Мастер сумел в основном просчитать ситуацию. Западногерманская разведка посчитала их группу надёжной и стоящей внимания. ПобегПрихватова сыграл противоположную – положительную роль. Немцы убедились, что к ним действительно прибыл перспективный учёный, с колоссальным багажом знаний. Он подтвердил ценность группы.
В очередной раз российская наука играла роль в развитии научно-технического прогресса на Западе.
Во время очередной поездки в Ленинград, Степан получил сообщение, что работа с ними будет продолжена, и даже указали канал связи. Они также интересовались, что произошло с Кругловым? Также сообщали, что в тайнике для него оставили деньги. Началась наладка контактов. Челкашов не обольщался – проверять будут и дальше. Тут ему бояться нечего – они работают. О возвращении в Европу можно на ближайшее время забыть. Сейчас ему необходимо показать и доказать, что он полезный для немцев сотрудник. Хотя, они, несомненно, уже подняли его биографию, из которой видно, что с ними работает профессионал. Прихватов стал первым и железным доказательством его уровня.
Челкашов возвращался поездом «домой». Лёжа в купе, он первый раз почувствовал, что устал. Годы? Может быть. Четвёртый десяток уже перешагнул. Есть силы, стать, выдержка и выносливость. Вот только душевные силы что-то сдали. Немудрено. За прошедшие годы слишком часто он рисковал жизнью ради больших целей, горели нервы на пределе в разных операциях, когда от действия, даже слова зависел исход игры, судьбы людей. Да, что там людей – политические решения на межгосударственном уровне были на кону! Его не благодарили принародно, не награждали, хотя за такие победы полагалось многое. Скупая благодарность от Ландсберга и сумма на его счёт стали для него наградами. Ритм жизни был привычный и обычный, так в чём же дело? Может быть в том, что отсутствовал, вернее, исчез у него тот маленький уголок, где он мог снять плащ, маску и остаться самим собой. Пусть всего на день, на несколько часов, но растаять в своём Я, не опасаясь, что это кто-то заметит. Смерть Ландсберга сыграла свою роль. Конечно, для него открыты двери его поместья. Только там больше нет атмосферы, которую создавал сам Хозяин. Значит это уже не то место. Ландсберг не имел семьи. Он сделал завещание, по которому Челкашовы получили возможность жить там вместе с двумя одинокими слугами, которые разделили с Ландсбергами жизнь. Все счета за содержание поместья оплачивались со счёта Бруно. Полковник был обеспеченным человеком. Он и Степану отписал солидную сумму. Когда Челкашов услышал от Бруно о завещании и причитающихся ему моментах, то поблагодарил Ландсберга. Только ни на что из названного он не претендовал. Бруно был ещё в хорошей форме и Степан даже не представлял, когда начнёт действовать завещание. Вернее – он даже не думал об этом. Его грело, да, теперь он признавался себе в этом, что было место и человек, который ждал его и верил в него. В той комнате, которую ему предоставил Бруно, он создал свой маленький мир, частью которого был полковник, их редкие разговоры за чашкой кофе и коньяком. Ландсберг, когда приезжал, неизменно привозил ту марку коньяка, которой тогда в войну угостил своего подчинённого. Челкашову никто и никогда с детства не дарил подарков, поэтому такой знак внимания был для него подобно рождественским дарам.
Фёдор Переверзев стал очень осторожным. Он не хотел менять комфортную жизнь на кладбищенский участок. Странно, первый раз в жизни он жалел о сделанном, и о человеке. Это была Ляля. Теперь он «перебирал» их встречи, разговоры, вспоминал, какими глазами на него смотрела девушка. Это рождало неизведанные чувства. Большое и прекрасное, что было вдали, ты уничтожил, даже не поняв его высокого предназначения. Теперь остаётся только оглядываться и сожалеть. Правда, тут же во внутренний диалог вступало рациональное Я. Если бы Ляля, со своим ухажёром его разоблачили, то стенка стала единственной реальностью. Поэтому сожаления Матёрого длились не долго.
Работа не давала время расслабляться. Три оставшихся человека требовали внимания. Пусть они калибром поменьше, но имеют свою ценность. К тому же их и его безопасность – это практически одно и то же. Фёдор созванивался, обменивался информацией и вознаграждениями с ними, реже встречался с подопечными. Применял и к ним дни слежения.
