— Зачем тебе знать? — Игорь спокойно положил справку на стол. — Я решил, что ты не останешься. Упростил процесс.
Я смотрела на бумагу, не веря глазам. Справка о составе семьи. Моего имени там не было.
— Когда? — голос дрожал.
— В прошлом месяце. После нашего последнего разговора о съёме квартиры.
— Какого разговора? Мы просто поругались!
— Ты сказала, что подумаешь о переезде.
— Подумаю! Не «уеду завтра»!
Игорь пожал плечами:
— Я не мог ждать вечно. У меня есть планы на эту квартиру.
— Планы? — я села, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Игорь, я тут живу десять лет!
— Временно.
— Временно? А ремонт в кухне? А новая ванна? А холодильник?
— Ты делала это для себя.
— Для себя? Игорь, я вложила в эту квартиру полтора миллиона! Твоя кухня стоила четыреста тысяч!
— Никто тебя не заставлял.
Я встала и прошлась по комнате. По комнате, которую обставляла своими руками. Диван — мой. Телевизор — мой. Даже проводку меняла за свой счёт.
— Ты не имел права, — сказала я тихо.
— Имел. Это моя квартира.
— А я кто? Постоялец?
— Гражданская жена. Была.
— Была?
Игорь закурил, хотя знал, что я не переношу дым в квартире:
— Лена, давай без драмы. Мы оба понимали, что это не навсегда.
— Я не понимала! Десять лет, Игорь! Я отказалась от своей однушки ради тебя!
— Сама отказалась. Я не просил.
— Не просил? А кто говорил: «Зачем тебе эта малогабаритка? Живи у меня»?
— Предложил. Не заставлял.
Я смотрела на него — на мужчину, с которым прожила десять лет. Который приходил домой к ужину, который я готовила. Который спал в постели, которую я заправляла. Который носил рубашки, которые я гладила.
— Игорь, ты понимаешь, что творишь?
— Привожу документы в порядок.
— Ты выбрасываешь меня на улицу!
— Не выбрасываю. Даю месяц на поиски жилья.
— Месяц? — я рассмеялась истерично. — Ты серьёзно?
— Более чем. И забери свои вещи.
— Мои вещи? А мебель?
— Мебель остаётся. Она уже вписалась в интерьер.
— Игорь, — я подошла к нему вплотную. — Я не просто так тут жила. Я вкладывалась. У меня есть чеки, есть свидетели.
— На что свидетели? Что ты покупала мебель? Ну и что?
— То, что я имею право на компенсацию.
— Право? — он усмехнулся. — У тебя нет никаких прав. Ты не собственник.
— Но я была прописана!
— Была. Теперь нет.
— Без моего согласия!
— С доверенностью.
— Какой доверенностью?
Игорь открыл ящик стола и достал папку:
— Вот эта. Ты подписывала два года назад. На оформление документов в ЖЭКе.
Я взяла бумагу и прочитала. Генеральная доверенность. Действительно, моя подпись.
— Игорь, это подлость.
— Это предусмотрительность.
— Я доверяла тебе!
— А я планировал наперёд.
— Два года назад ты уже планировал меня выгнать?
— Планировал подстраховаться.
Я села на диван — на свой диван, который покупала в кредит три года назад.
— Знаешь что? — сказала я медленно. — Ты прав. У меня действительно нет прав на эту квартиру.
— Вот видишь.
— Но есть права на компенсацию за вложения.
— Никто тебя не заставлял вкладываться.
— Заставлял. Ты. Каждый день. «Лена, купи это». «Лена, поменяй то». «Лена, сделай ремонт».
— Не помню такого.
— Не помнишь? А кто кричал, что в этой кухне невозможно готовить? Кто требовал новую ванну? Кто...
— Лена, не устраивай сцену.
— Не устраиваю. Информирую. Завтра иду к юристу.
Игорь затушил сигарету:
— К юристу? Зачем?
— Оспаривать выписку. И требовать компенсацию.
— Оспаривать нечего. Всё законно.
— Посмотрим.
— Лена, ты устроишь войну?
— Нет, Игорь. Но справедливость — не компромисс.
Он встал и подошёл к окну:
— Ты же понимаешь, что ничего не добьёшься?
— Не знаю. Но попробую.
— Лена, давай по-хорошему. Я дам тебе денег на первое время.
— Сколько?
— Сто тысяч.
— За полтора миллиона вложений?
— За десять лет проживания.
— Великодушно.
— Лена, не злись. Мы же взрослые люди.
— Взрослые люди не выписывают друг друга тайком.
— Я не тайком. Предупредил же.
— После факта!
