Автобус дёрнулся, преодолевая очередную выбоину на дороге. Я поморщилась и крепче ухватилась за поручень. Вечер пятницы, час пик, все куда-то спешат. Мне ещё полчаса трястись до конечной.
В салон вошла девочка-подросток. На вид лет четырнадцать, в школьной форме, с тяжёлым рюкзаком за плечами. Она протиснулась между пассажирами и встала рядом со мной, держась за тот же поручень. На лице — едва сдерживаемая улыбка, глаза блестят. В руках — какой-то свёрнутый лист бумаги, похожий на грамоту.
Девочка достала телефон и набрала номер.
— Мама, привет! — её голос звенел от радости. — Ты представляешь, я сегодня...
Она замолчала, слушая ответ, а потом продолжила, ещё более воодушевлённо:
— Нет-нет, я не опоздаю к ужину. Уже еду домой. Мам, у меня такие новости! Помнишь, я говорила про допуск к ОГЭ? Так вот, я всё сдала! Без единой ошибки! Марья Сергеевна сказала, что я лучшая в классе по успеваемости. Представляешь? И ещё мне грамоту дали за конкурс стихов! Я первое место заняла! Перед всей школой объявили и коробку конфет подарили. Я тебе привезу, ты же любишь с орехами...
Девочка осеклась, прислушиваясь к голосу на другом конце. Её лицо медленно менялось. Улыбка исчезла, словно кто-то стёр её ластиком. Плечи опустились.
— Да, мама, — теперь она говорила тихо, почти шёпотом. — Да, я понимаю.
Пауза.
— Я знаю, что хвастаться — это грех, — она сглотнула. — Просто я думала, что ты обрадуешься.
Снова пауза. Девочка слушала, опустив голову.
— Да, мама, я понимаю, что не должна так себя вести, — её голос дрогнул. — Но я правда старалась... Хотела, чтобы ты порадовалась за меня.
Я невольно прислушивалась к разговору. Из трубки доносился резкий женский голос, но слов было не разобрать.
— Хорошо, — продолжила девочка. — Я больше не буду никому рассказывать. И хвастаться не буду.
Она помолчала, слушая.
— Да, конечно, как приеду домой, сразу помолюсь. Поблагодарю за всё, что мне было ниспослано в дар свыше.
Девочка нажала кнопку отбоя и торопливо сунула телефон в карман. Её руки дрожали. Она крепче сжала свёрнутую грамоту, но бумага предательски затрещала. Девочка вздрогнула, аккуратно расправила лист и убрала в рюкзак.
А потом я заметила, как по её щеке скатилась слеза. Она быстро смахнула её рукавом, но за ней последовала вторая, третья... Девочка отвернулась к окну, но плечи её мелко подрагивали.
Пожилая женщина, сидевшая напротив, наклонилась к ней:
— Что случилось, деточка? Почему ты плачешь?
Девочка покачала головой, не поворачиваясь:
— Всё нормально. Просто... глаз защипало.
— Да ладно тебе, — вмешался мужчина средних лет в потёртой куртке. — Мы же всё слышали. Ты молодец! Первое место в конкурсе — это здорово!
Девочка обернулась, на её лице отразился испуг:
— Нет-нет, это ничего особенного. Я не должна гордиться. Мама говорит, что это гордыня, а гордыня — страшный грех.
— Какая же это гордыня? — возмутилась пожилая женщина. — Ты трудилась, старалась и получила заслуженную награду. Чего тут стыдиться?
— Мама говорит, что всё от Бога, — тихо ответила девочка, вытирая слёзы. — И хвастаться своими достижениями — значит, не ценить Его дары и приписывать заслуги себе.
— А по-моему, твоя мама перегибает палку, — не выдержала я. — Радоваться успехам — это нормально.
Девочка посмотрела на меня испуганно:
— Вы не понимаете. Мама очень верующая. Она говорит, что скромность — главная добродетель. А я... я опять всё испортила.
— Ничего ты не испортила, — сказала я мягко. — Ты просто хотела поделиться радостью. В этом нет ничего плохого.
— Есть, — упрямо возразила она. — Мама объяснила, что я должна благодарить Бога, а не хвалиться перед людьми. Она правильно говорит. Я... я просто забылась.
Её голос снова дрогнул, и она отвернулась к окну.
— Послушай, — не унималась пожилая женщина, — я сама верующая, в церковь хожу каждое воскресенье. И знаешь что? Бог не запрещает радоваться! Иисус на свадьбе в Кане Галилейской веселился вместе со всеми, вино даже сделал из воды для праздника.
— Не вмешивайтесь, пожалуйста, — девочка покачала головой. — Вы не знаете мою маму. Она... она всё правильно делает. Это я неправильная.
Автобус остановился, и в салон вошла группа шумных подростков. Они громко смеялись и толкались, не обращая внимания на окружающих. Один из них, высокий парень в спортивной куртке, случайно задел девочку.
— Эй, осторожнее! — крикнула пожилая женщина.
Парень обернулся:
— Извините, тут тесно.
Он заметил заплаканное лицо девочки:
— Эй, ты чего ревёшь? Кто обидел?
— Никто, — она отвернулась. — Всё нормально.
