— Моя сестра приезжает на лечение и останется жить у тебя на даче, — заявила свекровь тоном, не терпящим возражений.
Я замерла с чашкой кофе в руке. Утро вторника, которое начиналось так обычно, в одну секунду превратилось в кошмар. Ирина Петровна сидела напротив меня за кухонным столом, выпрямив спину, словно проглотила швабру, и смотрела своим фирменным взглядом — будто я пятно на ее идеальной жизни.
— Что значит «останется жить»? — осторожно уточнила я, стараясь держать голос ровным. — На какой срок?
— На сколько потребуется, — отрезала свекровь. — У Лили проблемы со здоровьем, ей нужен свежий воздух. Врачи рекомендовали.
Сергей, мой муж, сидел рядом, уткнувшись в телефон, делая вид, что не слышит нашего разговора. Типичная картина — как только дело касалось его матери, он становился глухим и немым.
— Сережа, — я повернулась к нему, — ты знал об этом?
Он неохотно оторвался от экрана и пожал плечами:
— Мама только что сказала. Что такого? Дача большая, места всем хватит.
Места-то хватит, но не для той, кто последние три года планомерно отравляет мне жизнь. Лиля, сестра Ирины Петровны, была точной копией своей старшей сестрицы — та же властность, то же умение манипулировать, та же неприкрытая неприязнь ко мне.
— Вы обсуждаете это так, будто я не имею права голоса, — сказала я, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. — Но дача — наша с Сергеем. Общая. И решения о том, кто там будет жить, мы должны принимать вместе.
Ирина Петровна поджала губы:
— Яночка, ты всегда такая эгоистка. Речь идет о здоровье человека. Моя сестра больна.
Познакомившись с Сергеем пять лет назад, я и представить не могла, что вместе с мужем получу такое «приложение» как Ирина Петровна. Поначалу она казалась милой женщиной — помогала с подготовкой к свадьбе, дарила подарки, улыбалась. Но стоило нам расписаться, как маска слетела.
Началось с безобидных, казалось бы, замечаний: «Яночка, ты так готовишь борщ? Сереженька привык по-другому», «Деточка, эта блузка тебе не идет, ты в ней выглядишь полной», «Сынок, ты похудел, она тебя не кормит?»
Потом — бесконечные непрошеные визиты. Ирина Петровна имела привычку звонить в дверь в восемь утра в воскресенье с пакетами еды, «чтобы Сереженька не голодал». Она переставляла вещи в моем доме, критиковала мой выбор штор, посуды, мебели.
Когда я забеременела, стало еще хуже. Каждый мой шаг подвергался критике. «Ты слишком много ходишь», «Ты слишком мало двигаешься», «Почему ты ешь это?», «Почему ты не ешь то?»
Потом случился выкидыш. На четвертом месяце. Сергей был в командировке, и именно Ирина Петровна отвезла меня в больницу. А после, когда я лежала дома, разбитая горем, она между делом бросила: «Наверное, организм понял, что ты не готова быть матерью».
С тех пор наши отношения окончательно превратились в холодную войну. Сергей метался между нами, не желая ссориться ни с матерью, ни со мной. Но чаще всего он просто делал вид, что проблемы не существует.
А теперь эта новость про Лилю...
— Что конкретно с ней? — спросила я, возвращаясь к разговору. — Какой диагноз?
Ирина Петровна замялась:
— Проблемы с дыхательной системой. Ей нужен сосновый воздух.
— И надолго?
— На все лето, может, дольше.
Я чуть не поперхнулась:
— Дольше?
— Да что ты прицепилась! — вдруг взорвалась свекровь. — Нормальная невестка была бы только рада помочь семье мужа! А ты вечно со своими условиями, со своими правилами! Неудивительно, что все родственники считают тебя высокомерной выскочкой!
Вот оно. Прямое попадание, больное место. Ирина Петровна постаралась настроить против меня всю родню Сергея. Двоюродные тети, дяди, племянники — все смотрели на меня с плохо скрываемым презрением. На семейных праздниках я всегда чувствовала себя чужой.
— Мама, — наконец вмешался Сергей, — не начинай.
— А что я такого сказала? — деланно удивилась свекровь. — Просто факты. Лиля больна, ей нужна помощь, а твоя жена устраивает сцены.
