Я не собирался подслушивать. Честное слово. Просто шёл в кухню за кофе, а тут этот приглушённый шёпот из спальни — как иголка под кожу.
— Зоя, ты понимаешь, что делаешь? — голос Маргариты звучал странно, будто она говорила через марлю.
— Понимаю лучше, чем за все эти семнадцать лет, — ответила моя жена. Зоя. Моя Зоя, которая ещё утром целовала меня в щёку и спрашивала, где лежат её солнцезащитные очки.
Я замер у двери, чувствуя, как холод расползается по спине. Кофе больше не хотелось. Хотелось только одного — не слышать то, что сейчас услышу.
— А Валентин? Он же ничего не подозревает...
— Валентин живёт в своём мире, — голос Зои стал резче, как нож по стеклу. — Работа, телевизор, сон. И так по кругу. Когда он в последний раз смотрел на меня? Настоящий взгляд, понимаешь? Не просто "где мои носки" или "что на ужин".
Я прислонился к стене. Когда я в последний раз смотрел на неё? Вчера? Позавчера? Или это было на прошлой неделе, когда она примеряла новое платье?
— Это всё равно неправильно, — Маргарита явно волновалась. — Ты замужем. У вас общий дом, планы...
— Какие планы? — засмеялась Зоя, и в этом смехе слышались осколки. — Дача в выходные? Отпуск в Турции раз в год? Пенсия через двадцать лет? Рита, мне сорок два. Сорок два! А я чувствую себя как... как музейный экспонат.
Мне захотелось войти, обнять её, сказать, что это неправда. Что я вижу её каждый день. Но ноги не слушались, будто приросли к полу.
— А он? Этот твой... художник?
— Андрей не просто художник. Он видит меня. По-настоящему. Когда я с ним, я снова чувствую себя женщиной, а не домохозяйкой с бесконечным списком дел.
Андрей. Значит, его зовут Андрей.
— Зоя, подумай ещё раз. Может, стоит поговорить с Валентином? Объяснить, что тебе нужно?
— Я пыталась. Сто раз пыталась. Помнишь, как я записалась на танцы? Он только покрутил пальцем у виска. Когда предложила съездить на выходные в горы — у него срочная работа нашлась. Когда просила почаще гулять вместе — он устаёт, ему нужен отдых.
Я помнил эти разговоры. Смутно, как через туман. Тогда они казались мне капризами. Блажью. А теперь...
— Он думает, что я должна быть благодарна за стабильность. За то, что он не пьёт, не изменяет, зарплату домой приносит. Но я не хочу просто выживать, Рита. Я хочу жить.
В её голосе звучала такая боль, что у меня перехватило дыхание. Когда она стала такой несчастной? И как я этого не заметил?
— Поэтому ты решила поехать на море не со мной, а с ним?
— Да. Две недели. Всего две недели настоящей жизни. А потом... потом посмотрим.
— А если Валентин узнает?
Пауза. Долгая, тяжёлая пауза.
— Тогда всё закончится. Так или иначе.
Я тихо отошёл от двери, зашёл в кухню и сел за стол. Руки дрожали. В голове крутилась одна мысль: она уезжает. Моя жена уезжает к другому мужчине.
Надо было что-то делать. Кричать, скандалить, запрещать. Но я только сидел и смотрел в окно, где за стеклом плыли серые облака.
Через полчаса Зоя вошла в кухню. Она была в обычном домашнем халате и неряшливой прической на голове.
— Рита уехала? — спросил я.
— Да. — Она подошла к плите, включила чайник. — Валя, я хотела с тобой поговорить.
Сердце ёкнуло. Сейчас она всё скажет. Сейчас всё кончится.
— Слушаю.
— Маргарита приглашает меня на море. В Анапу. На две недели. — Голос звучал ровно, почти безразлично. — Можно?
Я посмотрел на неё. На женщину, с которой прожил семнадцать лет. Родила мне дочь, которая теперь училась в другом городе. Готовила завтраки, стирала рубашки, слушала мои рассказы о работе. И я ничего о ней не знал. Совсем ничего.
— Конечно, — сказал я. — Отдохни. Тебе нужно отдохнуть.
Она кивнула, не поднимая глаз.
— Спасибо.
И в этом «спасибо» было столько горечи, что мне захотелось заплакать.
***
Зоя уехала в понедельник утром. Я проводил её до такси, поцеловал в щёку — сухо, по-дружески. Она обняла меня на секунду, и я почувствовал её парфюм. Новый. Незнакомый.
— Береги себя, — сказала она.
— И ты тоже.
Такси уехало, а я остался стоять посреди двора, как идиот. Соседка тётя Клава помахала рукой:
— Жена в отпуск?
— Да, — ответил я. — С подругой на море.
— Хорошо. Отдохнёт от хозяйства.
Если бы она знала...
Первые три дня я жил как зомби. Работа, дом, готовка. Зоя звонила каждый вечер и рассказывала, как им хорошо отдыхается. Голос у неё был какой-то новый. Лёгкий. Живой.
— Как дела дома? — спрашивала она.
— Нормально. Скучаю.
— И я скучаю.
Но это была ложь. Я слышал это по интонации, по паузам между словами. Она не скучала. Впервые за много лет она была счастлива.
А я сходил с ума.
