Я всегда считала, что люди, которые говорят такие фразы — монстры. Ну или как минимум чёрствые, бездушные существа. Обычный человек так не скажет. Не подумает даже.
А вот поди ж ты. Оказывается, я тоже так могу. Причём не просто могу — я так думаю. Не каждый день, конечно. И не по отношению к любому ребёнку. А только к одному конкретному. К сыну Юли.
Сложно сказать, когда именно это началось.
Мы с Юлей были подругами ещё со школы. Знаете, такая классическая история: сидели за одной партой, делились секретами, мечтали о будущем, клялись в вечной дружбе. Стандартный набор.
Потом университет, где мы, к счастью, оказались на одном факультете. Совместная аренда квартиры. Работа в соседних офисах.
А потом... Потом появился Максим. И появился не в моей, а в Юлиной жизни.
Максим был идеальным мужчиной. Во всяком случае, для меня. Высокий, с лёгкой небритостью, с руками, которые всегда пахли деревом – он работал краснодеревщиком. Делал мебель. Красивую. Такую, что хотелось протянуть руку и погладить.
Я встретила его первой. В кофейне на углу нашей улицы. Он сидел за соседним столиком, а я что-то уронила... Он поднял. Улыбнулся. И... И ничего. Просто улыбнулся и вернулся к своему кофе.
Через неделю я снова пришла в эту кофейню. Он был там. Через две — опять. И тогда мы познакомились. Точнее, я с ним познакомилась. А потом... Потом я рассказала о нём Юле. Зачем? Сама не знаю. Наверное, хотела похвастаться. Показать, что вот, и у меня может быть интересный мужчина. Не только у неё.
У Юли тогда тоже кто-то был. Какой-то Паша, кажется. Или Петя. Я даже не запомнила. Она много о нём говорила, но как-то так... без огонька. Не как я — о Максиме.
— Познакомь! — вдруг сказала она.
— С кем?
— С твоим Максимом. Он так классно выглядит!
Я не хотела. Честно. Но... Но она же моя лучшая подруга. Как я могла отказать?
Этот вечер я запомнила навсегда. Мы сидели в том самом кафе. Максим рассказывал о дереве. О том, как важно почувствовать его, прежде чем работать. Я смотрела на его руки. Юля — в его глаза.
Через месяц они начали встречаться. Через полгода съехались. Еще через год поженились.
А я... Я осталась одна. В нашей съёмной квартире, которую теперь приходилось оплачивать полностью. С работой, которая внезапно стала неинтересной. И с этой болью внутри, которая не проходила. Никак.
Юля по-прежнему считала меня лучшей подругой. Звонила. Рассказывала о своём счастье. Приглашала в гости. А я... А я улыбалась. Кивала. И медленно умирала внутри каждый раз, когда видела, как Максим обнимает её. Или целует. Или просто смотрит на неё так, как никогда не смотрел на меня.
А потом она забеременела. И вот тут началось самое ужасное. Она звонила каждый день! И рассказывала о том, как её тошнит по утрам. Как ей хочется солёных огурцов в три ночи. Как Максим гладит её живот и разговаривает с малышом.
— Ты станешь крёстной, правда? — спросила она на шестом месяце.
Я кивнула. Что ещё я могла сделать?
Роды были тяжелыми. Я просидела в коридоре двенадцать часов. Не потому, что так сильно волновалась за Юлю. А потому что... Потому что рядом сидел Максим. Бледный. Испуганный. И такой родной.
Мальчик. Назвали Артёмом. В честь Юлиного деда. Розовый, сморщенный комочек. Я смотрела на него через стекло и чувствовала... ничего. Абсолютно ничего.
— Правда, он прекрасен? — спросил Максим, стоя рядом со мной.
— Да, — солгала я. — Прекрасен.
А потом были бессонные ночи. Юлины рассказы о том, как тяжело быть молодой мамой. Её просьбы посидеть с малышом, пока она сходит в душ. Или в магазин. Или просто поспит час-другой.
И я сидела. Смотрела на этого маленького человечка и... ничего не чувствовала. Он был для меня пустым местом. Предметом. Вещью.