Однажды, идя на встречу к Мастеру, Фёдор вдруг задался целью узнать, где же у того лежбище? Матёрый понимал возможные последствия, но зуд вопроса не оставлял в покое.
Завершив разговор, Переверзев подобрал неприметный газетный свёрток, который валялся рядом с лавочкой и пошёл. Он всегда уходил первым. В этот раз Фёдор свернул в боковую аллею, которая была рядом, и пошёл через газон назад, прикрываясь деревьями. Впереди увидел спину Челкашова. Элементам слежки и преследования его когда-то обучал сам Мастер. Переверзев отточил эти навыки на подопечных. Челкашова, конечно, он с ними в ровень не ставил – это волк! Поэтому он, сменив плащ на куртку, шляпу на кепку, шёл в отдалении, не буравил взглядом спину объекта. Мастер периодически проверялся. Матёрый в это время замирал, хотя и был на приличном расстоянии. Такое отдаление его даже пугало – вдруг потеряю? Вот Челкашов сел в автобус. Фёдор поймал такси – повезло. Вновь прогулка и опять автобус. Такси рядом не оказалось. Переверзев схватил велосипед, который стоял у магазина. Оставил его через три квартала у лавочки. При этом снял куртку и кепку, остался в свитере и нацепил спортивную шапочку. Вещи сбрасывал в мусорки. Куш был большой и мелочиться не стоило. Тем более, что он мог позволить себе приобрести дорогие вещи, а уж о дешёвых и речи не было. Вот Мастер зашёл во двор, а затем в подъезд двухэтажки. Хорошо, что вечерело. Через минуту в окне второго этажа загорелся свет. Шторы были закрыты, но по промелькнувшему силуэту Матёрый узнал шефа.
Фёдор радовался, что у него всё получилось. Зачем ему это надо было – он объяснить не мог. Только чувство удовлетворения, словно на охоте настиг дичь, тешило его: Он сумел выследить самого Мастера!
Шеф ничего не сказал ему о том, что связь восстановлена, поэтому Матёрый не ведал, что они снова под контролем и в деле. Перед ним оставался туман неизвестности, который толкал его на непредсказуемые шаги.
Ночью Фёдора мучили кошмары. Снилась трюмиловка, лом на горле. Только вместо ссученного главаря был Мастер. Он не тянул и не колебался, а отдал приказ прикончить его! Переверзев проснулся в холодном поту. Открыв глаза, не мог понять, где он. Затем долго ворочался, пока вновь не заснул. Только прерванный сон явился в новом обличье. Он был на сходке и держал перед ворами ответ. Ему удавалось отвертеться от всех обвинений, находя правильные ответы. Беспокоил его человек, который сидел с опущенной головой и мотал ею и смеялся при каждом его ответе. Лица его не было видно, но Матёрый не сомневался, что это Мастер. Когда все замолчали, поскольку обвинения закончились, и он от них отвертелся, тот поднял голову и спросил: А за что ты по указке Водомута подельника своего Колю-Шатенана больничке прирезал? Ему нечего было ответить, горло сковал спазм. Воры зашумели, стали задавать вопросы, наседать, а он не мог ответить. Понимал, что это конец, но не мог. Сзади он услышал дыхание того, кто готов был исполнить приговор и … Он вновь проснулся. Больше заснуть не смог. Так и проворочался до утра.
Сегодня у Фёдора было намечено наблюдение за подопечным. Хорошее настроение, или плохое, какая бы ни была погода, но он всегда делал дело – приучил себя не расслабляться. Выпив чаю, он вышел на улицу и пошёл к знакомому дому. Внезапно мысль, словно молния, мелькнула в голове! Он даже остановился!
- Дядя, не засыпай, - раздался сзади со смешком возглас парня, который шёл за ним.
Матёрый отошёл в сторону, осмотрелся, постоял. Затем он пошёл и присел в скверик на лавочку.
- Всё просто и привычно, - размышлял он, - И расставит точки. Что я раньше не допёр?
От пришедших мыслей он даже развеселился. Фёдор встал и пошёл домой впервые не выполнив намеченного. Только дело требовало, чтобы его не просто обдумали, а отшлифовали. Он до вечера вертел свой план, задавая себе неудобные вопросы. Поздно вечером Фёдор с удовольствием поужинал и лёг спать. Ни хорошие, ни плохие сны не тревожили его.