Я глубоко вдохнула. Десять лет работы в корпорации научили меня сдерживать эмоции.
— Никаких сцен. Просто хочу прояснить ситуацию. Наша дача — это место, где мы с Сергеем отдыхаем от города. Мы купили ее вместе, на общие деньги. И я имею право знать, кто и на каких условиях будет там жить.
— Яна, — Сергей наконец посмотрел на меня, — это же всего на пару месяцев. Тетя Лиля действительно неважно себя чувствует.
— Откуда ты знаешь? — не выдержала я. — Ты с ней хоть раз говорил об этом?
— Мама сказала...
— Ну конечно, — я горько усмехнулась. — Мама сказала.
Ирина Петровна победно улыбнулась.
— Лиля приезжает в субботу. Сережа, ты же встретишь сестру на вокзале?
— Конечно, мам.
Я молча допила кофе и вышла из кухни. Очередной раунд проигран.
В четверг я заехала к своей старой подруге Маше. Она знала всю историю моих отношений со свекровью и всегда умела найти нужные слова.
— Они просто используют тебя, — сказала Маша, разливая чай. — Уверена, что эта Лиля здоровее нас с тобой.
— Но что я могу сделать? Сергей уже согласился.
— Поставь условия. Четкие сроки. И главное — не позволяй им командовать на твоей территории.
— Легко сказать, — вздохнула я. — Ты же знаешь Ирину Петровну. Она как танк — сметает все на своем пути.
— А ты не будь соломинкой. Будь другим танком, — Маша подмигнула. — Слушай, у меня есть идея...
Когда я вернулась домой, план был готов.
В субботу утром мы с Сергеем поехали на дачу. Я наблюдала, как он нервно барабанит пальцами по рулю.
— Что с тобой? — спросила я.
— Ничего, — буркнул он. — Просто не выспался.
Мы приехали за час до прибытия поезда с Лилей. Я быстро осмотрела дом, проверила, все ли готово для «больной».
— Я поеду на вокзал, — сказал Сергей. — Ты точно не хочешь со мной?
— Уверена. Буду ждать вас здесь.
Когда он уехал, я достала телефон и набрала номер.
— Алло, Евгений Александрович? Это Яна. Вы сможете подъехать через час? Отлично, жду.
Лиля оказалась именно такой, какой я ее помнила с нашей последней встречи на дне рождения свекрови — худой, с острым носом и вечно недовольным выражением лица. Для «тяжелобольной» она выглядела подозрительно бодро.
— Яночка! — она натянуто улыбнулась, обнимая меня. — Как давно не виделись!
— Действительно, — я улыбнулась в ответ. — Как самочувствие, Лилия Петровна?
— Ох, — она картинно вздохнула, — совсем плохо. Врачи сказали, что нужен особый режим, свежий воздух...
— Сочувствую. Проходите, располагайтесь. Сергей покажет вашу комнату.
За обедом Лиля почти не притронулась к еде («диета по состоянию здоровья»), зато успела раскритиковать мой борщ («слишком острый для больного желудка»), мои шторы («собирают пыль, вредно для астматиков») и даже погоду («слишком жарко для конца мая»).
— А что конкретно с вами случилось? — спросила я, когда мы пили чай на веранде.
— Проблемы с легкими, — уклончиво ответила она. — Плюс давление, сердце... В моем возрасте здоровых органов уже не остается.
— Как жаль, — сказала я. — И какое лечение вам назначили?
— Свежий воздух, покой, особая диета.
— И все? Никаких лекарств?
— Ну... витамины, травяные сборы.
В этот момент раздался звук подъезжающей машины.
— О, это, наверное, мама, — сказал Сергей, выглядывая в окно. — Странно, она не говорила, что приедет.
— Это не твоя мама, — спокойно сказала я. — Это Евгений Александрович.
— Кто? — нахмурился муж.
Я встала:
— Сейчас познакомлю.
Евгений Александрович оказался именно таким, каким я его запомнила — высокий, подтянутый мужчина лет пятидесяти с внимательным взглядом и спокойными движениями.
— Добрый день всем, — он вошел в дом с небольшим чемоданчиком. — Яна Андреевна, как договаривались.
