Первыми о том, что Илья и Катя решили развестись, узнали соседи. Поскольку муж и жена кричали и выясняли отношения так, что слышал весь дом.
― Ты вообще меня не понимаешь, Илья! Тебе неинтересно, что со мной происходит! Тебе плевать на мою жизнь! Тебе плевать на меня! У нас годовщина, а ты забыл! Тебе, как обычно, жалко денег на все!
― Мне не плевать на тебя. Катя! Я тебя люблю. Но я устал от твоего недовольного лица и бесконечных претензий. Что не так? Что снова не так? Что мне жалко? Ты прекрасно знаешь, как и на что мы живем.
― Ты забыл про годовщину!
― Забыл, и я уже миллион раз извинился. Ты знаешь, у меня на работе был дико сложный проект. Ты знаешь, сколько сил и нервов он у меня отнял. И вместо того, чтобы меня поддержать, ты устроила скандал. Катя, я устал от этих скандалов!
― От скандалов устал? Может, ты и от меня устал?
― Может быть!
Скандалили они почти каждый день. Утром и вечером, как по расписанию. Ругались из-за всего, спорили, обвиняли в чем-то серьезном и во всякой ерунде, придирались к словам и вспоминали прошлое.
Что же случилось, и почему некогда крепкие отношения дали трещину? Назвать причину даже сами Илья и Катя точно не могли. Просто им вдруг стало жить невыносимо друг с другом.
Скорее всего, дело было в неоправданных ожиданиях.
Они встречались три года, иногда ездили в путешествия, гуляли, поддерживали друг друга, планировали будущее, но вместе никогда не жили. Илья жил с теткой, а Катя много лет снимала квартиру. И они понимали, что начинать снимать квартиру вместе ― это здорово, но нецелесообразно. Они оба думали так: зачем платить за аренду, если можно вкладывать в свое? Вот так и накопили потихоньку за время свиданий на первоначальный взнос. А потом поженились и смогли быстро купить квартиру в ипотеку. Таким образом, платить за съем квартиры не пришлось. Они сразу переехали в свою и начали жить настоящей семейной жизнью.
И тут-то через какое-то время поняли, что не жить вместе до свадьбы было не самым лучшим решением. Потому что вдруг выяснилось: они были идеальной парой, когда встречались. А в быту, как оказалось, не подходят друг другу. Илья мечтал о домашнем уюте, с любовью приготовленном ужине, отглаженных рубашках и жене, которая встречает по вечерам с улыбкой. Он любил и хотел проводить выходные дома, ему хотелось по вечерам смотреть вместе телевизор и утром в субботу неспешно пить кофе на кухне. Да и после свадьбы денег, чтобы путешествовать и ходить по кафе, особо не было. Ипотека вынуждала стать рачительным и экономным домоседом.
А вот Катя этого не понимала. Она как-то вдруг изменилась после свадьбы или, может, показала свое истинное лицо, которого он Илья видел раньше. Ей не хотелось вести домашнее хозяйство, стоять у плиты и гладить рубашки.
― Давай сегодня закажем ужин?
― Кать, мы уже заказывали позавчера. Ты знаешь, доставки ― это очень дорого. Приготовь что-нибудь, пожалуйста.
― Я устала. Возьми сам и приготовь.
― Я тоже устал. У тебя же отпуск. От чего ты устала?
― А что, в отпуске нельзя устать?
― Можно. Я нажарю картошки. Супа хочется, но ждать слишком долго.
― Надоела картошка. Я пиццу хочу.
― Катя, если мы не начнем экономить, ипотеку будет платить очень тяжело. Нужно гасить как можно быстрее.
― Илья, я только и делала, что экономила, пока была студенткой, перебивалась подработками, выкручивалась, ужималась. И на работе со своей небольшой зарплатой тоже лишнего купить себе никогда не могла. Я устала экономить и хочу заказывать еду и путешествовать не только по области и в соседние города, как мы с тобой. Я хочу мир смотреть.
― Ты думала, что мы с тобой возьмем ипотеку и начнем по заграницам ездить? Или в рестораны ходить каждый день? Ты же лучше меня знаешь наши доходы и расходы.
― Ну я же теперь За Мужем, Илья. Я замуж вышла. Ты мужчина, придумай что-нибудь для своей любимой жены. Больше зарабатывай и ищи варианты.
― Что-то ты меня удивляешь такими словами. Не узнаю тебя.
