Людмила Петровна всегда считала, что знает, как лучше. Особенно когда дело касалось её сына. С детства она оберегала Игоря от всех невзгод, решала за него любые проблемы — начиная от конфликтов с учителями, заканчивая выбором университета. Он вырос тихим, послушным мальчиком, который привык, что мама всегда рядом и всегда разрулит любую ситуацию. Она словно выстроила вокруг него кокон, в котором не было места ни ошибкам, ни самостоятельности.
Когда Игорю исполнилось тридцать два, он вдруг заявил, что женится. Людмила Петровна ожидала, что сын приведёт в дом кого-то вроде Наташи, дочери их соседки — спокойную, улыбчивую, готовую поддерживать семейные традиции. Но он выбрал Лену.
Лена была совсем другой. Независимая, со своим мнением, она не просила помощи, не пыталась понравиться, не лебезила. Работала редактором в крупном издательстве, читала книги по психологии, смотрела французское кино. Её манера держаться — уверенная, немного отчуждённая — сразу не понравилась свекрови. «Слишком гордая», — подумала Людмила Петровна. Сначала та решила: «Ничего, девочка исправится». Но с каждой неделей убеждалась — нет, не исправится. Более того, Лена явно не собиралась подстраиваться.
Первый серьёзный конфликт произошёл сразу после свадьбы. Молодожёны сняли квартиру в другом районе, а Людмила Петровна возмутилась:
— А что, моё жильё тебе не подходит? Я думала, вы будете жить со мной. Просторно, удобно. Я ведь одна теперь…
Игорь мялся, оправдывался, мол, им хочется быть ближе к работе. Лена ничего не сказала, только держала мужа за руку. В её взгляде читалось: «Не уступай». Игорь чувствовал себя между двух огней. Он обещал матери, что будет часто навещать, и действительно стал ездить к ней почти ежедневно.
С тех пор Людмила Петровна звонила каждый вечер. Сначала просто так, чтобы узнать, как дела. Потом всё чаще с жалобами: то давление, то головная боль, то сантехник пришёл и неправильно всё сделал. Игорь ехал. Иногда в девять вечера, иногда и в полночь. Он приезжал, чинил, слушал, терпел. Возвращался под утро, тихо ложился рядом с Леной.
— Она одна, ей трудно, — снова и снова повторял он.
— А мне легко? — не выдерживала Лена. — Я одна тяну и работу, и дом. У тебя семья здесь, Игорь. А ты живёшь между двух женщин. Только одна из нас — твоя жена.
Он отводил взгляд, теребил ложку, делал вид, что не слышит. Так продолжалось месяцами. А Лена всё больше замыкалась в себе. Помимо визитов, он часто возвращался с покупками для матери: продукты, лекарства, техника. Иногда — дорогие вещи: микроволновка, новый телевизор, куртка за десять тысяч. И всё это — потому что «она ведь одна».
Однажды Лена узнала, что деньги, которые они откладывали на отпуск в Сочи — их первый семейный отпуск, о котором они мечтали с начала года — ушли на ремонт кухни в квартире свекрови. «Она давно просила, старые шкафы, старый линолеум...» — мямлил Игорь. Тогда Лена впервые не смогла сдержать слёзы.
Когда родился Артём, всё стало ещё сложнее. Лена почти не спала, укачивая сына, потом шла работать — она взяла проекты на удалёнке, чтобы совмещать уход за ребёнком и редактуру. Людмила Петровна приехала в гости, привезла куриный бульон в банке и с порога заявила:
— Как ты думаешь, кого он больше будет любить — маму или бабушку? Я ведь всё сделаю для него!
Лена вежливо улыбнулась. Но после родов, когда организм восстанавливается, а нервы на пределе, ей было особенно трудно выдерживать вмешательство свекрови. Та приезжала без предупреждения, давала советы, критиковала. «Ты его неправильно держишь. Ты мало гуляешь с ним. Ты рано ввела прикорм. Ты не ту коляску выбрала».
Кроме постоянной критики, появилось навязчивое желание Людмилы Петровны участвовать в воспитании — она считала, что делает это лучше. Могла без спроса забрать Артёма с прогулки к себе, накормить тем, чего Лена не одобряла. Лена однажды зашла в квартиру и застала, как свекровь кормит сына мёдом — несмотря на строгий запрет педиатра.
— Это же народное средство! — отмахнулась та. — А ты всё по врачам да по интернетам...
Однажды она принесла свою аптечку и высыпала всё содержимое на кухонный стол:
— Ты ничего не понимаешь в детской медицине. Я вот воспитала сына — и ничего, здоровый. А ты только читаешь свои книжки и лезешь в интернет. Надо слушать опытных.
Лена пыталась сдерживаться, но нервы сдавали. Особенно когда однажды свекровь открыла духовку и с презрением пробормотала:
— Опять запеканка? Мужику надо мясо. Ты его голодом моришь, что ли?
