Я всегда плохо сплю в поездах. Редкие моменты, когда всё затихает, вагон убаюкивает стуком по рельсам, а ты наконец погружаешься в забытьё — бесценны.
Так было и этой ночью.
Тепло, темно, мои мысли уже почти ушли в сон. Купе на четверых, я — на нижней полке, по соседству пожилая пара, сверху — девушка в наушниках. Всё тихо. Всё спокойно.
До трёх часов ночи.
Стук в дверь. Резкий, короткий. Я вздрогнула.
— Извините… — голос проводника. Тихий, но настойчивый. — Вы не спите?
Я приподнялась, глядя в темноту.
— Уже нет, — хрипло ответила я, ощупывая тапочки.
— Простите за неудобство, но... вас нужно перевести в другое купе. Срочно.
Я сразу села.
— Почему?
Он не ответил. Только добавил:
— Просто возьмите вещи. Пожалуйста.
В купе проснулись и остальные. Пожилая женщина зашевелилась, посмотрев на меня, как будто ждала объяснений.
А проводник смотрел только на меня.
И взгляд у него был… не служебный. А тревожный.
Переезд в темноте и молчании
Я накинула кофту, быстро собрала вещи — сумку, плед, бутылку с водой. Всё делала на автомате, но внутри уже разгоралось: что происходит?
Проводник стоял в коридоре, явно нервничал. Лица почти не было видно — только отражение тусклого ночного света в его зрачках.
— Скажите, пожалуйста, а можно хотя бы понять, что случилось? — попыталась я спросить, когда вышла за дверь купе.
Он замялся, посмотрел по сторонам, понизил голос:
— Потом. Вам лучше пересесть. Мы никому не говорим пока. Просто… для вашей безопасности.
— Безопасности?! — я остановилась.
— Тсс. Тихо. Не паникуйте. Просто идите.
Он провёл меня чуть дальше по вагону, открыл другое купе, на этот раз — пустое.
— Здесь. Можете спокойно лечь, всё в порядке.
Я вошла. Присела.
Проводник бросил взгляд в конец вагона — туда, где я только что спала, и молча закрыл дверь.
И вот я осталась одна, среди ночи, в другом купе, без объяснений. Сон — как рукой сняло.
Я сидела с сумкой на коленях, в пижаме и кофтёнке, сердце стучало так, будто бежала.
И в голове одна мысль: «Что, чёрт возьми, произошло в том купе?»
Шёпот соседей и странные слухи
Я так и не смогла лечь. Сидела в полутемноте, прислушиваясь — то ли к звукам снаружи, то ли к собственным мыслям. Прошло минут двадцать. Потом кто-то прошёл мимо купе — тихо, но я расслышала обрывки слов:
— ...из третьего...
— ...девушка одна ехала...
— ...вызвали на следующей…
Шёпот. Короткий. Напряжённый. И всё — о том самом купе, из которого меня переселили.
Я выскользнула в коридор. Стояла у двери, делая вид, что иду в туалет. Тут ко мне подошла женщина средних лет из соседнего вагона — с усталым, но внимательным лицом. Мы столкнулись взглядами.
— Вы тоже слышали? — спросила она тихо.
— Что именно?
— Про ту девушку... которая в вашем купе была. Молодая, в наушниках?
Я кивнула.
— Так вот, — женщина понизила голос, — её больше нет в купе.
— Что значит — нет?
— Проводники вынесли её часа полтора назад. Под пледом. Молча. Без шума. Кто-то говорил, она не дышала. Я не уверена, но вы ведь именно оттуда, да?
У меня мурашки побежали по рукам.
— Да. Я. Оттуда.
Женщина кивнула с сочувствием.
— А вы — везучая. Говорят, вас переселили за минуту до того, как всё обнаружили.
Я молчала.
А в голове крутилась одна мысль: она лежала напротив. Мы спали в одном купе. И больше её нет.
Правда, которую выдали не сразу
На утро я всё-таки нашла проводника. Не могла больше сидеть в неведении. Он стоял у служебного купе, пил чай из пластикового стакана и выглядел так, будто не спал вовсе.
— Скажите мне прямо, — я подошла к нему. — Что случилось ночью?
Он огляделся, вздохнул, потёр лицо ладонью.
— Я не должен… Но вы всё равно узнаете.
Я кивнула. Он понизил голос:
— Девушка, что ехала с вами… Её не смогли разбудить утром. Оказалось, она умерла во сне. Без следов насилия. Спокойно. Как будто заснула — и всё.
Я стояла, не веря ушам.
— Как… как такое может быть?
— Разные причины бывают. Сердце. Давление. Иногда таблетки. У неё нашли упаковку каких-то капсул… Неофициально — видимо, передоз. Или реакция на сочетание. Полиция будет ждать на конечной.
Я молчала.
— Мы переселили вас сразу, чтобы не будоражить вагон, — добавил он. — Потому что вы — были ближе всех. А в таких случаях… знаете, люди потом ночами спать не могут.
Он замолчал.
А я вспомнила: как она слушала музыку, как один раз повернулась ко мне и чуть улыбнулась. Просто из вежливости. Я даже не знала её имени.
И всё.
— А родственников нашли?
— Уже ищем. В телефоне были номера. По базе пробили. Дальше — не наше дело.
Он допил чай и ушёл.
А я осталась стоять в коридоре, прижав ладонь к стеклу. За окном мелькали деревья. Рельсы стучали — как сердце, которое всё ещё билось. Моё.
Иногда поезд привозит не только чемоданы
На вокзал мы прибыли с задержкой в двадцать минут. Люди суетились, доставали сумки, кто-то жаловался на сквозняк, кто-то торопился к такси. Я стояла у выхода из вагона — не спеша, с одной рукой на чемодане и мыслью, от которой не могла избавиться:
Мы ехали вчетвером. А вышли — втроём.
На перроне уже стояла полиция. У вагона стояли двое в форме и женщина в гражданском, с папкой в руках. Проводник кивнул им, махнул в сторону дверей служебного отсека.
Дальше я не смотрела.
Я шла через вокзал — медленно, будто каждый шаг был чуть тяжелее. И вдруг поняла: у меня нет ни одной фотографии той ночи. Ни её имени. Ни номера вагона. Только чувство, что ты был рядом, но ничего не смог сделать. Ни поговорить. Ни спросить, как зовут. Ни запомнить, как она звучала.
Я просто ехала.
А кто-то — прощался с жизнью.
Поезд отвёз меня домой.
А кого-то — в финальную точку маршрута.
И теперь, каждый раз, когда кто-то будет стучать в купе ночью, я уже не усмехнусь. Я открою.
Потому что иногда за ночным стуком — не проводник.
А жизнь, которая просит немного места рядом. Ещё хоть на чуть-чуть.