― А что не так?
― Нет, все так. Ты картошку будешь или нет?
― Не хочу. На меня не готовь.
Илья очень любил Катю и был готов сделать для нее все, только вот понимал, что выше головы им не прыгнуть, особенно если Катя будет так себя вести и транжирить деньги. Скандалы случались все чаще: ругались из-за мелочей, из-за непонимания, из-за неоправданных ожиданий. Ругались и продолжали платить ипотеку. Квартира была собственностью совместной, приобретенной в браке, и платили они за нее вместе.
А однажды во время очередного скандала Катя в сердцах крикнула:
― Я развожусь с тобой! Собирай вещи и уходи! Иди куда хочешь!
Илья с удивлением уставился на нее. Он даже не понял, что больше его удивило: слова о разводе или идея о том, что его хотят выгнать из его же квартиры.
― Любимая, ты ничего не перепутала? Раз ты решила разводиться, может, ты и пойдешь куда хочешь?
― Почему я пойду? Я женщина, и никуда я не пойду. А вот ты должен мне оставить эту квартиру. Не на вокзале же мне жить.
Илья замолчал и ушел спать в гостиную.
После этого разговора они стали спать в разных комнатах. Как соседи. Илья пытался поговорить, вразумить Катю, убедить, но ничего не получалось. Он ей говорил, что тоже много от нее ждет, и что если он мужчина ― это не значит, что только он должен решать проблемы. Особенно такие глобальные. Они семья, и все должны делать вместе. Хотя, впрочем, какая уже семья, если спят в разных комнатах и готовят каждый себе по отдельности. Точнее, Катя заказывает еду, а Илья что-то соображает из того, что есть в холодильнике. В основном жарит или варит картошку, макароны иногда. Вкусно и недорого.
Они все-таки развелись. Как-то стало понятно, что дальше им не по пути. Нет общих интересов, не хочется проводить время вместе, ничего не связывает, будущего нет. Развелись без слез и без скандалов ― устали уже от них. Тихо, устало и с пониманием, что по-другому быть не могло. Ошиблись друг в друге, так бывает. Но что теперь делать с квартирой?
Илья и Катя пошли в суд. Тот разделил квартиру по долевой собственности. Ипотека все так же пополам, обязательства ― тоже пополам. И никто из них никуда не съехал, потому что было некуда, да и незачем.
― Мы взрослые люди, ― сказала Катя. ― А взрослые люди могут жить как соседи в одной квартире. Ничего в этом плохого не вижу.
― Конечно, ― ответил Илья. ― Будем жить как чужие люди в коммуналке.
И превратилась их квартира, которая должна была стать семейным гнездышком, в строгую, бездушную, иногда скандальную, иногда молчаливую коммуналку. Кухней и ванной пользовались по расписанию, покупки делали только для себя. Иногда сталкивались в коридоре. Иногда здоровались, но часто ― нет.
Катя начала встречаться со своим коллегой. Он все чаще приходил к ней по вечерам в гости. Илья старался возвращаться с работы позже, чтобы не пересекаться. По утрам специально уходил рано. Когда готовил в одиночестве завтрак, видел в кухонной раковине два стакана из-под вина, чашки с недопитым кофе. Кофе готовился в кофемашине, которую он так долго выбирал на маркетплейсах, читал отзывы, сравнивал цены. Он выбирал для них двоих, когда они еще были вместе, а теперь она Катя с помощью этой кофемашины готовила кофе совершенно чужому человеку.
― Он у тебя ночует? ― однажды, не выдержав, спросил Илья.
― А тебя это волнует? Мы чужие люди. Как ты можешь задавать такие вопросы посторонней женщине? Это неприлично.
Илья молча кивнул. И понял, что да ― это неприлично, и что да ― это его волнует.
Позже у Ильи тоже появилась девушка, и он тоже приглашал ее к себе и тоже варил для нее кофе. Но в эти моменты Катя старалась задерживаться на кухне и вести бестолковые разговоры ни о чем. Она и не отрицала, не врала самой себе: такие свидания Ильи ей были неприятны. А вот хотела бы она его вернуть себе? Точно нет. Она же не была за ним За Мужем.
