Лариса сидела в кабинете нотариуса и смотрела на документы о покупке квартиры. Её подпись стояла рядом с подписью матери — Валентины Петровны, которая вложила в эту покупку свои сбережения. Две спальни, кухня-гостиная, хороший район. Мечта любой тридцатилетней женщины.
Только вот эта мечта превратилась в кошмар.
— Лариса, ну что ты как чужая сидишь? — укоризненно сказала мать, входя в гостиную с чашкой чая. — Дом есть дом, чувствуй себя как дома.
Как дома. В квартире, которую мать купила «для дочери», но где каждое решение принимала сама. От цвета обоев до расстановки мебели.
— Мам, я думала сегодня пригласить Машу на ужин, — осторожно сказала Лариса.
— Какую ещё Машу? — нахмурилась Валентина Петровна.
— Подругу с работы. Ты её не знаешь.
— Не знаю, значит, не нужно приглашать. Зачем чужие люди в доме? Мало ли что она о нас подумает.
— Мам, это моя подруга...
— Твоя подруга в моей квартире, — холодно поправила мать. — Или ты забыла, кто за неё платил?
Не забыла. Как можно забыть то, что напоминают каждый день? «Я купила тебе квартиру», «Я обставила тебе дом», «Я потратила на тебя все сбережения».
— Мам, но ведь мы покупали её вместе. Для меня.
— Вместе? — Валентина Петровна поставила чашку с такой силой, что чай расплескался. — Где твои деньги, Лариса? Покажи мне хоть один рубль, который ты вложила в эту квартиру!
— Я же объясняла, у меня кредит за машину, ипотека была бы слишком большой нагрузкой...
— Вот именно! А я что сделала? Отдала тебе все свои сбережения, все накопления за тридцать лет работы! И не просто отдала — вложила в твоё будущее!
Лариса молчала. Этот разговор повторялся с небольшими вариациями каждую неделю с момента покупки квартиры полгода назад.
— А теперь ты хочешь приводить сюда кого попало, — продолжала мать. — Не спрашивая моего мнения, не учитывая мои чувства. Как будто это действительно твоя квартира.
— Но ведь я здесь живу...
— Живёшь благодаря мне! — взорвалась Валентина Петровна. — Если бы не я, ты бы до сих пор снимала однушку на окраине!
Это была правда. После развода Лариса действительно снимала маленькую квартиру, половину зарплаты отдавая за аренду. Когда мать предложила помочь с покупкой жилья, это казалось спасением.
— Я благодарна тебе, мам, — тихо сказала Лариса. — Но мне казалось, что ты помогаешь мне стать самостоятельной, а не...
— А не что?
— Не контролировать мою жизнь.
Валентина Петровна побледнела.
— Контролировать? Я вложила в тебя всё, что у меня было, а ты говоришь о контроле?
— Мам, ты запрещаешь мне приглашать друзей. Выбираешь, какую мебель покупать. Решаешь, когда делать ремонт. Критикуешь каждого мужчину, с которым я встречаюсь...
— Потому что эта квартира — мой вклад в твоё будущее! Я не хочу, чтобы всякие проходимцы пользовались тем, за что я всю жизнь работала!
— Всякие проходимцы? Мам, Андрей хороший человек...
— Андрей! — фыркнула мать. — Разведённый, с ребёнком, без собственного жилья. Только того и ждёт, как бы к тебе переехать!
— У него временные трудности...
— У всех у них временные трудности! А расхлёбывать потом мне! Думаешь, я не знаю, как это бывает? Привезёт он сюда своего ребёнка, жена бывшая на шею сядет, а ты будешь с ними носиться!
— Это моё право — решать, с кем встречаться!
— В своей квартире — твоё право. А в моей — моё.
Лариса почувствовала знакомое сжатие в груди. Каждый раз, когда она пыталась отстоять хотя бы крупицу самостоятельности, мать напоминала о своём финансовом вкладе.
— Мам, а что, если я начну платить тебе за квартиру? Как аренду?
— Аренду? — Валентина Петровна смотрела на дочь так, словно та сошла с ума. — Лариса, ты понимаешь, сколько стоит эта квартира? Твоей зарплаты не хватит даже на половину рыночной аренды!