— Сергей, Лилия Петровна, — я сделала паузу, — это Евгений Александрович, врач из областной больницы. Я попросила его приехать, чтобы осмотреть нашу гостью и составить план лечения.
Лиля побледнела:
— Зачем? Я уже... у меня уже есть лечащий врач.
— Который прописал вам свежий воздух и травки? — я улыбнулась. — Евгений Александрович — специалист по легочным заболеваниям. Он поможет определить, какой именно климат вам подходит. Возможно, наша местность не самая подходящая для вашего состояния.
— Яна, что за цирк? — прошипел Сергей, оттаскивая меня в сторону.
— Никакого цирка, — спокойно ответила я. — Просто забота о здоровье родственницы. Ты же сам говорил, что тетя серьезно больна.
Евгений Александрович невозмутимо расположился за столом:
— Лилия Петровна, не волнуйтесь. Обычный осмотр, пара анализов. Если у вас проблемы с дыхательной системой, нужно действовать быстро и правильно.
— Я... я не готова, — пролепетала Лиля. — Может, в другой раз?
— Болезнь не ждет, — веско сказал врач. — К тому же, я проделал неблизкий путь специально ради вас.
В этот момент снова раздался звук машины. На этот раз приехала Ирина Петровна. Она влетела в дом как ураган:
— Сережа, я привезла пирожки! Лилечка, как ты доехала?
Увидев Евгения Александровича, она застыла:
— А это кто?
— Врач, — ответила я. — Приехал осмотреть вашу сестру, оценить тяжесть состояния.
Ирина Петровна переводила взгляд с меня на сестру и обратно:
— Какой еще врач? Лиле не нужен никакой осмотр!
— Но вы же сами говорили, что она серьезно больна, — удивилась я. — Что ей нужен особый уход, лечение...
— Я не это имела в виду! — отрезала свекровь. — Лиля просто немного устала, ей нужно отдохнуть от города.
— То есть она не больна? — я сделала удивленное лицо. — А как же проблемы с дыхательной системой? Сосновый воздух по рекомендации врачей?
Воцарилась тишина. Лиля смотрела в пол, Ирина Петровна сверлила меня взглядом, Сергей переводил взгляд с одного на другого, а Евгений Александрович невозмутимо доставал из чемоданчика стетоскоп.
— Что ж, раз никто не болен, значит, мои услуги не требуются, — наконец сказал он. — Но, Яна Андреевна, я бы все же рекомендовал полное обследование для вашей родственницы. В ее возрасте даже небольшая усталость может быть симптомом серьезных проблем.
— Вы правы, — кивнула я. — Тем более Лилия Петровна планирует остаться здесь на длительный срок. Нужно убедиться, что местный климат ей подходит.
— Вообще-то, — неожиданно подала голос Лиля, — я, наверное, не останусь надолго. Вспомнила, что у меня запланирована поездка в санаторий. В июне.
— Правда? — я изобразила разочарование. — Как жаль. А мы так готовились... Евгений Александрович даже разработал специальную программу реабилитации, правда?
Врач, поняв игру, серьезно кивнул:
— Интенсивный курс. Ежедневные процедуры, специальная диета, режим...
— Боюсь, это не для меня, — быстро сказала Лиля. — Я предпочитаю более... щадящие методы.
— Понимаю, — я покачала головой. — Жаль, что придется отменить регулярные визиты медсестры для уколов и капельниц...
— Уколов? — Лиля вздрогнула.
— Разумеется. При серьезных проблемах с легкими без уколов не обойтись.
Ирина Петровна поднялась:
— Лиля, собирай вещи. Поедешь ко мне.
— Но вы же говорили, что ей нужен сосновый воздух, — напомнила я. — У вас в городской квартире его нет.
— Разберемся как-нибудь, — отрезала свекровь. — Сережа, помоги тете с чемоданом.
Через час мы с Сергеем остались одни. Я молча убирала со стола.
— Это было жестоко, — наконец сказал он.
— Жестоко? — я повернулась к нему. — А использовать несуществующую болезнь как предлог, чтобы поселить здесь человека, который меня ненавидит — это как называется?
— Они не хотели ничего плохого. Просто Лиля действительно устала от города.