— Ты так хорошо с ним справляешься! — восхищалась Юля. — Прямо прирожденная мама!
А я думала о том, что он должен был быть моим. Этот ребёнок. Или другой — от Максима. Не важно. Но моим. Не Юлиным.
Время шло. Артём рос. Научился сидеть. Потом ползать. Потом ходить. Говорить. Смеяться. Плакать. Называть Юлю мамой, а Максима — папой.
А я всё так же приходила к ним в гости. Приносила подарки. Улыбалась. И чувствовала... ничего. Мне было всё равно, что происходит с этим ребёнком.
Однажды — Артёму было уже около трех — мы сидели на кухне. Юля готовила ужин, я помогала резать овощи. Максим был на работе. Артём играл рядом с нами на полу.
— Слушай, — вдруг сказала Юля, — а почему ты до сих пор одна?
Я пожала плечами:
— Не знаю. Не встретила никого подходящего.
— Но ты же такая классная! Красивая, умная, заботливая. Мужчины должны на тебя толпами бросаться!
Я усмехнулась:
— Не бросаются почему-то.
— Странно... — Юля задумчиво помешивала что-то в кастрюле. — А ты не хочешь ребенка?
— В смысле?
— Ну, можно же и без мужа. Сейчас столько возможностей — банки спермы, ЭКО...
Я чуть не порезала палец.
— Нет, спасибо. Я пока не готова.
— А когда будешь готова? Тебе уже тридцать.
Тридцать. Да, мне было тридцать. И я всё ещё любила мужа своей лучшей подруги. И ненавидела их ребёнка, который должен был быть моим.
— Тётя Катя! — вдруг позвал Артём, дергая меня за штанину. — Тётя, смотри!
Он протягивал мне какую-то фигурку из пластилина. Корявую, неуклюжую. Похожую не то на собаку, не то на лошадь.
— Это ты, — гордо сказал он.
Я взяла фигурку. Повертела в руках.
— Почему у меня такие большие уши?
— Потому что ты всегда нас слушаешь, — серьезно ответил Артём. — И никогда не перебиваешь. Как настоящий друг.
Что-то дрогнуло внутри меня. Что-то маленькое, почти незаметное. Но оно было. Впервые за всё это время.
— Спасибо, — сказала я, осторожно ставя фигурку на стол. — Это... очень мило.
— Положи в сумку, — предложил Артём. — Чтобы не забыть.
Я кивнула и действительно положила фигурку в сумку. А потом... Потом произошло то, что перевернуло всю мою жизнь.
Я пришла домой. Достала фигурку. Поставила на полку. И расплакалась. Впервые за много лет я по-настоящему плакала. Не от боли и обиды. А от стыда. От ужаса перед тем, кем я стала.
Этот ребёнок... Этот маленький человечек любил меня. Просто так. Ни за что. Считал своей «тётей». Своим другом. А я... Я ненавидела его за то, что он существует.
Той ночью я не спала. Думала. Вспоминала все эти годы. Свою боль. Свою обиду. Свою ненависть. И постепенно что-то менялось внутри. Как будто лёд, сковывавший сердце, начал таять.
Утром я позвонила Юле.
— Можно я заберу сегодня Артёма из садика? Хочу сводить его в зоопарк.
— Что? — Юля была явно удивлена. — Ты серьезно?
— Абсолютно. Мне... Мне кажется, я слишком мало времени провожу с моим крестником.
В трубке повисла пауза.
— Конечно, — наконец сказала Юля. — Конечно, забери. Он будет счастлив.
И он действительно был счастлив. Прыгал от радости, когда увидел меня у ворот садика. Взахлеб рассказывал о том, что делал сегодня. Крепко держал меня за руку, пока мы шли к автобусной остановке.
А я... Я смотрела на него и видела уже не пустое место. Не вещь. А маленького человека. Который ни в чём не виноват. Который заслуживает любви. И заботы. И внимания.
В зоопарке Артём был в восторге. Особенно от обезьян. Он смеялся так заразительно. Я не могла не смеяться вместе с ним. А потом мы ели мороженое. И кормили уток в пруду. И фотографировались рядом с огромным плюшевым медведем.
