Ирка сидела в старом кресле и щурилась от лучей заходящего солнца, бивших прямо в окно. Недовязанный шарф для внука Никитки лежал у неё на коленях. С тех пор, как муж умер, она привыкла что-то делать руками — так не так одолевали мысли. Шарф должен был получиться синим — Никитка говорил, что синий «самый мужской» цвет.
Телефон разразился трелью, высветив имя сына.
— Лёшка, привет, родной!
— Мам, — голос у сына был какой-то мутный. — Слушай, мы с Кристиной заедем. Поговорить надо.
— Приезжайте, чего ж не приехать. Пирогом угощу.
— Без Никиты будем. Он у тёщи.
Ирка насторожилась. Знала она эти разговоры «без Никиты». Что-то задумали.
— Ну заезжайте, жду.
Она бросила вязание, прошлась по квартире. Подмела, протёрла стол. Поглядела на себя в зеркало — вздохнула. Постарела она за последний год, виски совсем седые. Глянула на часы — должны скоро подъехать.
В дверь позвонили через полчаса.
— Алёша, Кристина! Проходите, — Ирка поцеловала сына, улыбнулась невестке.
Та в ответ растянула губы. Такая улыбка у Кристинки была, когда она чего-то хотела — само радушие на губах, а глаза холодные, расчётливые.
— Здравствуйте, Ирина Владимировна, — протянула Кристина, снимая сапоги.
Сразу по отчеству зовёт, подумала Ирка. Сто пудов что-то задумала.
— Пирог будете? С капустой, как ты любишь, Лёш.
— Угу, — сын был какой-то смурной.
Они долго сидели за столом, гоняли чай, болтали о том о сём. Ирка ждала, когда же эти двое перейдут к делу. Кристинка наконец отставила чашку, поправила волосы и выпрямилась.
— Ирина Владимировна, мы с Алёшей тут подумали... Вам ведь тяжело одной? В таком возрасте, в такой большой квартире.
— Нормально мне, — отрезала Ирка. — Не жалуюсь.
— Но всё-таки, — Кристина покосилась на мужа. Тот сидел, уткнувшись в чашку. — Может, вам было бы лучше в квартире поменьше? Мы бы нашли хорошую однокомнатную...
— А с этой что? — Ирка в упор глянула на невестку.
— Продали бы. Вам однушку купили бы, а остальное — нам на ремонт пошло бы. Никитке комната своя нужна, растёт мальчик.
Ирка молчала. Перед глазами встала картинка — тридцать лет назад они с Сашей, мужем, въехали в эту квартиру. Алёшка маленький бегал по пустым комнатам, радовался простору. А потом болезнь забрала Сашу, и Ирка осталась одна в этих стенах, где всё о нём напоминало.
— Мам, — Алёша поднял глаза. — Тебе правда будет проще. Маленькая квартирка, всё рядом...
— А ипотеку взять не пробовали? — Ирка глянула на сына. — Что сразу на мою квартиру зубы точите?
— Какая ипотека! — всплеснула руками Кристина. — Мы еле концы с концами сводим, куда нам кредиты! Алёша и так пашет как лошадь, а я с Никитой дома.
— Это мой дом, — Ирка положила руки на стол. — Мы с отцом твоим, Лёша, его не купили за просто так. Мы его заработали.
— Мама, — вздохнул сын. — Никто не говорит, что это не твой дом. Просто подумай сама — тебе тут много, нам мало. Мы найдём тебе хорошую квартиру, обещаю.
— Я подумаю, — сказала Ирка, поднимаясь. — Не сейчас.
Когда они ушли, она долго не могла успокоиться. Ходила по квартире, трогала старые вещи. В углу стоял шкаф, который они с Сашей купили в первый год брака. Потрёпанный диван, на котором Алёшка делал уроки. Сашины книги на полках. Как отдать это всё? Как уехать в чужие стены?
Утром она позвонила подруге Нинке.
— Представляешь, Нин, совсем обнаглели. Хотят, чтоб я квартиру им отдала, а сама в однушку переехала.
— А ты что?
— А что я... Думаю вот. Жалко квартиру, столько с ней связано.
— Ирка, не вздумай! — рявкнула в трубку Нинка. — Сколько случаев знаю — сначала однушка, потом комната в коммуналке, потом дом престарелых. Схема известная.