— И поэтому солгала о болезни? И твоя мать тоже солгала?
Сергей помолчал.
— Они могли просто попросить.
— И ты думаешь, я бы отказала? Если бы они честно сказали: «Яна, можно Лиля поживет на даче пару недель, отдохнет от города?»
— Не знаю, — он пожал плечами. — Вы не особо ладите.
— Вот именно. Не ладим. Но я не монстр, Сережа. Я понимаю, что такое усталость и потребность в отдыхе. Я бы согласилась, если бы меня по-человечески попросили, а не ставили перед фактом.
Он подошел и обнял меня:
— Прости. Ты права.
Я уткнулась в его плечо:
— Я устала от этой войны с твоей мамой. От того, что она настраивает против меня всех вокруг. От того, что ты не всегда на моей стороне.
— Я знаю, — он вздохнул. — Обещаю, я поговорю с мамой.
— Правда?
— Правда. И с Лилей тоже. Они должны уважать тебя и наше пространство.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза:
— Спасибо.
Он улыбнулся:
— Кстати, этот врач... Он настоящий?
— Настоящий, — я усмехнулась. — Бывший клиент. Я вела его налоговую декларацию в прошлом году. Он мне должен был услугу.
— Хитрая ты, — Сергей покачал головой. — А если бы он действительно начал осматривать Лилю?
— Он бы не нашел ничего серьезного, потому что ничего серьезного нет. И все это поняли бы.
— А если бы нашел?
— Тогда мы бы действительно ей помогли. Я же говорю — я не монстр.
Мы стояли у окна, глядя на закат. Дачный участок, наше с Сергеем убежище от городской суеты, снова принадлежал только нам.
— Знаешь, — сказала я, — Лиля может приехать на неделю в следующем месяце. Если захочет. Но только если спросит нормально.
Сергей крепче обнял меня:
— Ты лучшая, знаешь?
В этот момент мой телефон завибрировал — сообщение от Ирины Петровны: «Мы еще поговорим об этом».
Я улыбнулась и выключила телефон. Разговор подождет до завтра. А сегодня — только мы с Сергеем и наш маленький кусочек счастья.
Прошло три недели.
Обещанного разговора с Ириной Петровной так и не состоялось. Она демонстративно игнорировала мои звонки, а на семейном обеде у Сергеевых двоюродных театрально отворачивалась, когда я пыталась с ней заговорить. Сергей нервничал, но держал слово — впервые за нашу совместную жизнь он твердо стоял на моей стороне.
Но не всё было так гладко, как хотелось бы.
В ту пятницу у меня был выходной. Я решила съездить на дачу. Возле нашего участка я увидела знакомую машину. Темно-синий «Фольксваген» Ирины Петровны. Что она здесь делает? И главное — как попала внутрь? Второй комплект ключей был только у Сергея.
Я припарковалась и осторожно подошла к дому. Из открытого окна я услышала голос свекрови и какого-то мужчины.
— Ну всё, документы готовы, нужна только подпись Сергея — говорил он.
— Он подпишет, — уверенно ответила Ирина Петровна. — Я знаю своего сына.
— А его жена? — спросил мужчина. — Она ведь тоже совладелица.
— Яна ничего не узнает, пока не станет слишком поздно, — в голосе свекрови звучало презрение. — К тому же, у меня есть кое-что, что заставит ее молчать.
Сердце бешено колотилось. О чем они говорят? Какие документы? Я осторожно подошла ближе, стараясь оставаться незамеченной.
— Вы уверены, что хотите продать именно сейчас? — продолжал мужчина. — Цены на недвижимость в этом районе вырастут после запуска нового шоссе.
Продать? Нашу дачу?!
— Я знаю, что делаю, Виктор, — отрезала Ирина Петровна. — Если участок достанется Орловым, они сразу начнут строительство. А я получу свои пятнадцать процентов от сделки, как договаривались.
Я узнала голос. Виктор Степанович — риэлтор, который когда-то помогал нам с Сергеем покупать эту самую дачу. Значит, Ирина Петровна собирается продать наш дом за нашей спиной? Но как? Без наших подписей это невозможно.
В этот момент я услышала шаги на крыльце и едва успела спрятаться за большим кустом сирени. Из дома вышли свекровь и Виктор Степанович.
