Уважаемые читатели, продолжаю публиковать свои рассказы, которые иногда пишу для себя, ради удовольствия. Получились они или нет - судить вам. Я же не претендую на роль писателя, а пишу, так как могу...
"Когда уходит странник, у которого нет шансов вернуться, мы называем его либо сумасшедшим, либо мертвецом. А иногда он просто журналист из Вегаса."
НЕПОСИЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ
Главред швырнул мне на стол фотографию Эвереста. Громадная, обледенелая громадина торчала из земли, как гигантский зуб мудрости у престарелого титана.
— Напиши материал о восхождении на Эверест. Два разворота. К понедельнику.
Сегодня была пятница.
— Какой, понедельник? Ты в своём уме? В лучшем случае мне нужно две недели только на акклиматизацию!
Главред вонзил в меня взгляд, который точно убил бы человека послабее. Или трезвее.
— Слушай внимательно, нам позарез нужен этот материал. От спонсоров зависит, будет у нас журнал в следующем месяце или все пойдём бродить безработными. Так что бери билет на ближайший рейс и поднимись на эту проклятую гору. Или не поднимайся — мне без разницы. Главное, чтобы к утру понедельника у меня было две тысячи слов про то, как непросто покорить высочайшую вершину в мире.
Четыре часа спустя я уже летел в сторону Непала с литром «Дикой индейки» в рюкзаке, тремя пачками «Данхилла» во внутреннем кармане и без единой, честное слово, тёплой вещи.
БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ
Если бы кто-то сказал мне неделю назад, что я окажусь на самой опасной горе мира в гавайской рубашке и шлёпанцах, я бы предложил ему проверить печень у хорошего психиатра.
И вот я здесь — на высоте 5364 метра. В базовом лагере Эвереста. Где воздух такой тонкий, что мои лёгкие работают, как пылесос, расчехлённый на полную мощность.
После двадцати часов перелётов, восьми часов на автобусе по дорогам, которые даже дорогами-то назвать сложно, и шестичасового трека через горы, я наконец добрался до подножия этого монстра.
Мои шлёпанцы развалились ещё на подходе к лагерю. Теперь я брёл по острому гравию босиком, словно какой-то полубезумный гуру с горящими глазами. Местные шерпы провожали меня взглядами. Так люди обычно смотрят на автомобильную аварию. Смесь ужаса и неодолимого любопытства.
В местном баре (да, в базовом лагере Эвереста действительно есть бар, ведь альпинисты — народ, который умеет ценить хороший глоток спиртного), я познакомился с барменом по имени Джек. Раньше он был профессиональным альпинистом.
— Четыре года назад потерял три пальца и половину уха на К2, — он показал мне свою изуродованную руку.
— Теперь смешиваю коктейли для богатеньких идиотов, мечтающих сделать селфи на вершине мира».
— Почему ты больше не поднимаешься? — спросил я, заказывая свой пятый виски.
— Да ну всё это. После обморожения я понял, что гора всегда сильнее. Она была здесь до тебя и останется после. Мы как блохи для неё — дёрнет плечом, и нет нас.
Мне понравился этот парень. Циничный тип с реалистичным взглядом на жизнь — мой тип людей.
— Мне нужно подняться на Эверест за 48 часов и написать об этом статью. Поможешь?
Джек перестал протирать стаканы и уставился на меня так, будто я предложил ему переспать с хорьком.
— Ты совсем спятил? Восхождение занимает минимум неделю. А лучше две. Причём после месяца акклиматизации. Твои мозги закипят от высотной болезни, а лёгкие наполнятся жидкостью ещё до того, как ты доберёшься до первого лагеря.
— У меня дедлайн в понедельник утром. Мне нужно подняться и спуститься до воскресенья вечером. Выбора нет.
Джек рассмеялся, но в его смехе не было веселья — только отчаяние человека, который слишком хорошо знает, чем заканчиваются такие авантюры.
— Знаешь, сколько идиотов похоронено на этой горе? Более 300 тел до сих пор там. Они служат ориентирами для других альпинистов. «Поверните налево у синей куртки 1996 года».
Но после ещё трёх стаканов виски и какой-то подозрительной непальской настойки, настроение Джека изменилось. В его глазах появился огонь, который я слишком хорошо знал.
Желание сыграть в русскую рулетку с судьбой. Джек молча достал из-под стойки ключи и кивнул мне следовать за ним.
ЭКИПИРОВКА И СТАРТ
К полуночи мы были экипированы, как два космонавта на миссии к Юпитеру. Джек знал какого-то торговца в лагере, который за 500 баксов и мою кредитку в качестве залога выдал нам два комплекта снаряжения.
Мои альпинистские ботинки были на размер меньше, но после полбутылки – «Дикой индейки» мои ноги уже ничего не чувствовали.
— План такой, — сказал Джек, натягивая перчатки.