Игорь вернулся к столу:
— Хорошо. Двести тысяч. Это последнее предложение.
— А если я откажусь?
— Получишь ноль.
— Игорь, а что, если я всё-таки что-то добьюсь в суде?
— Не добьёшься.
— Но если?
— Не дождёшься.
Я взяла сумочку и встала:
— Посмотрим.
— Лена, ты серьёзно пойдёшь судиться?
— А ты серьёзно думал, что я проглочу это молча?
— Думал, ты поймёшь.
— Поняла. Поняла, что десять лет жила с чужим человеком.
— Лена...
— Игорь, знаешь, что больше всего возмущает? Не то, что ты меня выгоняешь. А то, как ты это делаешь.
— Как именно?
— Как выбрасывают мусор. Без объяснений, без сожалений.
— У нас были проблемы.
— Были. И их можно было решать. А ты предпочёл избавиться от проблемы вместе со мной.
— Лена, я не хотел драмы.
— Драмы не будет. Будет суд.
Я пошла к двери.
— Лена, подожди!
— Что?
— Может, всё-таки обойдёмся без юристов?
— Нет.
— Триста тысяч.
— Игорь, ты не понимаешь. Дело не в деньгах.
— А в чём?
— В принципе.
— Каком принципе?
— Если человек живёт где-то десять лет, вкладывается, обустраивается — его нельзя просто взять и выбросить.
— Но квартира не твоя!
— А жизнь моя! Десять лет жизни!
Игорь сел в кресло:
— Что ты хочешь?
— Справедливости.
— Конкретно.
— Возврата всех моих вложений. Плюс компенсация морального вреда.
— Сколько это?
— Полтора миллиона за ремонт и мебель. Плюс миллион за моральный ущерб.
— Два с половиной миллиона? Ты с ума сошла!
— Я в здравом уме. И завтра подаю иск.
— Лена, остановись. Давай ещё раз всё обсудим.
— Нечего обсуждать. Ты всё решил без меня.
— Я могу передумать насчёт выписки.
— Поздно.
— Почему поздно?
— Потому что я уже не доверяю тебе.
— Лена...
— До свидания, Игорь. Увидимся в суде.
Я вышла из квартиры — из своего дома, который перестал быть домом одним росчерком пера.
Через полгода я сидела напротив Игоря в зале суда. Он выглядел усталым и постаревшим.
— Истица Фадеева требует признать недействительной выписку из квартиры, — зачитывала судья, — а также взыскать компенсацию за произведённые вложения в размере полутора миллионов рублей.
Мой адвокат положил на стол папку документов:
— У нас есть все чеки и квитанции. Свидетельские показания соседей. Фотографии ремонта.
Адвокат Игоря возразил:
— Ответчик не принуждал истицу к вложениям. Она действовала добровольно.
— Но создавал условия, при которых вложения становились необходимыми, — парировал мой представитель.
Судья изучала документы. Игорь смотрел в пол.
— Фадеева Елена Михайловна, — обратилась ко мне судья, — вы настаиваете на своих требованиях?
— Да, ваша честь.
— Северцев Игорь Владимирович, есть ли предложения по мировому соглашению?
Игорь поднял голову:
— Готов вернуть прописку и выплатить миллион рублей.
— Мне нужно посоветоваться с доверителем, — сказал мой адвокат.
Мы вышли в коридор.
— Елена Михайловна, это хорошее предложение, — сказал юрист. — В суде всё непредсказуемо.
— А вы как считаете?
— По закону у вас есть шансы. Но лучше договориться.
— Хорошо. Но с условием.
— Каким?
— Он публично извинится.
Мы вернулись в зал.
— Мы согласны, — сказал мой адвокат, — но с дополнительным условием. Ответчик должен принести публичные извинения.
— Какие извинения? — вскинулся Игорь.
— За обман с доверенностью, — ответила я. — И за десять лет использования.
— Я никого не использовал!
— Игорь, — тихо сказала я, — ты хочешь мирового соглашения или судебного решения?
Он помолчал, потом кивнул:
— Извиняюсь.
— Недостаточно громко.
— Извиняюсь за... за неэтичное поведение.
— За что конкретно?
— За то, что использовал доверенность не по назначению. И за то, что не ценил твоих вложений.
Судья зафиксировала соглашение. Через месяц я была восстановлена в правах на прописку и получила миллион рублей компенсации.
А ещё через месяц купила свою собственную квартиру. Маленькую, но свою. Где никто не может меня выписать тайком.
Если тебя молча вычеркнули — громко заяви о себе в ответ.
История тронула? Поделитесь в комментариях — сталкивались ли вы с подобными ситуациями? Как защищали свои права?