На четвёртый день не выдержал. Зашёл в социальные сети — то, чего никогда раньше не делал. Нашёл страницу Зои. Последние фото были с моря. Она в купальнике, загорелая, смеющаяся. И рядом... рядом мужчина. Высокий, темноволосый, с хорошей улыбкой. Андрей.
Подписи под фотографиями были невинные: "Пляж", "Закат", "Отдых". Но я видел главное — её глаза. Они светились так, как не светились уже очень давно. Может быть, никогда.
Я закрыл ноутбук и налил себе водки. Первую рюмку за семнадцать лет счастливого брака. Вторую — за то, что был слепым идиотом. Третью — за то, что моя жена влюбилась в другого.
Зоя вернулась в воскресенье вечером. Загорелая, отдохнувшая, красивая. На ней был новый белый сарафан, подчеркивающий фигуру.
— Привет, — сказала она, целуя меня в щёку.
— Привет. Как съездила?
— Замечательно. Просто замечательно.
Она прошла в спальню, начала разбирать чемодан. Я стоял в дверях и смотрел. Новые вещи, новая косметика, новая она.
— Валя, нам нужно поговорить.
Вот оно.
— Давай поговорим.
Мы сели в кухне друг напротив друга. Зоя сложила руки на столе и посмотрела мне в глаза. Впервые за много лет — прямо в глаза.
— Я встретила человека.
— Знаю.
Она вздрогнула.
— Откуда?
— Слышал твой разговор с Маргаритой.
Лицо у неё покраснело, потом побледнело.
— Значит, ты знал? И всё равно отпустил?
— А что я должен был сделать? Запереть тебя дома? Устроить сцену?
— Не знаю. Что-то. Что угодно. Но не молчать.
— А что бы изменилось, если бы я не молчал?
Она задумалась.
— Наверное, ничего.
— Вот именно.
Мы сидели молча. За окном садилось солнце, и кухня наполнялась золотистым светом.
— Я его люблю, — сказала Зоя тихо.
— Знаю.
— И не люблю тебя. Уже давно.
Это резануло по сердцу, но я кивнул.
— Тоже знаю.
— Прости.
— А ты прости меня. За то, что не видел. За то, что не слышал. За то, что ты стала для меня обоями.
Она заплакала. Тихо, без всхлипываний.
— Что теперь будет?
— Не знаю. Развод, наверное.
— Да. Развод.
— Ты к нему переедешь?
— Да.
— Он хороший?
— Очень.
— Ну и ладно.
Мы ещё посидели молча. Потом Зоя встала и начала собирать вещи. Немного — самое необходимое. Остальное забрать потом.
У двери она обернулась.
— Валя, а ведь когда-то мы любили друг друга.
— Любили.
— Почему всё так получилось?
— Не знаю. Просто жизнь.
— Может быть, если бы мы тогда поговорили...
— Может быть. Но не поговорили.
— Прости.
— Уже простил.
Она ушла, а я остался сидеть в кухне. За окном стемнело. В доме стало тихо — так тихо, что слышно было, как тикают часы в гостиной.
Я налил себе чай и подумал: а ведь она права. Когда я в последний раз действительно смотрел на неё? Не просто видел, а смотрел? Когда в последний раз спрашивал, как дела, и слушал ответ? Когда мы в последний раз говорили не о быте, а о жизни?
Не помню.
Видимо, в какой-то момент мы просто перестали замечать друг друга. Стали соседями по квартире. И я даже не понял, когда это произошло.
Теперь поздно что-то менять. Слишком поздно.
Но, может быть, это и к лучшему. Она будет счастлива с Андреем. А я... а я научусь жить заново. В сорок пять лет это ещё возможно.
Я допил чай и пошёл спать. В большой кровати стало холодно и просторно. Но засыпая, я вдруг подумал: а может, это не конец? Может, это начало? Для неё — точно. А для меня... посмотрим.
Завтра новый день. И, возможно, новая жизнь.
Прошло полгода.
Зоя подала на развод, я не возражал. Она была счастлива с Андреем, судя по ее фотографиям в социальных сетях.
А я записался на курсы английского языка. Давняя мечта. Потом — на танцы. Представляете, на танцы! В сорок пять лет. Познакомился там с женщиной по имени Наталья. Врач, недавно разведённая. Мы иногда ходим в кино или в театр. Не спешим с отношениями — оба наученные опытом.
Дочь Аня поначалу переживала из-за развода, но потом успокоилась. Сказала, что давно замечала: мы с мамой живём как чужие люди. Дети всё видят. Всё понимают.
Иногда встречаю Зою на улице. Здороваемся, улыбаемся, спрашиваем друг у друга, как дела. Она всегда торопится — то к Андрею на выставку, то в театр, то ещё куда-то. Живёт полной жизнью.
И знаете что? Я рад за неё. Честно. Рад, что она нашла своё счастье. Пусть и не со мной.
А море... море, оказывается, лечит не только от усталости. Оно лечит от привычки не замечать жизнь. Зоя поехала на море женой одного мужчины, а вернулась свободной женщиной. И, в итоге, освободила и меня.
Теперь я по-другому смотрю на людей вокруг. Особенно на тех, кто рядом. Потому что знаю: если не замечать их сегодня, завтра может быть уже поздно.
Солёное море смыло нашу старую жизнь. И, наверное, это было к лучшему. Для всех.