя дочка, отрываясь от рисования.
— Возможно.
— А папа?
— Папа останется здесь.
— А почему?
— Потому что у папы есть дела в Москве.
Максим появился в дверях детской.
— Викуша, папа тебя очень любит, — сказал он дрожащим голосом.
— Я знаю, — ответила дочка и обняла его. — Ты приедешь к нам?
— Обязательно.
— Когда?
— Скоро.
— Завтра?
— Нет, не завтра. Но скоро.
Через час мы были готовы к отъезду. Я загружала чемоданы в багажник нашего Volkswagen Polo — машины, которую мы купили два года назад в автосалоне на Варшавке, тоже в кредит.
— Ира, — Максим вышел из дома. — Можно поговорить?
— Говори.
— Наедине.
— Вика, посиди в машине. Включи мультики на планшете.
— Хорошо, мама.
Мы остались одни во дворе. Ветер шевелил голые ветки тополей.
— Я позвоню Лене, — сказал он. — Скажу, что всё кончено.
— Не надо.
— Почему?
— Потому что это не поможет.
— Поможет! Мы можем начать сначала...
— Максим, ты не понимаешь. Дело не в Лене.
— А в чём?
— В том, что ты сказал правду. Я действительно стала другой. И знаешь что? Мне это нравится.
— Что ты имеешь в виду?
— Я стала взрослой. Ответственной. Я думаю о завтрашнем дне, а не живу одним моментом.
— Но ты перестала быть спонтанной...
— Зато я стала надёжной. Когда Вика болела воспалением лёгких, кто сидел с ней в больнице? Когда твоя мать попала в аварию, кто ездил к ней каждый день? Когда у нас не хватало денег на ипотеку, кто работал в две смены?
— Ты. Но...
— Но этого мало, да? Мало быть хорошей женой и матерью. Нужно ещё и развлекать мужа.
— Не в этом дело...
— В этом. Ты хочешь и семью, и приключения. Хочешь, чтобы я и борщ варила, и в театр с тобой ходила. И при этом выглядела, как Лена.
— Нет...
— Да, Максим. И знаешь, что я поняла? Я не хочу быть такой, какой ты меня хочешь видеть. Мне хватает себя настоящей.
Я села в машину. Завела двигатель.
— Ира! — он подбежал к окну. — Когда вернёшься?
— Не знаю. Может, никогда.
— А как же мы?
— Какие мы? — Я включила заднюю передачу. — Развлекайся с Леной. Ходите в театры, говорите о смысле жизни. Только не забывай платить ипотеку.
— А если я приеду за вами?
— Не приезжай. По крайней мере, пока не поймёшь, что любовь — это не только страсть и бабочки в животе. Это ещё и мыть посуду вместе, и вставать к больному ребёнку по ночам, и терпеть храп друг друга.
Я выехала со двора. В зеркале заднего вида видела, как Максим стоит посреди дороги, махая рукой.
— Мама, а мы надолго к бабушке? — спросила Вика.
— На сколько понадобится, солнышко.
— А папа будет скучать?
— Будет. Очень сильно.
И я знала — это правда. Но впервые за много лет мне было всё равно, что чувствует Максим. Впервые я думала только о себе и о дочери. И это было удивительно освобождающее чувство.
Через неделю мне позвонила Лена.
— Ира? Это я.
— Знаю. Что хочешь?
— Поговорить.
— О чём?
— О Максиме.
— А что с ним?
— Он... он не такой, каким казался.
— В каком смысле?
— Он всё время говорит о тебе. О Вике. Плачет по ночам.
— И что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Верни его.
— Что?
— Верни его себе. Я не хочу мужчину, который любит другую женщину.
— Лена, ты сама это затеяла.
— Я думала... я думала, он действительно разлюбил тебя.
— А он не разлюбил?
— Нет. Он просто устал от рутины. Но любит тебя безумно.
— Поздно.
— Почему поздно?
— Потому что я не устала. Я изменилась. И теперь мне нравится моя новая жизнь.
— Какая новая жизнь?
— Без постоянного чувства, что я недостаточно хороша. Без сравнений. Без попыток быть кем-то другим.
— Ира...
— Лена, ты по-прежнему моя подруга. Но ты сделала выбор. И я сделала свой.
Я положила трубку и вышла в сад к родителям. Вика играла с щенком соседей. Мама поливала рассаду помидоров.
— Звонили? — спросила она.
— Да.
— Максим?
— Лена.
— И что сказала?
— Что ошиблась.
— А ты что ответила?
— Что поздно.
Мама кивнула и продолжила поливать рассаду. Она всегда умела не лезть с советами.
Вечером я сидела на веранде с чашкой чая и впервые за много лет думала о себе. О том, кем я хочу быть. О том, что мне действительно важно.
И знаете что? Мне не хотелось быть «интереснее». Мне хотелось быть собой. Настоящей. Без масок и попыток соответствовать чужим ожиданиям.
А у вас были ситуации, когда вас сравнивали с кем-то? Как вы справились с этим? Поделитесь в комментариях — ваш опыт может помочь другим.