— Да ладно, колись, — не отставал парень. — Двойку поставили?
— Наоборот, — не выдержала я. — У неё сегодня грамота за первое место в конкурсе стихов и отличные результаты по всем предметам.
— Вау, круто! — искренне восхитился парень. — А чего тогда плачешь?
— Мама сказала, что хвастаться грешно, — пояснила пожилая женщина.
Парень присвистнул:
— Серьёзно? Моя мать меня чуть ли не на руках носит, когда я хоть что-то нормально делаю. А тут такие достижения!
— У всех разные семьи, — тихо сказала девочка. — Моя мама просто хочет, чтобы я выросла хорошим человеком.
— И поэтому заставляет тебя плакать, когда ты добилась успеха? — не выдержала я.
Девочка посмотрела на меня с неожиданной твёрдостью:
— Она не заставляет меня плакать. Я сама. Потому что знаю, что поступила неправильно. Мама говорит, что настоящая вера — это когда ты делаешь добрые дела не ради похвалы, а просто потому, что так правильно.
— Но ты же ребёнок, — вмешалась женщина средних лет, до этого молча наблюдавшая за разговором. — Детям нужно одобрение, поддержка. Это нормально.
— Мне уже четырнадцать, — возразила девочка. — Я должна понимать такие вещи.
— А твой папа что думает? — спросил мужчина в куртке.
Девочка опустила глаза:
— У меня нет папы. Он ушёл, когда мне было пять. Мама говорит, он был слабым в вере.
В салоне повисла тишина. Автобус снова дёрнулся, преодолевая очередную выбоину.
— Моя остановка следующая, — вдруг сказала девочка. — Мне пора.
Она поправила рюкзак и двинулась к выходу. Я смотрела ей вслед и чувствовала, как внутри нарастает какое-то глухое раздражение. Хотелось догнать её, сказать что-то важное, что-то, что помогло бы ей. Но что?
— Подожди, — окликнула я её, когда автобус остановился. — Как тебя зовут?
— Вера, — ответила она, не оборачиваясь.
Двери открылись, и она вышла. Я видела, как она идёт по тротуару — маленькая фигурка с тяжёлым рюкзаком. Она не оглянулась ни разу.
— Бедная девочка, — вздохнула пожилая женщина. — Такая умница, а радоваться своим успехам не может.
— Это всё мать, — буркнул мужчина в куртке. — Сама, небось, ничего в жизни не добилась, вот и давит на ребёнка.
— Не судите, да не судимы будете, — возразила женщина. — Может, у неё свои причины так воспитывать дочь.
— Какие причины могут оправдать то, что ребёнок плачет из-за своих достижений? — не выдержала я.
— Вы не понимаете, — покачала головой женщина. — Вера — это сложная штука. Иногда люди перегибают палку, но они искренне верят, что делают как лучше.
— А по-моему, это просто манипуляция, — сказал высокий парень, прислушивавшийся к разговору. — Моя тётка такая же. Всё грехами пугает, а сама злющая, как собака.
— Молодой человек! — возмутилась пожилая женщина. — Не говорите так о старших!
— А что, правда глаза колет? — усмехнулся парень. — Я вот в Бога верю, но не считаю, что нельзя радоваться жизни. Иначе зачем Он нас создал?
Автобус снова тронулся. Я смотрела в окно, но видела только отражение своего лица. Почему-то вспомнилась моя собственная мать — строгая, требовательная, никогда не хвалившая за пятёрки, потому что «это твоя обязанность». Я выросла с постоянным чувством, что недостаточно хороша, что всегда нужно стараться сильнее.
— Знаете, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, — самое страшное, что эта девочка, Вера, действительно верит, что с ней что-то не так. Что радоваться своим успехам — это плохо.
— А что ты предлагаешь? — спросил мужчина в куртке. — Пойти к ним домой и провести воспитательную беседу с матерью?
— Нет, конечно, — я покачала головой. — Просто... грустно всё это.
— Жизнь вообще грустная штука, — философски заметила пожилая женщина. — Но девочка вырастет и сама разберётся, что к чему. Если она такая умная, как вы говорите.
— Или сломается, — тихо сказал парень в спортивной куртке. — Как моя сестра. Она тоже была отличницей, а теперь на антидепрессантах сидит.
Разговор постепенно затих. Пассажиры вернулись к своим мыслям, телефонам, книгам. А я всё думала о Вере, которая сейчас, наверное, уже пришла домой. Что она делает? Молится, как обещала матери? Или тихо плачет в подушку, пытаясь понять, почему её радость — это грех?
Моя остановка. Я вышла из автобуса и побрела домой. Вечерний воздух был свеж и прохладен. Где-то вдалеке звонили колокола — наверное, в церкви шла вечерняя служба.
Я подумала о том, что вера должна давать силы, а не отнимать их. Должна помогать расти, а не ломать. Должна учить любви, а не страху. Но кто я такая, чтобы судить чужую жизнь, чужие убеждения?
И всё же, я надеюсь, что когда-нибудь Вера поймёт: радоваться своим достижениям — это не грех. Это просто часть жизни. Часть того, что делает нас людьми.
А пока... пока она плачет, сжимая в руках грамоту, которая должна была принести ей радость, но принесла только слёзы.