— Завтра предоставлю все бумаги, — сказал риэлтор, пожимая руку Ирине Петровне. — Сергей Александрович должен подписать вот здесь и здесь, — он показал ей какие-то документы. — А вы уверены, что доверенность действительна?
— Разумеется, — свекровь выпрямилась. — Сын оформил ее на меня еще три года назад, когда уезжал в длительную командировку. Срок — пять лет.
Доверенность? Три года назад? Я вспомнила — действительно, перед поездкой Сергея в Китай на полгода мы оформляли доверенности. Но он сказал, что аннулировал их после возвращения!
Когда машина Виктора Степановича скрылась за поворотом, я вышла из своего укрытия. Ирина Петровна вздрогнула:
— Яна? Что ты здесь делаешь?
— Это мой дом, — спокойно ответила я. — Вопрос в том, что здесь делаете вы, Ирина Петровна. И особенно — что делает здесь риэлтор с документами о продаже нашей дачи?
Она побледнела, но быстро взяла себя в руки:
— Не знаю, о чем ты. Виктор — мой старый знакомый, зашел проконсультировать по поводу продажи квартиры моей подруги.
— И поэтому вы обсуждали нашу дачу и какую-то доверенность от Сергея?
— Подслушивать нехорошо, — процедила свекровь.
— Хуже только за спиной продавать чужую собственность, — парировала я. — Что происходит?
Ирина Петровна смерила меня холодным взглядом:
— Хорошо, раз ты уже все слышала... Да, я собиралась продать эту дачу. Вы с Сергеем все равно редко сюда приезжаете, а деньги нужны на лечение Лили.
— Лили? Той самой Лили, которая оказалась абсолютно здоровой три недели назад?
— У нее обнаружили серьезное заболевание, — не моргнув глазом, соврала свекровь. — Требуется дорогостоящая операция.
— И вы решили профинансировать ее, продав нашу дачу по доверенности трехлетней давности, которая, скорее всего, уже недействительна?
Ирина Петровна молчала. По ее лицу я поняла — доверенность действительно аннулирована, она блефовала.
— Я сейчас же позвоню Сергею, — сказала я, доставая телефон.
— Не советую, — вдруг жестко сказала свекровь. — У меня есть кое-что, о чем ты не хотела бы, чтобы узнал мой сын.
Я замерла:
— О чем вы?
Она достала из сумки конверт и протянула мне. Внутри были фотографии. Я и Максим — мой коллега по работе. Снимки сделаны с такого ракурса, что создавалось впечатление, будто между нами что-то есть. Вот мы сидим в кафе напротив друг друга, вот он помогает мне сесть в машину, вот мы стоим у входа в бизнес-центр, и его рука на моем плече.
— Что за бред? — я вскинула голову. — Максим просто коллега, у нас был совместный проект!
— Сергей поверит в это? — с ухмылкой спросила Ирина Петровна. — Особенно когда увидит дату на чеке из кафе — тот самый день, когда ты сказала, что задерживаешься на работе допоздна.
Я вспомнила — действительно, два месяца назад мы с Максимом обсуждали детали проекта в кафе возле офиса, а Сергею я сказала, что работаю допоздна, чтобы не объяснять все детали. Глупо, конечно.
— Это шантаж, — тихо сказала я. — И он не сработает. Между мной и Максимом ничего нет, и Сергей мне поверит.
— Правда? — Ирина Петровна приподняла бровь. — Он очень ревнивый, ты знаешь. Помнишь, какой скандал был из-за твоего однокурсника на вашей встрече выпускников?
Я помнила. Сергей тогда неделю со мной не разговаривал, хотя не было абсолютно ничего предосудительного.
— Делайте что хотите, — я подняла подбородок. — Я не позволю продать наш дом.
— Посмотрим, — свекровь спрятала фотографии обратно в сумку. — У тебя есть время подумать до завтра. Либо ты не вмешиваешься и получаешь треть от продажи, либо... — она многозначительно посмотрела на свою сумку.
Всю дорогу домой я лихорадочно обдумывала ситуацию. Звонить Сергею прямо сейчас? Но что сказать? «Твоя мать пытается продать нашу дачу, шантажируя меня фальшивыми доказательствами измены»? Прозвучит как бред. К тому же, это слово против слова — Ирина Петровна все отрицает, а фотографии... фотографии действительно выглядят двусмысленно.
