Виктория Петровна поправила безукоризненную укладку и придирчиво осмотрела стол. Воскресный обед должен быть идеальным, как и всё в её жизни. Особенно сегодня, когда сын впервые приведёт знакомиться свою избранницу.
— Кирюша, солнышко, ты же помнишь, что я не ем острое? — томным голосом произнесла Алиса, когда Кирилл поставил перед ней тарелку с дымящимся супом.
Виктория Петровна едва заметно поморщилась. Первая встреча, а девочка уже пытается манипулировать. И это «солнышко» — такое слащавое, неестественное.
— Конечно, милая. Мама, у нас есть другой суп?
— Нет, дорогой. Я готовила по старому бабушкиному рецепту. Совсем не острый, просто с небольшой перчинкой для вкуса.
Алиса натянуто улыбнулась и отодвинула тарелку:
— Ничего страшного, я не голодна.
— Алисонька, но ты же должна покушать! — Кирилл обеспокоенно посмотрел на невесту. — Может, сделать тебе бутерброд?
— Кирилл, дай девочке самой решать, — холодно произнесла Виктория Петровна. — Она же взрослая, правда, Алиса? Кстати, расскажи, где ты работаешь?
— Я фрилансер. Занимаюсь продвижением в соцсетях.
— О, как модно! — Виктория Петровна промокнула губы салфеткой. — И сколько это примерно в месяц выходит? Прости за бестактность, просто волнуюсь за сына.
Алиса покраснела:
— По-разному. Зависит от проектов.
— Мама, давай не будем об этом, — вмешался Кирилл. — Я обеспечиваю семью, остальное неважно.
— Конечно-конечно, — Виктория Петровна улыбнулась той самой улыбкой, которую отточила за тридцать лет работы завучем. — Просто хотела убедиться, что у вас всё серьёзно.
***
Три года спустя
— Мама, ну почему ты не можешь просто принять наш выбор? — Кирилл нервно ходил по гостиной родительского дома.
— Какой выбор, Кирюша? Не иметь детей — это не выбор, это инфантилизм!
— Это наше с Алисой решение. Мы хотим пожить для себя.
— Для себя? — Виктория Петровна всплеснула руками. — В моё время...
— Вот именно, мама! В твоё время! И оно уже прошло. Сейчас время другое!
— Время может быть другим, а ценности вечны. Я же вижу, как ты смотришь на детей. Ты хочешь малыша, просто эта... твоя жена тебя отговаривает.
— Прекрати так говорить об Алисе!
— А как мне говорить? Она манипулирует тобой с первого дня! Сначала эти капризы с едой, потом переезд подальше от меня, теперь вот детей не хочет...
— Мы переехали, потому что нашли хорошую квартиру. И Алиса не манипулирует, она...
Звук открывающейся двери прервал их разговор. На пороге стояла Алиса:
— Я забыла телефон, — она замерла, переводя взгляд с мужа на свекровь. — Простите, что помешала.
— Ничего, милая, — медово улыбнулась Виктория Петровна. — Мы как раз о тебе говорили.
— Я слышала, — Алиса подняла подбородок. — И знаете что? Я действительно не хочу детей. Пока не хочу. Потому что боюсь, что вы задушите их своей «заботой», как пытаетесь задушить нас.
***
Пять лет спустя
— С днём рождения, Машенька! — Виктория Петровна протянула внучке огромную куклу. — Бабушка выбрала самую красивую!
— Спасибо, — четырехлетняя Маша прижала куклу к груди. — Мамочка, смотри какая!
Алиса натянуто улыбнулась:
— Прекрасная. Только мы же договаривались — никаких больших подарков.
— Глупости! — отмахнулась Виктория Петровна. — Я имею право баловать единственную внучку.
— Право-то имеете, но мы с вами обсуждали: Маше нужно учиться ценить простые вещи.