Через полгода пришло первое официальное письмо из банка ― напоминание о просрочке. Катя просрочила платеж. Не смогла оплатить, просто не хватило денег. Илья тоже не внес платеж: на работе начались проблемы с выплатами зарплаты, и ипотека тяготила все больше. Да и он понимал, что вряд ли эту квартиру удастся сохранить и, например, выкупить в будущем у Кати ее долю.
В тот вечер они долго сидели на кухне и разговаривали. О прошлом, о том, что происходит сейчас в их жизни. И понимали, что вряд ли смогут жить вот так дальше. Вдвоем им тошно, но видеть, как каждый строит личную жизнь, тоже поперек горла. Они нашли силы в этом признаться и также признались в том, что ипотечная квартира, за которую нужно еще платить двадцать пять лет, может разрушить их счастье и превратить жизнь в ад. Было решено ее продать и разъехаться.
Начали искать покупателей. К ним приходили агенты, делали фото и хвалили чудесную квартиру.
― Здесь хорошая аура. Прекрасная атмосфера, ― сказал один.
― Да. Здесь хорошо. Только мы здесь не нашли своего счастья. Может, у кого-то другого получится.
Через год квартиру удалось продать. Катя сняла однушку в этом же районе, Илья купил крохотную студию на окраине города. В последний день они забрали оставшиеся вещи из квартиры, отдали ключи новым хозяевам и вышли на улицу.
― Ну что, вот и все, ― со вздохом сказала Катя. ― Теперь нас точно ничего не связывает.
― Да. Все закончилось. Прощай и будь счастлива.
― И ты тоже. Только, пожалуйста, не ешь картошку каждый день. В мире много другой вкусной еды.
― А ты не спускай все деньги на еду. Научись копить ― тебе это пригодится в будущем.
― Будь счастлив. Пока.
― И ты тоже.
Они оба улыбнулись и пошли в разные стороны. Навстречу свободе, новой жизни и себе.
Автор: Юлия С.
Бойтесь данайцев
Третий день Дарья находилась в дурном настроении. Сосало под ложечкой. Тяжелое, томительное чувство не давало покоя, выбивало из колеи, мешало дышать, работать, просто жить. Если бы давление беспокоило или какой-нибудь ревматизм – ерунда, это можно перетерпеть, плохо, больно, но можно.
Но беспокойство было вовсе не хворью, а предчувствием чего-то дурного. Бывает так – одному человеку все нипочем, ничего не беспокоит и не мучает. Несчастье падает на него сверху неожиданно, как кирпич на голову. Человеку плохо и страшно. Но все плохое уже случилось и надо жить дальше, хорошо или не очень, но жить.
А бывает, что перед горем или просто неприятностями сердце одолевает муки и томления. Человек ждет, гадает – с какой стороны обрушится гадость? Где соломки подстелить? Что его ждет? С сыном стрясется что-то? С самим человеком? С родителями? С супругом? На работе? А, может, с любимой собакой? Господи, да намекнул бы хоть как-нибудь! Когда? Где?
А внутри сосет и сосет, ноет и ноет. Может, день проноет, а может, две недели. Тошнехонько! Под конец, мученик, измаявшись в конец, готов и на стенку лезть, лишь бы не ждать. Лишь бы не гадать. Случилось бы уже, Господи. Ну сколько можно? Провались пропадом эта интуиция, толку от нее – все равно не угадать!
Предчувствия Дарью никогда не обманывали. Все сбывалось. И перед увольнением она так страдала. И перед болезнью матери. И перед смертью отца. И перед тем, как муж завел интрижку, обернувшуюся его громким разводом, с разделом имущества и женитьбой на Дарьиной подруге. И перед тем, как любимый пес под машину попал. И чем тяжелее горе, тем тяжелее его ожидание.
Потому и сейчас Дарье ничего не оставалось, как укутаться в глухое одеяло и замереть в томительном ожидании. Но ведь не будешь медведем в берлоге лежать? Надо как-то подниматься, умываться, работать, оплачивать квартиру и кредиты, ходить в магазин, поливать цветы, действовать. Жить.
Дарья вылезала из постельной норы, тащила себя за шиворот на улицу. Пялилась в монитор компьютера на работе. После шести ползла через снежные завалы к дому, мыла посуду и так же, как и в офисе, пялилась на стиральную машинку, крутившую белье. Вроде, отвлечется, и тоска откинется от души, забудется. Но наступит ночь, как она с новой силой привалится к груди, присосется и начинает по новой откачивать кровь из артерий, забирать оставшиеся силы и радости. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>