Дома я первым делом позвонила Маше.
— Она совсем с ума сошла, — возмутилась подруга, выслушав меня. — Но почему она так уверена, что сможет продать дачу? Даже если у нее есть доверенность от Сергея, твоей подписи все равно нет.
— Не знаю. Может, она думает, что сможет подделать ее? Или надеется, что шантаж сработает?
— А что насчет этого риэлтора? Он в курсе, что это афера?
Я задумалась:
— Не уверена. Виктор Степанович всегда казался приличным человеком. Возможно, Ирина Петровна ему что-то наврала.
— Нужно с ним поговорить, — решительно сказала Маша. — Прямо сейчас.
Полчаса спустя мы сидели в том же кафе, где когда-то были с Максимом — фото оттуда сейчас лежали в сумке Ирины Петровны. Виктор Степанович выглядел удивленным и немного смущенным.
— Яна Андреевна, если бы я знал, что вы не в курсе... — он качал головой. — Ирина Петровна уверяла, что вы с мужем полностью согласны с продажей, просто слишком заняты, чтобы заниматься оформлением.
— А доверенность? Она показывала вам доверенность от Сергея?
— Нет, сказала, что предоставит все документы завтра.
— И вы поверили ей на слово? — удивилась Маша.
— Понимаете, — риэлтор выглядел сконфуженным, — Ирина Петровна очень убедительно все объяснила. Что Сергей Александрович хочет сделать сюрприз жене — продать старую дачу и купить новую, ближе к городу. И попросил мать помочь с продажей, чтобы все оставалось в тайне до последнего момента.
Я горько усмехнулась:
— И вы не нашли в этой истории ничего подозрительного?
— Нашел, конечно, — неожиданно твердо ответил Виктор Степанович. — Поэтому и согласился на встречу с вами. Когда имеешь дело с недвижимостью двадцать лет, начинаешь чувствовать нечестные схемы. Да и потом... — он замялся, — в прошлом году было дело о мошенничестве с доверенностями. Схема очень похожа.
— Что вы собираетесь делать? — спросила я.
— А что я могу сделать? — развел руками риэлтор. — Без действительной доверенности от обоих собственников никакой продажи не будет. Я так и скажу Ирине Петровне завтра.
— А покупатели? Она упоминала каких-то Орловых.
— Да, семейная пара. Очень заинтересованы в вашем участке. Предлагают хорошую цену. Но я им ничего не обещал, только показал дом снаружи.
Я задумалась:
— Что ж, спасибо за честность. И еще одна просьба — не говорите пока Ирине Петровне, что встречались со мной.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, я долго не могла решиться начать разговор. Он выглядел уставшим и каким-то отстраненным.
— Все нормально? — спросила я, когда мы уже собирались спать.
— Да, просто тяжелый день, — он потер переносицу. — Слушай... тут мама звонила. Просила завтра подъехать к ней, подписать какие-то бумаги.
Я похолодела:
— Какие бумаги?
— Не сказала, что-то срочное, — он пожал плечами. — Ты не против, если я завтра с утра к ней съезжу?
Вот и момент истины.
— Сережа, нам нужно поговорить.
Я рассказала ему все. О подслушанном разговоре на даче, о попытке продажи нашей собственности, о шантаже фотографиями. Сергей слушал молча, его лицо становилось все мрачнее.
— Не может быть, — наконец сказал он. — Мама не могла такого сделать.
— Думаешь, я все это придумала? — горько спросила я.
— Нет, но... — он замялся. — Должно быть какое-то объяснение. Может, ты не так поняла?
— Сергей, — я взяла его за руку, — я не ждала, что ты сразу поверишь. Поэтому завтра предлагаю поехать к твоей маме вместе. И если я ошибаюсь — я принесу ей самые искренние извинения.
Утром следующего дня мы с Сергеем стояли у двери квартиры Ирины Петровны. Он выглядел напряженным, я — решительной.
Свекровь открыла дверь и, увидев нас обоих, побледнела:
— Сережа, Яна... вы вместе...