— Ой, началось! — Виктория Петровна закатила глаза. — Кирюша, скажи своей жене, пусть не придирается к каждой мелочи.
— Мам, Алиса права. Мы это обсуждали.
— Ну конечно, ты всегда на её стороне! А я, между прочим, педагог с сорокалетним стажем. Я знаю, как воспитывать детей.
— Но Маша — наш ребёнок, — тихо произнесла Алиса. — И мы хотим воспитывать её по-своему. Так как мы считаем нужным.
— По-своему? — Виктория Петровна прищурилась. — То есть без детского сада, без развивающих занятий, без правильного питания? Я видела, чем ты её кормишь. Эти твои модные смузи, салаты... Ребёнку нужны нормальные котлеты!
— Мам! — Кирилл повысил голос. — Хватит!
— А что хватит? Я должна молча смотреть, как она экспериментирует на моей внучке? Сначала не хотела детей, потом родила и воспитывает непонятно как! У ребёнка даже режима нет!
— Есть режим, — процедила Алиса. — Просто он отличается от того, что был принят в прошлом веке.
— Намекаешь, что я старомодная?
— Я намекаю, что вы лезете не в своё дело.
Маша, почувствовав напряжение, тихонько всхлипнула.
— Ну вот, довели ребёнка! — Виктория Петровна подхватила внучку на руки. — Иди к бабуле, золотце. Бабуля тебя защитит от этих новомодных экспериментов.
Алиса побелела:
— Поставьте Машу на место. Немедленно.
— Мама, — голос Кирилла стал угрожающе низким. — Верни дочь Алисе.
— Вы меня совсем за врага считаете? — Виктория Петровна неохотно опустила притихшую девочку. — Я же добра хочу. Машенька, солнышко, беги поиграй в своей комнате.
Когда внучка скрылась за дверью, Виктория Петровна перешла в наступление:
— Вы оба совершаете ошибку. Эти ваши европейские методы воспитания до добра не доведут. Девочке нужна дисциплина, правильное питание, занятия музыкой...
— Стоп, — Алиса подняла руку. — Вы перечисляете то, что нужно вам, а не Маше. Мы уже обсуждали: никакой музыкальной школы, пока она сама не захочет.
— Да когда она захочет, будет поздно! Упустите талант!
— Лучше упустить талант, чем сломать ребёнка, — отрезала Алиса.
— Намекаешь, что я сломала Кирилла?
— Я этого не говорила.
— Но подумала! — Виктория Петровна повернулась к сыну. — Кирюша, неужели ты не видишь? Она настраивает тебя против родной матери! Семь лет я терпела, надеялась, что одумается... Но она даже не пытается стать частью семьи!
— Какой семьи? — Алиса горько усмехнулась. — Той, где всё должно быть по-вашему? Где нельзя иметь своё мнение? Где любовь измеряется послушанием?
— А ты думаешь, любовь — это потакать капризам?
— Нет. Любовь — это уважать чужие границы. Чего вы никогда не умели.
— Границы? — Виктория Петровна всплеснула руками. — Какие границы могут быть в семье? Семья — это...
— Мама, — перебил Кирилл. — Прекрати. Мы уходим.
— Куда? Вы же собирались на ужин остаться!
— В другой раз. Может быть.
Когда они укладывали Машу спать в тот вечер, девочка вдруг спросила:
— Мама, а почему бабуля всегда сердится?
Алиса замерла, подбирая слова:
— Она не сердится, солнышко. Просто очень сильно любит и боится ошибиться.
— А почему тогда кричит?
— Потому что не знает, как любить по-другому, — тихо ответил Кирилл, обнимая дочь.
***
Семь лет спустя
— Я не поеду к бабушке! — одиннадцатилетняя Маша упрямо скрестила руки на груди. — У меня тренировка по волейболу.
— Машенька, но у бабули юбилей... — начал было Кирилл.