— Тогда продай её. Я найду что-то подешевле.
— Продать? — голос матери дрогнул. — Продать квартиру, которую я покупала для твоего счастья?
— Мам, какое это счастье, если я чувствую себя здесь гостьей?
— Ты чувствуешь себя гостьей, потому что неблагодарная! — Валентина Петровна встала и начала ходить по комнате. — Другие матери своим детям даже на свадьбу нормально не помогают, а я отдала тебе всё! Всё, Лариса! И что получаю взамен?
— Что ты хочешь получить взамен?
— Уважения! Понимания! Чтобы ты советовалась со мной, прежде чем принимать решения!
— Советовалась или спрашивала разрешения?
— Что за разговор? Я твоя мать!
— Мне тридцать лет, мам. Я взрослая женщина.
— Взрослая женщина, живущая на материнские деньги, — холодно заметила Валентина Петровна.
Эта фраза попала точно в цель. Лариса действительно чувствовала себя подростком, которой напоминают о карманных деньгах.
— Знаешь что, — сказала она, чувствуя, как внутри что-то ломается, — давай поговорим начистоту. Что именно ты хочешь от меня?
— Чтобы ты была счастлива...
— Нет. Что ты конкретно хочешь? Чтобы я не встречалась с мужчинами? Чтобы не приглашала друзей? Чтобы каждое решение согласовывала с тобой?
Валентина Петровна села в кресло, вдруг выглядя старше своих пятидесяти восьми лет.
— Я хочу, чтобы мои деньги не пропали даром, — тихо сказала она. — Чтобы эта квартира служила тебе долго, чтобы ты не наделала глупостей.
— Каких глупостей?
— Не привела сюда первого встречного. Не вышла замуж за проходимца. Не родила детей от мужчины, которого через год бросишь.
— Мам, это же моя жизнь. Мои ошибки, если они будут.
— Твои ошибки на мои деньги!
И вот она, суть проблемы. Мать не просто купила ей квартиру — она купила право контролировать её жизнь.
— Ты знаешь, — медленно сказала Лариса, — может быть, мне действительно не стоило принимать твою помощь.
— Что?!
— Может быть, лучше было бы остаться в съёмной квартире, но сохранить свободу выбора.
— Свободу выбора! — Валентина Петровна вскочила с кресла. — Свободу жить в дырявой квартире, отдавать половину зарплаты хозяину, который может выставить тебя в любой момент!
— Зато я могла бы приглашать к себе кого хочу и встречаться с кем хочу!
— Встречаться с кем хочешь ты можешь и сейчас. Только не приводи их сюда!
— А где встречаться? В кафе? В гостинице?
— А что, плохо? Познакомишься получше, убедишься, что человек серьёзный, тогда и приводи.
— Сколько времени нужно, чтобы ты считала человека серьёзным? Год? Два? До свадьбы?
— До свадьбы было бы неплохо, — кивнула мать.
Лариса смотрела на неё и понимала: они говорят на разных языках. Для матери помощь автоматически означала право голоса в принятии решений. А для неё самостоятельность была важнее комфорта.
— Мам, ты понимаешь, что так я никогда не выйду замуж? Какой мужчина захочет встречаться с женщиной, которая не может даже домой его пригласить?
— Нормальный мужчина поймёт. У которого серьёзные намерения.
— Серьёзные намерения могут появиться только после того, как люди узнают друг друга получше. А как узнать, если встречаемся только в общественных местах?
— Наши родители как-то знакомились...
— Наши родители жили в другое время! Сейчас люди не женятся после трёх месяцев знакомства!
Валентина Петровна села обратно в кресло, выглядя усталой.
— Лариса, я не понимаю, чего ты хочешь. У тебя есть прекрасная квартира, ты не платишь за аренду, можешь откладывать деньги...
— Я хочу чувствовать себя дома как дома. Хочу принимать решения самостоятельно. Хочу, чтобы моя личная жизнь была действительно личной.
— На мои деньги?
— Мам, мне не нужна твоя помощь, если за неё придётся расплачиваться всю жизнь.
Слова повисли в воздухе. Валентина Петровна смотрела на дочь с болью и непониманием.