— Здравствуй, мама, — сухо сказал Сергей. — Можно войти?
В гостиной нас ждал сюрприз — на диване сидела Лиля.
— Добрый день, — поздоровалась я. — Как здоровье, Лилия Петровна? Уже лучше?
— Что вы здесь делаете? — вместо ответа спросила она.
— Мама позвонила, сказала, что нужно подписать какие-то бумаги, — ответил Сергей. — И Яна решила приехать со мной. Что-то не так?
Ирина Петровна и Лиля обменялись взглядами.
— Ничего особенного, сынок, — неестественно улыбнулась свекровь. — Просто нужна твоя подпись на заявлении в пенсионный фонд. Я могу оформить доплату как сестра пенсионера-инвалида.
— Что? — Сергей опешил. — Какого еще пенсионера-инвалида?
— Лилечки, разумеется, — Ирина Петровна сделала большие глаза. — Ей наконец дали группу. И там нужна подпись родственника.
Я не выдержала:
— Прекратите это, Ирина Петровна. Никакой инвалидности у Лилии Петровны нет, как нет и серьезных заболеваний. И никаких бумаг в пенсионный фонд вы подписывать не собирались. Вы хотели, чтобы Сергей подписал документы на продажу нашей дачи.
Воцарилась тишина. Лиля смотрела в пол, Ирина Петровна сжала губы.
— Что за чушь! — наконец воскликнула она. — Сережа, твоя жена окончательно сошла с ума от ревности! Какая еще продажа дачи?
— Та, которую вы обсуждали вчера с Виктором Степановичем, — спокойно ответила я. — О которой Сергей якобы знает и даже хочет сделать мне сюрприз, купив новую дачу, ближе к городу.
— Мама, — тихо сказал Сергей, — это правда?
Ирина Петровна покраснела:
— Сынок, не слушай ее! Она все выдумала, чтобы поссорить нас! Она всегда хотела встать между нами!
— Тогда что это? — я достала телефон и включила запись. Звучал вчерашний разговор с Виктором Степановичем, где риэлтор пересказывал историю, рассказанную ему Ириной Петровной.
— Вы записывали разговор? — возмутилась свекровь. — Это незаконно!
— Нет, если человек дал согласие, — я улыбнулась. — Виктор Степанович не возражал против записи.
— Мама... — Сергей выглядел потрясенным. — Скажи, что это неправда.
Ирина Петровна молчала. Внезапно заговорила Лиля:
— Ирина, хватит. Все кончено.
— Заткнись! — вскинулась свекровь.
— Нет, не заткнусь, — неожиданно твердо сказала Лиля. — Мне надоело быть частью твоих интриг. Сначала эта история с болезнью и дачей, теперь продажа за спиной собственного сына...
Я не верила своим ушам. Лиля, которая всегда была на стороне сестры, вдруг выступила против нее?
— А знаешь, Ирина, — продолжала она, поднимаясь с дивана, — я ведь и правда больна. И ты это знаешь. Только не астмой или чем-то еще, что ты там придумала. У меня депрессия. Клиническая. Уже много лет. И знаешь, что странно? Каждый раз, когда я общаюсь с тобой, мне становится хуже.
Ирина Петровна выглядела так, будто ее ударили:
— Лиля, что ты несешь?
— Правду, сестра. Впервые за долгое время — правду, — Лиля повернулась к нам с Сергеем. — Простите меня, ребята. Я не должна была участвовать во всем этом. Особенно ты, Яна, прости. Я вела себя ужасно по отношению к тебе, а ты не заслужила этого.
— Предательница! — прошипела Ирина Петровна. — После всего, что я для тебя сделала!
— А что ты для меня сделала, Ирина? — спокойно спросила Лиля. — Использовала в своих схемах? Заставляла лгать? Настраивала против невестки, которая, кстати, оказалась намного человечнее нас обеих?
Она повернулась ко мне:
— Яна, ты была права. Я не больна физически. Но я действительно устала от города, от одиночества, от постоянных манипуляций сестры. Мне нужен был отдых, и когда Ирина предложила схему с «лечением на даче», я согласилась. Мне стыдно.
Я не знала, что сказать. Ситуация развивалась совершенно не так, как я ожидала.