— Мы обойдём официальный маршрут и ледопад Кхумбу. Есть тропа, о которой знают только местные шерпы. Она опасна как сто чертей, но сократит путь на 6-8 часов.
— Звучит отлично, — кивнул я, запихивая в рюкзак оставшийся алкоголь и несколько батончиков, которые стащил из автомата в холле гостиницы.
— Когда выдвигаемся?
— Сейчас. Ночью меньше шансов, что нас остановят и отправят на принудительную акклиматизацию. Или в психушку.
Через полчаса мы уже карабкались по камням в кромешной тьме, освещаемой только налобными фонарями и луной, которая висела над нами, как гигантский глаз какого-то космического божества. С интересом наблюдающего за двумя придурками, решившими бросить вызов самой суровой горе на планете.
Единственное, что грело меня — лёд в венах, превратившийся в чистый адреналин, и четверть бутылки виски, которую я опрокинул перед выходом. Я понятия не имел, что такое высотная болезнь. Хотя был уверен, что встречу её, как старого друга — с распростёртыми объятиями и затуманенным сознанием.
ПЕРВЫЙ ЛАГЕРЬ И ВСТРЕЧА С ПРИЗРАКАМИ
К рассвету мы каким-то чудом добрались до Лагеря 1 на высоте 6000 метров. Мои лёгкие работали, как кузнечные мехи. А сердце стучало так, будто пыталось выломать рёбра изнутри и сбежать обратно в цивилизацию.
— Как ты вообще дышишь? — прохрипел я, падая на камни.
Джек, этот бледный призрак с безумными глазами, выглядел неожиданно бодро.
— Когда ты лишился пальцев на высоте 8000 метров и полз вниз три дня, твоё тело или умирает, или адаптируется. Моё, решило адаптироваться.
Он вытащил из кармана маленькую серебристую фляжку.
— Вот, что реально помогает от высотной болезни. Местный самогон с какой-то травой. Шерпы пьют его перед восхождением.
Жидкость во фляжке пахла, как смесь керосина и прокисшего йогурта, но выбора у меня не было. После первого глотка мои глазные яблоки попытались выскочить из орбит, а желудок свернулся в тугой узел.
Но через минуту по телу разлилось блаженное тепло, а лёгкие вдруг начали втягивать разреженный воздух с энтузиазмом вакуумного насоса.
— Святые угодники, что в этой штуке? — спросил я, делая второй глоток.
— Лучше тебе не знать. Говорят, одним из ингредиентов является сушёная жаба, обитающая только здесь, в Гималаях.
Всходило солнце, окрашивая снежные пики в розовый и золотой цвет. Впервые я по-настоящему увидел Эверест во всём его величии. Он возвышался над нами, как безмолвный Бог, равнодушный к нашим жалким человеческим амбициям.
— Видишь тот гребень? — Джек указал на острый как бритва хребет, ведущий к следующему лагерю.
— Его называют Западным гребнем. Официальный маршрут обходит его. Если мы хотим успеть, придётся идти напрямик.
— Насколько это опасно по шкале от «чуть-чуть стрёмно» до «верная смерть»?— Где-то между – «кошмар» и «мамочка, мы все умрём».
— Отлично. Мне, как раз нужен материал для статьи».
Западный гребень Эвереста оказался именно таким, как его описывал Джек. Узкая полоска скалы и льда, с обеих сторон обрывающаяся в пропасть глубиной в километр. Мы двигались медленно, вбивая ледорубы в смёрзшийся снег и проверяя каждый шаг.
Ветер усиливался, пронизывая даже самые тёплые слои нашей одежды. Я уже не чувствовал пальцев ног и рук, но продолжал двигаться, подгоняемый странной смесью отчаяния, алкоголя и той загадочной непальской настойки, которая, судя по ощущениям, превратила мою кровь в нитроглицерин.
— Джек! — крикнул я, перекрывая вой ветра. — Ты уверен, что мы на правильном пути?
Джек не ответил. Он стоял, вглядываясь в клубящиеся облака впереди, его силуэт тёмным пятном выделялся на фоне ослепительно-белого снега.
— Джек?
— Заткнись и смотри, — прошептал он с благоговейным ужасом в голосе.— Они пришли.
Из тумана медленно выплывали фигуры в ярких альпинистских куртках. Они двигались странно, будто плыли над снегом, не касаясь его ногами.
— Кто эти люди?» — спросил я, чувствуя, как по спине пробегает холодок, не имеющий отношения к температуре.
— Не люди. Уже нет. Это те, кто остался на горе навсегда. Эверест не отпускает своих мертвецов.
Мне показалось, что у меня начались галлюцинации от высотной болезни. Но фигуры выглядели слишком реальными. Они приближались, их лица под капюшонами были бледными, с синими губами и пустыми глазами.
— Они приходят, когда гора злится, — прошептал Джек.
— Когда, кто-то пытается покорить её без должного уважения.
— Например, двое придурков с бутылкой виски, прущие напролом?
— Именно.
Продолжение здесь....