— Тётя Катя, — сказал Артём, когда мы уже ехали домой, — а ты придёшь завтра?
Я улыбнулась:
— Если хочешь.
— Хочу! — он энергично закивал. — Очень-очень хочу!
И в тот момент я поняла ещё кое-что. Я не просто перестала ненавидеть этого ребенка. Я начала его любить.
Дома нас встретила Юля. Она выглядела уставшей.
— Мама! — закричал Артём, вбегая в квартиру. — Мы видели обезьян! И слона! И тигра! И...
— Тише, тише, — засмеялась Юля. — Папа спит. Он только недавно вернулся с работы.
Максим... Я вдруг поняла, что за весь день ни разу о нём не подумала. Ни разу! Это было... странно. И в то же время — правильно.
— Спасибо — тихо сказала Юля. Артём побежал в свою комнату играть с новой игрушкой. Маленьким плюшевым пингвином, которого я ему купила. — Он очень счастлив.
— Я тоже — честно ответила я. — Давно так хорошо не проводила время.
Юля внимательно посмотрела на меня.
— Что-то изменилось, да? В тебе.
Я кивнула:
— Да. Что-то изменилось.
Я не стала объяснять, что именно. Не стала рассказывать о том, как долго ненавидела её сына. Как считала его пустым местом. Как мечтала о том, чтобы его не было.
Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Похоронить. Забыть.
— Я давно хотела тебе сказать — вдруг сказала Юля. — Мы с Максимом... У нас не всё гладко в последнее время.
Я замерла.
— В смысле?
— Мы... мы думаем о разводе.
Сердце дрогнуло.
— Почему? — тихо спросила я. — Вы же... Вы же такая идеальная пара.
Юля грустно улыбнулась:
— Снаружи — возможно. Но внутри... — она покачала головой. — Не знаю. Что-то пошло не так. Мы слишком разные. Хотим разного. И Артём...
— Что Артём?
— Максим считает, что я слишком его опекаю. Не даю свободы — она вздохнула. — А я думаю, что он просто не хочет брать на себя ответственность. Проще обвинить меня. Чем признать, что ты сам плохой отец.
Я молчала. Переваривала информацию. Пыталась понять, что чувствую. Радость? Злорадство? Надежду?
Но ничего такого не было. Только грусть. И сочувствие к Юле, которая явно страдала. И беспокойство за Артёма, которому предстоит пережить развод родителей.
Стоп. Беспокойство за Артёма? Когда я успела начать беспокоиться о нём?
— Вы уже говорили с ним? — спросила я. — С Артёмом.
Юля покачала головой:
— Нет. Пока нет. Сначала хотим сами во всем разобраться. Понять, есть ли шанс всё исправить. Или... — она не закончила фразу.
Мы ещё долго сидели на кухне. Пили чай. Говорили. Впервые за много лет — по-настоящему говорили. Как в старые добрые времена. Без недомолвок. Без фальши. Без ревности и зависти.
Потом пришёл Артём. Сонный, с отпечатком подушки на щеке.
— Тётя Катя ещё здесь? — обрадовался он. — Значит, можно не ложиться спать?
— Нет, дружок, — засмеялась Юля. — Уже поздно. Завтра в садик.
— А тётя Катя придёт завтра? — спросил он, с надеждой глядя на меня.
Я улыбнулась:
— Обязательно.
Юля проводила меня до двери.
— Спасибо, — снова сказала она. — За всё.
Я обняла её. Крепко-крепко. И вдруг поняла, что в этих объятиях нет ни капли фальши. Что я снова люблю эту женщину. Свою лучшую подругу.
По дороге домой я думала… О том, как странно устроена жизнь. Как мы иногда теряем себя. В погоне за чем-то, что нам не принадлежит. Как позволяем боли и обиде отравлять душу. И как потом, когда наконец находим в себе силы отпустить всё это, становимся свободными.
А ещё я думала о маленьком мальчике, который назвал меня другом. И о фигурке с большими ушами, которая стоит у меня на полке.
Твой ребенок для меня больше не пустое место, Юля. Он — часть моей жизни. Часть меня.
Я больше никогда не позволю ненависти затуманить мой разум.
Никогда.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