— А зачем понадобилось продавать дачу? — спросил Сергей, все еще ошеломленный.
Неожиданно Ирина Петровна расплакалась:
— У меня долги, сынок. Большие долги. Я взяла кредит под залог квартиры, вложилась в одну схему... и все пропало. Банк грозится отнять жилье.
— Почему ты не сказала мне? — Сергей выглядел растерянным. — Я бы помог, нашел деньги...
— Мне было стыдно, — всхлипнула свекровь. — Я думала, продам дачу, верну долг, а потом как-нибудь объясню... Или найду способ выкупить ее обратно...
— За моей спиной? — тихо спросил Сергей. — За спиной собственного сына?
— Я была в отчаянии, — она вытерла слезы. — И да, я ненавижу твою жену. Потому что с тех пор, как она появилась в твоей жизни, ты все дальше от меня.
— Нет, мама, — твердо сказал Сергей. — Это не Яна отдаляет меня от тебя. Это твое поведение. Твои интриги, манипуляции, попытки контролировать мою жизнь.
— Сережа!
— Нет, дай мне закончить, — он поднял руку. — Я всегда буду любить тебя, ты моя мать. Но пока ты не научишься уважать мою жену и мой выбор, между нами будет стена. И эту стену построила ты, а не Яна.
Три месяца спустя многое изменилось.
Ирина Петровна прошла курс психотерапии — Сергей настоял на этом условии, когда помогал ей расплатиться с долгами. Лиля переехала в небольшой домик в деревне, который мы помогли ей снять на год — ей действительно нужен был отдых от городской суеты и сложных отношений с сестрой.
А еще мы с Сергеем ждали ребенка. На этот раз все шло хорошо, врачи говорили, что риск минимальный.
В то воскресное утро мы сидели на веранде нашей дачи — той самой, которую чуть не продали за нашей спиной. К нам приехали гости — Лиля и, удивительно, Ирина Петровна.
— Цветы прекрасно разрослись, — заметила свекровь, глядя на клумбу. — У тебя хороший вкус, Яна.
Я не сразу поняла, что произошло. Ирина Петровна сделала мне комплимент? Без скрытого сарказма или подвоха? Это было что-то новенькое.
— Спасибо, — осторожно ответила я. — Я думаю посадить еще розы ближе к осени.
— Отличная идея, — кивнула она. — Если хочешь, я могу дать черенки моих чайных роз. Они прекрасно приживаются.
Сергей сжал мою руку под столом — маленький знак поддержки и удивления одновременно.
— Когда следующее УЗИ? — спросила Лиля, кивая на мой уже заметный живот.
— Через две недели. Надеемся узнать пол ребенка.
— Мальчик будет, — уверенно сказала Ирина Петровна. — У меня глаз наметанный.
— Мама! — засмеялся Сергей. — Перестань гадать.
— Я не гадаю, я знаю, — она улыбнулась, и в этой улыбке впервые не было натянутости. — В нашем роду первенцы всегда мальчики.
Пока Сергей спорил с матерью, Лиля тихонько подсела ко мне:
— Она действительно меняется, — шепнула она. — После того случая... и особенно после новости о ребенке. Ты не представляешь, как она волнуется за тебя.
— Правда? — я не могла поверить.
— Вчера она три часа выбирала одеяльце для малыша, — Лиля усмехнулась. — Ворчала, конечно, что никто ничего не понимает в детских вещах, но было видно — она счастлива.
Я смотрела на свою свекровь — женщину, которая еще недавно была готова на все, чтобы избавиться от меня. Которая плела интриги, манипулировала, лгала. Сейчас она оживленно спорила с Сергеем о чем-то, смеялась, выглядела моложе и мягче.
Люди действительно меняются. Иногда для этого нужно оказаться на самом дне, иногда — получить второй шанс. А иногда — просто осознать, что счастье твоих близких важнее собственных амбиций и обид.
— Яна, — Ирина Петровна повернулась ко мне, — ты не будешь против, если я иногда буду приезжать помогать с ребенком? Не часто, раз или два в неделю.
Я встретилась с ней взглядом — открытым, без прежней неприязни.
— Буду только рада, — искренне ответила я.
И впервые за пять лет знакомства почувствовала, что наконец-то обрела настоящую семью.