Полторы недели Матёрый готовился. Сюрприз должен быть на все сто процентов!
Вечером Переверзев вышел на прогулку, и в условленном месте оставил знак.
На следующий день в оговорённое время к нему в дверь позвонили. Он, быстро глянув в глазок, открыл. Мастер бесшумно скользнул в прихожую.
Пройдя в комнату, гость присел за стол.
- Чай сейчас принесу, - сказал Фёдор, - Мёд мне привезли из Башкирии знатный.
- Можно и чаю, - согласился гость.
Накрыв стол и поставив самовар, Фёдор разлил чай по стаканам. Комнату наполнил волшебный аромат. Хозяин и гость с удовольствием пригубили напиток, откушав по пол ложечки мёда. Первый стакан ушёл незаметно.
- Рассказывай, - слегка отодвинув от себя подстаканник, сказал Мастер.
Матёрый достал из шкафа фотографии и положил перед ним. Гость стал их внимательно рассматривать. Отложив последнюю, он пристально посмотрел на Фёдора.
- Это профессор Соломин, - начал Матёрый, - Учёный – физик, работает в ящике. Неделю назад он на своей машине сбил человека. Помнишь, ещё дождь был? Я это не только видел, но и сфотографировал.
- Ты это подстроил? – удивился Мастер.
- Нет, нет, я там был по другому делу, - возразил Фёдор, - Прокурова пас, проверял. Фотоаппарат был наготове. Вот и решил попробовать, как из-под зонта получится снимать и прямо в десятку! Потом ещё пощёлкал, ну ты видел. Так профессор то этого не знал и слинял с места. Я нашёл его и поговорил о том наезде.
- Это что за самодеятельность? – недовольно спросил Мастер.
- Да ты не сердись, - немного стушевался Матёрый, - Масть шла, пока не опомнился. Главное – он согласился на нас работать!
- Даже так?! – вновь удивился собеседник.
- С соседкой его разговорился, когда дом нашёл, - продолжал Матёрый, - Вот она – то и порассказала о нём. А мне эта информация в разговоре и пригодилась. Он на повышение идёт. Долго со своим противником бодался, но вот его точку зрения признали верной. Теперь ему лабораторию дают и все почести. Сын его в Москву в институт собрался поступать, а дочь спецшколу английскую заканчивает. Сядь он и всё! Ни лаборатории, ни института. Жена не работает, да и никогда не работала – так с голоду подохнет без его денег. А кто же ему с уголовкой оставит все лавры? Я надавил, вот он и поплыл.
- Так, а сведения передавать как согласился? – допытывался Мастер – Это же измена, он же понимает!
- Заартачился, знамо дело, - отвечал Матёрый, - Я ва-банк пошёл, психанул и отрезал: Выбирай, тюрьма, или будешь и дальше спокойно работать, потому как нам тебя выдавать тоже нет резона. А после лагеря ты никому не нужен. Всё твоему противнику отдадут! Он и согласился.
- Ну, удивил, так удивил, - с лёгкой удивлённой радостью сказал Мастер, - С почином тебя.
- Я понимаю, что такое, наверное, раз в жизни бывает, - продолжал Фёдор, - Вот и мне фортануло.
- Ты прав, такое не часто случается, - ответил в раздумье Мастер.
- Вот тут с его слов набросал, чем он занимается, - сказал Фёдор, - Посмотри, а я чайку ещё налью.
Мастер стал читать записи в тетради, потом обратился к фотографиям. Хороший подарок и, главное, своевременный! Посамовольничал, конечно, подручный, но результат на лицо. Теперь, господа, вы не проверять нас будете, а выполнять наши – мои условия! Мастер продолжал читать и прихлёбывал чай, который ему поставил Фёдор. Вдруг ему сильно захотелось спать. Глаза стали смыкаться. Что это?
Мастер всё понял и поднял с вопросом на Матёрого туманящийся взгляд вместе с движением ватной руки. Тот смотрел на него в упор, пока гость не склонился к столу.
- Есть! – довольно отметил Матёрый.
Ссылка 49 часть Матёрый заметает следы https://dzen.ru/a/aDvjVWpSCBzPvsvK
Ссылка 51 часть Матёрый заметает следы https://dzen.ru/a/aEXRjseY7x8czdzu