Были и другие случаи. Свекровь упрекала Лену, что та мало гладит рубашки Игоря, что на ужин часто «что попало», что в доме нет идеального порядка. Однажды она пришла без звонка и застала Лену в халате с маской на лице.
— Вот раньше женщины всегда были при параде. А сейчас — как с утра встала, так и ходит. Игорю, бедному, это всё видеть приходится!
Был вечер, когда при гостях Людмила Петровна резко высказалась:
— Вот мы раньше не сидели в телефонах, как сейчас. Жёнушка Игоря всё в ноутбуке да в ноутбуке. А ребёнка кто воспитывает?
Лена молчала. Она научилась глотать обиды, чтобы не усугублять ситуацию. Но каждый такой выпад оставлял рану. Особенно больно стало, когда свекровь начала внушать Артёму: «Мама у нас вечно занята, а бабушка всегда рядом. Я тебя больше люблю». Лена однажды услышала, как ребёнок повторяет эту фразу. Тогда она впервые серьёзно заговорила с Игорем.
— Или ты ставишь границы, или мы с Артёмом уезжаем. Я не позволю разрушать то, что мы строим. Я — мать, а не посторонняя тётя в доме.
Игорь мялся, пытался убедить Лену потерпеть, говорил, что мама просто одинока. Но после того как Людмила Петровна попыталась устроить Артёма в частный детский сад без согласия родителей — «я всё уладила, заплатила, это лучший садик, тебе просто не понять» — чаша терпения Лены переполнилась.
На Новый год Лена решила устроить настоящий праздник. Украсила квартиру, купила ёлку, повесила гирлянды, приготовила оливье, селёдку под шубой, запекла утку с яблоками. Позвала свою маму и младшего брата. С утра Артём с восторгом помогал ей развешивать шары. Атмосфера в доме была почти сказочной. Игорь обещал, что всё будет хорошо.
В семь вечера он вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем:
— Лена, маме плохо. Она написала, что сидит одна и у неё давление. Я поеду, только на пару часов, ладно?
Лена замерла. Вокруг пахло хвоей и корицей, на плите остывала утка, в зале горели свечи. Всё было готово к празднику.
— Игорь, — сказала она спокойно, — ты не понимаешь. Ты опять бросаешь свою семью, чтобы спасти мать от одиночества. Но почему в её одиночестве виновата я? Ведь мы ее приглашали к нам.
— Ну ты же знаешь, как она это переносит. Да и у нас она сказала слишком шумно будет, людей много. Она обидится если не приеду. Ей плохо. У неё никого нет...
— А у меня кто есть, Игорь? Ты уходишь в самый важный семейный вечер. Это уже не про заботу — это про выбор. Ты просто не хочешь брать на себя ответственность. Тебе проще уехать, чем сказать «нет».
Он вздохнул, пожал плечами и, не глядя ей в глаза, вышел. За дверью хлопнула зима.
Лена не плакала. Она посидела немного в тишине, потом пошла к Артёму, поцеловала в лоб и уложила спать. Позже сама села за накрытый стол, налила себе бокал вина. В полночь она смотрела салют вместе с мамой и братом. В её груди больше не было обиды — только усталость. Усталость от вечной борьбы за право быть женой, а не фоном.
На следующий день она собрала чемодан. Долго стояла у кровати сына, думая, правильно ли поступает.
Утром Игорь вернулся. С пакетами, мандаринами, чуть виноватой улыбкой. Он долго возился в коридоре, снял куртку, подошёл к Лене. Она сидела на кухне за чашкой чая.
— Маме всё хуже. Она сказала, что не может больше одна. Хочет переехать к нам. Я обещал ей подумать. Ты же понимаешь...
Лена встала. На ней был тот же серый свитер, что в новогоднюю ночь. Только теперь взгляд стал твёрже.
— Понимаю, — сказала она тихо. — Только теперь я уезжаю. Я больше не хочу жить в треугольнике. Я тебе не враг, но и не тень твоей матери. Я хочу быть женой, а не временной арендаторшей места рядом с тобой.
Он не сказал ни слова. Стоял, сжав пальцы в пакете, из которого выпадали мандарины. Его лицо было растерянным, как у мальчика, который разбил любимую игрушку.
Артём сидел в детской и строил башню из кубиков. Лена взяла сына за руку, взяла чемодан, обула ботинки и вышла. Она не оборачивалась. Знала: если обернётся — сломается. А ей нужно было идти.
За дверью было холодно, но она шагала уверенно. Её ждал путь — длинный, трудный, но свой. А Игорь остался в квартире, где не было больше жены, а мама так и не научилась варить бульон для души, в которой пусто.
Иногда, чтобы стать мужчиной, нужно просто научиться говорить «нет». Даже матери. И себе — тоже. Иначе можно потерять тех, кто действительно рядом.
Вот такая история, друзья. Напишите, пожалуйста, что вы думаете об этой истории. Не забудьте подписаться на канал и поставить лайк. Всего Вам доброго. До свидания!