— Расплачиваться? — прошептала она. — Я даю тебе лучшее, что у меня есть, а ты говоришь о расплате?
— Да, расплате. Моей свободой, моим правом на выбор, моей взрослой жизнью.
— Я не отнимаю у тебя взрослую жизнь! Я пытаюсь уберечь тебя от ошибок!
— Уберечь или контролировать?
— А какая разница? Результат один — ты не наделаешь глупостей!
Лариса встала и прошлась по комнате. За окном был виден красивый вид на парк, дорогой район, престижная новостройка. Всё, о чём она мечтала. И всё, от чего теперь хотелось бежать.
— Мам, представь на минуту, что ты в моём возрасте. Тридцать лет, недавно разведена, хочешь построить новую жизнь. И вдруг кто-то начинает контролировать, с кем ты встречаешься, кого приглашаешь к себе, как живёшь. Как бы ты себя чувствовала?
— Я бы была благодарна за заботу.
— Правда? Даже если эта забота мешала бы тебе быть счастливой?
Валентина Петровна долго молчала.
— А ты не счастлива? — наконец спросила она.
— Нет, мам. Не счастлива. Я чувствую себя пленницей в золотой клетке.
— Но ведь у тебя есть всё...
— У меня есть всё, кроме права распоряжаться этим «всё». Кроме права на ошибки, на выбор, на собственную жизнь.
Мать встала и подошла к окну.
— Значит, ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила она, не оборачиваясь.
— Я хочу, чтобы ты перестала считать эту квартиру своей. Либо это мой дом, и я живу в нём как взрослый человек, либо это твоя инвестиция, и тогда лучше её продать.
— Продать...
— Да. Я найду что-то подешевле, буду жить на свои средства. Зато буду свободна.
Валентина Петровна обернулась, и Лариса увидела в её глазах слёзы.
— Ты действительно готова отказаться от всего этого ради своей свободы?
— Да. Готова.
— Даже если будешь жить в однокомнатной квартире на окраине?
— Даже если. Лучше тесно, да не обидно.
Они смотрели друг на друга, и в воздухе висело понимание того, что их отношения подошли к переломному моменту.
— Хорошо, — наконец сказала мать. — Если ты так считаешь, продадим квартиру. Разделим деньги поровну, и каждая будет жить как хочет.
— Поровну? Мам, это же твои деньги...
— Половина — моя, половина — твоя. Так честно.
Лариса почувствовала одновременно облегчение и грусть. Облегчение от того, что кошмар контроля заканчивается. Грусть от того, что материнская помощь обернулась разрушением отношений.
— Мам, я не хотела, чтобы всё так получилось...
— Я знаю. И я тоже не хотела. Но, видимо, мы слишком разные люди, чтобы жить под одной крышей.
— Не под одной крышей. Просто у нас разные представления о том, что такое помощь.
Валентина Петровна кивнула.
— Для меня помощь — это забота о будущем. Защита от ошибок.
— А для меня — это поддержка в том, чтобы я могла делать собственные ошибки и учиться на них.
Через месяц квартира была продана. Лариса купила двухкомнатную квартиру в менее престижном районе, но зато полностью свою. Валентина Петровна положила свою половину денег в банк "на старость".
Отношения между ними постепенно наладились. Мать больше не пыталась контролировать дочь, а дочь больше не чувствовала себя должной за каждый подарок.
— Знаешь, — сказала Валентина Петровна, когда они встретились через полгода, — может быть, ты была права. Я действительно пыталась купить право на контроль.
— А я поняла, что настоящая помощь — это когда помогают стать самостоятельным, а не зависимым.
— Жалеешь о том, что отказалась от той квартиры?
— Нет. Там я была гостьей. А здесь я дома.
И это была правда. В своей маленькой, не самой новой квартире Лариса чувствовала себя свободной. Могла приглашать друзей, встречаться с мужчинами, принимать решения самостоятельно.
А главное — теперь, когда мать иногда помогала ей деньгами, это была именно помощь, а не плата за право контроля. Потому что настоящая помощь не превращает получателя в должника на всю жизнь.
Спасибо читателям за активность! Поддержите автора лайком и подписывайтесь, будем встречаться чаще.
Ещё больше интересных историй о жизни для вас: