Я смотрю в окно и думаю, как странно всё устроено.
Мои вещи лежат в чемодане. Точнее, не в чемодане, а в большой спортивной сумке. У меня нет чемодана. И никогда не было. Я не путешественница. Не авантюристка. Просто женщина, которой сказали оставить квартиру и уходить.
Забавно, правда?
— Уходи, но квартира — моя.
Именно так он и сказал. Стоял в дверном проёме кухни, скрестив руки на груди. Сергей всегда так делает, когда злится. Скрещивает руки. Как будто закрывается. Как будто защищается. От меня. Забавно, что он защищается от меня, а не я от него.
В тот момент я растерялась. Не нашлась что ответить. Хотя должна была. Наверное, должна была сказать что-то вроде: «Какого чёрта?» или «Да пошёл ты!» Такое говорят в фильмах, когда тебя выгоняют из собственного дома. Но я промолчала.
Знаете, я вообще часто молчу. Это моя проблема. Я молчу, когда нужно говорить. Когда нужно кричать. Когда нужно драться за своё.
А квартира, между прочим, моя. То есть, наша. Мы покупали её вместе, но большую часть денег внесла я. Это были мои накопления. Десять лет работы в бухгалтерии. Десять лет подсчета чужих денег и экономии своих.
— Ну что, долго ещё будешь копаться? — Сергей стоит в дверях комнаты.
Он нетерпеливо постукивает пальцами по косяку. Как дождь по подоконнику. Настойчивый. Упрямый.
— Мне нужно ещё время.
— Тебе всегда нужно время, Света. Всегда. — Он вздыхает. — За семь лет ты так и не научилась быстро собираться.
Семь лет. Мы прожили вместе семь лет. Семь лет я варила ему борщ по воскресеньям, хотя терпеть не могу возиться с этой свеклой. Она пачкает всё вокруг, руки, разделочную доску. Но он любил борщ. А я любила его. Семь лет я любила человека, который теперь выгоняет меня из нашей квартиры.
— Знаешь... — я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. — Иди-ка ты на кухню и свари себе кофе. Или чай. Или что ты там пьёшь теперь. Я соберусь, когда соберусь.
Он удивленно приподнимает брови. Такого он от меня не ожидал. Я и сама от себя не ожидала. Но что-то во мне щёлкнуло. Какой-то переключатель. Может, это предел терпения? Может, это та самая последняя капля? Не знаю.
Сергей уходит на кухню. Слышно, как он гремит чашками. Нарочито громко. Чтобы я слышала. Чтобы я знала, что он недоволен.
Мне вдруг становится смешно. До слез смешно. Я сажусь на кровать и закрываю лицо руками. Плечи трясутся, но это не от плача. Это от смеха. Истерического, наверное.
Я вспоминаю, как мы выбирали эту квартиру. Как радовались каждому квадратному метру. Как планировали ремонт. Как спорили из-за цвета обоев в спальне.
— Светлые, — говорила я. — Светлые и с цветочным узором.
— Тёмные, — настаивал он. — Тёмные и однотонные.
В итоге обои были светлыми. С цветочным узором. Маленькие голубые цветочки на бежевом фоне. Я сейчас смотрю на них, и они кажутся такими глупыми. Такими неуместными. Такими... обманчиво счастливыми.
— Я налил тебе чай, — Сергей возвращается в комнату.
Это неожиданно. Это почти... мило? Нет, не мило. Это дань привычке. Семь лет он наливал мне чай, когда я собиралась. Перед работой. Перед визитом к родителям. Перед походом в магазин. Просто по привычке.
— Спасибо, — говорю я, иду и беру чашку.
Чай горячий. Слишком горячий. Обжигает губы. Но я всё равно пью. Мне нужно что-то делать. Чем-то занять руки.
— Ты же понимаешь, что так будет лучше? — он садится рядом. Не слишком близко. На безопасном расстоянии. — Нам обоим.
Я молчу. Снова молчу, когда нужно говорить.
— Мы просто... разные люди, Света. Всегда были разными. Просто притворялись, что нет.
— Притворялись? — я наконец нахожу голос. — Семь лет притворялись?
— Да, — он кивает с таким видом, будто открыл великую истину. — Именно так.
Я смотрю на него и не узнаю. Когда это случилось? Когда он стал чужим? Когда из родного превратился в незнакомца? Я пытаюсь вспомнить, когда заметила первые признаки. Может, год назад? Два? Или это началось раньше?
— А она? — спрашиваю я. — Она будет жить здесь? В моей квартире? Спать на моей кровати?
Он отводит взгляд. Это ответ. Самый честный из всех возможных.
— Она не имеет отношения к нашим проблемам.
— Да неужели? — я снова смеюсь. Опять этот истерический смех. — То есть, ты хочешь сказать, что твоя новая девушка никак не связана с тем, что ты выгоняешь меня из моей квартиры?
— Нашей квартиры, — поправляет он. — И я не выгоняю. Я предлагаю разойтись цивилизованно.
— Цивилизованно? — чай проливается на покрывало. Светлое покрывало с цветочным узором. В тон обоям. — Ты называешь это цивилизованно?
Он вздыхает. Устало. Раздраженно. Как будто я капризный ребенок. Который не понимает очевидных вещей.
— Квартира оформлена на меня — говорит он. — Юридически она моя.
А, вот оно что. Теперь всё встало на свои места. Вот почему он так настаивал. Чтобы квартира была оформлена на него. «Так проще с документами», — говорил он. «Так надёжнее», — убеждал он. А я верила. Верила каждому его слову. Глупая.
— Знаешь, что, Сергей? — я встаю и смотрю на него сверху вниз. Впервые за долгое время я чувствую себя выше. Сильнее. — Ты прав. Нам лучше разойтись.
Он выглядит удивленным. Он ожидал скандала. Слёз. Истерики. Но не этого спокойствия.
— Я рад, что ты понимаешь, — он тоже встает.
— Да, я понимаю, — киваю я. — Понимаю, что была слепой идиоткой. Но больше не буду.
Я иду к шкафу и достаю оттуда папку. Синюю папку с документами. Сергей непонимающе смотрит на меня.
— Что ты делаешь?
— Ищу кое-что, — отвечаю я, перебирая бумаги. — Ага, вот.
Я достаю лист бумаги и протягиваю ему. Он берет его и читает. Его лицо меняется. Бледнеет.
— Это...
— Расписка, — заканчиваю я за него. — Твоя расписка о том, что ты получил от меня деньги на покупку квартиры. Семьдесят процентов стоимости. И обязуешься в случае расставания выплатить мне эту сумму или переоформить квартиру.
Он молчит. Теперь молчит он.
— Я, может, и тихая, — говорю я, собирая документы обратно в папку. — Но не дура. И мама моя, царствие ей небесное, дурой не была. Это она настояла на расписке. «Любовь любовью, — говорила она, — а денежки счёт любят».
Сергей садится обратно на кровать. Он выглядит растерянным. Сломленным.
— Я... я не смогу выплатить такую сумму.
— Знаю, — киваю я. — Значит, переоформишь квартиру. Или продадим и разделим деньги согласно вложениям. Выбирай.
Он смотрит на меня так, будто видит впервые. Может, так и есть. Может, он никогда не видел настоящую меня. Ту, которая умеет постоять за себя. Ту, которая не промолчит, когда нужно говорить.
— Мне нужно подумать, — говорит он наконец.
— Конечно, — я улыбаюсь. — Думай. А я пока поживу у подруги. Недельку. Не больше. А потом вернусь в свою квартиру.
— Нашу, — автоматически поправляет он.
— Мою, — настаиваю я и застегиваю сумку. — Если не нравится, как живём, Сергей, то уходи. Но квартира останется мне.
Я беру сумку и иду к двери. За спиной слышу его тихий голос:
— Я не узнаю тебя, Света.
Я оборачиваюсь и улыбаюсь:
— Я тоже себя не узнаю. И знаешь что? Мне нравится эта новая я.
Дождь всё ещё идёт, когда я выхожу из подъезда. Но мне не холодно. Внутри разливается тепло. Тепло свободы. Тепло достоинства. Тепло новой жизни, которая начинается прямо сейчас.
Я раскрываю зонт и делаю первый шаг.
Капли стучат по ткани зонта. Как маленькие кулачки. Настойчивые. Упрямые.
Как я.
Телефон зазвонил, когда я уже засыпала. Третий день у Тани на раскладушке. Третий день новой жизни.
— Алло? — сонно ответила я.
— Света, это я.
Голос Сергея. Непривычно тихий. Неуверенный.
— Что тебе нужно? — я села на раскладушке. Танька в соседней комнате смотрела сериал, и оттуда доносились приглушенные голоса актеров.
— Поговорить, — он помолчал. — Я всё обдумал.
— И?
— Ты права. Квартира, по справедливости, твоя. Я переоформлю документы.
Я молчала. Не от растерянности. Просто собиралась с мыслями.
— Почему передумал?
— Не передумал, — он вздохнул. — Просто... понял кое-что. О себе. О нас.
— И что же ты понял? — я старалась, чтобы голос звучал ровно. Без надежды. Без ожидания.
— Что я был неправ. Что испугался. Что... — его голос дрогнул. — Что потерял тебя.
— Ты потерял меня давно, Сергей. Задолго до этой твоей... новой.
— Я знаю, — он снова замолчал. — Она ушла. Из-за того, что квартира больше твоя, чем моя...
Вот оно что. Всё встало на свои места.
— И ты решил вернуть старую? — горько усмехнулась я. — Запасной вариант?
— Нет! Нет, Света, не так. Я просто... я понял, что натворил. Что потерял самое ценное, что было в моей жизни.
— Квартиру? — не удержалась я от шпильки.
— Тебя, — его голос звучал искренне. Или мне хотелось так думать? — Я не прошу тебя вернуться. Просто... давай встретимся. Поговорим. Я всё объясню.
Я закрыла глаза. Перед внутренним взором пронеслись картинки нашей совместной жизни. Хорошие моменты. Их было много. Было ли их достаточно, чтобы перевесить плохие?
— Хорошо, — сказала я наконец. — Завтра. В том кафе на углу. В шесть.
— Спасибо, — облегчение в его голосе было почти осязаемым. — Спасибо, Света.
Я положила трубку и откинулась на подушку. Таня заглянула в комнату.
— Он? — спросила она, хотя и так всё было понятно.
— Он, — кивнула я.
— И что теперь?
— Не знаю, — честно ответила я. — Правда не знаю.
На следующий день я пришла в кафе на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Старая привычка. Я всегда прихожу заранее. «Пунктуальная до зубного скрежета», — шутил Сергей.
Я заказала чай и стала ждать. Минутная стрелка ползла медленно. Без пятнадцати. Без десяти. Без пяти шесть. Ровно шесть.
Сергей опаздывал. Это тоже было привычно. Он всегда опаздывал. «Творческий беспорядок во времени», — оправдывался он.
Шесть пятнадцать. Шесть тридцать. Я допила второй чай и расплатилась. Сергей так и не пришёл.
Когда я вышла из кафе, начался дождь. Мелкий, противный. Я не взяла зонт. Не подумала. Капли стекали по лицу, смешиваясь со слезами. Я плакала…
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение:
«Прости. Не смог. Ключи оставлю у соседки. Квартира твоя. Ты заслуживаешь лучшего. Уехал к маме. Вещи заберу потом».
Я стояла посреди улицы под дождём и смеялась. Громко, до слёз. Прохожие оглядывались, но мне было всё равно.
Я свободна. По-настоящему свободна.
Дома — в моей квартире — я первым делом сорвала обои в спальне. Светлые, с голубыми цветочками. Они отходили длинными полосами, обнажая серый бетон стен. Я работала до глубокой ночи, пока комната не стала пустой. Голой. Готовой для чего-то нового.
На следующий день я купила краску. Тёмно-синюю. Глубокого, ночного оттенка. И белую. Яркую, как первый снег.
Я не была художницей. Только немного умела рисовать. Но той ночью я создала на стене спальни своё собственное звездное небо. Синий фон и россыпь белых точек — созвездия моей новой жизни.
Засыпая под этим небом, я думала: о новой жизни, о новых возможностях.
А утром начался новый день. Мой день. В моей квартире.
И, знаете, впервые за долгое время я чувствовала себя дома.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