— И что? Она же всё равно будет ворчать! То я слишком высокая для девочки, то волейбол не женский вид спорта, то джинсы рваные...
Алиса переглянулась с мужем. За эти годы она научилась молчать, когда речь заходила о свекрови. Пусть Кирилл сам решает.
— Хорошо, — он вздохнул. — Оставайся на тренировку. Мы с мамой съездим поздравим бабушку.
— Только без меня не дарите ей тот альбом с фотографиями, ладно? — Маша хитро прищурилась. — Я хочу видеть её лицо, когда она увидит мои снимки с соревнований!
***
— Как это — Маша не приедет? — Виктория Петровна поджала губы. — В мой юбилей?
— У неё важная тренировка перед соревнованиями, — спокойно ответил Кирилл.
— Тренировка важнее бабушки? — она перевела взгляд на Алису. — Ну конечно, в этом вся ты! Научила ребёнка неуважению к старшим!
— Мама...
— Нет, ты только подумай! Моя единственная внучка предпочла какой-то волейбол семейному празднику! А всё почему? Потому что... — Виктория Петровна осеклась, заметив, как Алиса достаёт из сумки нарядный альбом. — Это что?
— Это наш подарок. Точнее, от Маши, — Алиса протянула альбом свекрови. — Она сама выбирала фотографии и подписывала.
Виктория Петровна открыла первую страницу и замерла. С фотографии улыбалась Маша — высокая, спортивная, с кубком в руках. «Моей самой строгой и самой любящей бабуле» — гласила подпись детским почерком.
— Она... она сама это написала?
— Да. И все остальные подписи тоже.
Виктория Петровна медленно перелистывала страницы. Маша на волейбольной площадке. Маша с родителями в походе. Маша читает книгу в гамаке. Маша готовит смузи. «А помнишь, как ты говорила, что это не еда? А теперь сама просишь рецепт!» — гласила очередная подпись.
— Господи, — Виктория Петровна прижала альбом к груди. — Какая же она... Выросла совсем. И когда успела?
— Дети всегда растут слишком быстро, — тихо сказала Алиса. — Даже если делают это не так, как нам хочется.
Виктория Петровна подняла глаза:
— Знаешь... я ведь всегда боялась, что ты её неправильно воспитаешь. А ты... вы... — она запнулась. — Вы вырастили замечательного человека. Чуткого, заботливого и целеустремленного. Лучше, чем я могла бы.
— Мама! — Кирилл шагнул к матери.
— Нет, дай договорить, — она покачала головой. — Я ведь столько лет считала, что знаю лучше. Что имею право учить вас жизни. А вы просто жили. И любили. По-своему, но... правильно.
Алиса молча смотрела в окно, пряча повлажневшие глаза. Семь лет противостояния, взаимных обид и претензий. И вот так просто — один альбом с детскими подписями?
— Ты плачешь? — встревожилась Виктория Петровна.
— Нет, — Алиса улыбнулась сквозь слёзы. — Это просто... весна. Аллергия.
— Как в первый раз, да? Помнишь, ты тогда тоже сказала, что у тебя аллергия на мой суп?
— А он действительно был острый!
— Не острый, а пряный! — Виктория Петровна рассмеялась и вдруг стала удивительно похожа на ту молодую женщину с фотографий, которые Алиса видела в семейном альбоме Кирилла. — Знаешь... может, научишь меня делать эти твои смузи? Раз уж Маша говорит, что это вкусно...
— Конечно, — Алиса взяла свекровь за руку. — С удовольствием.
Кирилл смотрел на них и улыбался. Иногда нужно много лет, чтобы научиться просто любить друг друга. Такими, какие есть. Без условий и ожиданий. Без «правильно» и «неправильно». Просто любить.
А за окном шумела весна, и где-то на волейбольной площадке его дочь училась взлетать выше своего роста. Как когда-то учились они все — каждый по-своему.
🎀Подписывайтесь на канал💕