— Но это ж Лёшка мой, сынок...
— Сынок-то твой, а невестка — баба хваткая. И командует парадом, сама знаешь.
Вечером позвонил Алёша.
— Ну как, мам, подумала?
— Лёш, это мой дом. Не могу я его отдать.
Тишина в трубке.
— Мам, ну подумай ещё немного, ладно? Мы завтра подъедем.
Назавтра притащились втроём — с Никиткой. Мальчишка с порога кинулся бабке на шею, потом убежал в комнату, где у него жили игрушки. Кристинка снова заняла кухню, Лёшка пристроился следом.
— Ну, Ирина Владимировна, надумали? — прищурилась невестка, выставляя на стол коробку конфет.
— Надумала, — Ирка вздёрнула подбородок. — Не буду продавать квартиру.
— Но почему? — Кристина нахмурилась. — Мы же всё объяснили. Так будет лучше для всех.
— Для всех? Для вас, может. Не для меня.
— Мама, — Алёша потёр переносицу. — Зачем тебе одной столько комнат? Ты ж всё равно в одной живёшь.
— Потому что мой дом. Я в нём счастлива была.
Кристинка с сыном переглянулись, и вдруг невестка заулыбалась.
— Ирина Владимировна, а давайте по-другому решим! А что, если мы к вам переедем? Жить вместе будем! И вам не одиноко, и Никитка под боком.
Ирка замерла. С невесткой под одной крышей? С той самой, которая вечно её поучает — не так внука воспитывает, не так готовит, не так дышит?
— Вместе, говоришь?
— Именно! — обрадовалась Кристина. — Мы с Алёшей займём спальню, Никитке — детскую, а вы в своей комнате останетесь! Чудесно же! Я буду готовить, вы с внуком гулять, Алёша работать.
Ирка глянула на сына. Тот весь аж светился.
— Мам, правда, здорово придумали! — затараторил он. — Мы будем рядом, поможем, если что. Да и переезжать не придётся!
— Свою квартиру продадите? — прищурилась Ирка.
— Конечно, — быстро закивала Кристина. — Зачем её держать, если жить тут будем? А деньги в ремонт вложим. Квартира-то хорошая, не спорю, но ремонта просит.
Ирка отвернулась к окну. Что-то ей не нравилось в этой затее. Может, то, как жадно невестка шарила глазами по стенам, прикидывая, что и как переделает.
— Меня спросить не забыли? Хочу ли я с вами жить?
— Мам, да как ты можешь не хотеть! — расхохотался Алёша. — Ты ж всё время говоришь, что одной скучно.
— Я говорю, что по вам скучаю, — отрезала Ирка. — Это разное.
— Ирина Владимировна, — Кристина с улыбкой подалась вперёд. — Подумайте сами — Никита будет рядом каждый день! Сможете с ним играть, гулять.
— А если мы переругаемся? — Ирка смотрела невестке в глаза. — Потом что?
— Чего нам ругаться-то? — пожала плечами Кристина. — Не дети чай.
Ирка примолкла. Нутром чуяла — не соглашайся. Но Лёшка глядел щенячьими глазами, а тут ещё и Никитка прибежал.
— Бабуля, мы будем вместе жить! — заорал он, запрыгивая к ней на колени. — Круто, да?
— Я подумаю, — вздохнула Ирка. — Сразу не решу.
— Ладно, — кивнула Кристина. — Но не тяните, Ирина Владимировна. Нам с квартирой своей решать надо.
Как только дверь за ними закрылась, Ирка набрала Нинку.
— Теперь другую пластинку завели — ко мне переехать хотят.
— И чего думаешь? — В голосе подруги слышалось беспокойство.
— Да не знаю, голова кругом. С одной стороны, Никитка рядом будет. С другой — знаю я свою невестушку. Как въедет, так начнёт верховодить. «Ирина Владимировна, вы не так суп варите, вы не так постель стелите».
— Квартира-то на кого записана? — деловито спросила Нинка.
— На меня, на кого ж ещё.
— Тогда вот что скажу, — Нинкин голос стал жёстким. — Если надумаешь соглашаться, сделай дарственную на Лёшку. Но с пожизненным проживанием. Чтоб бумага была — ты в этой квартире до смерти живёшь.
— Думаешь, Лёшка меня выгонит? — ахнула Ирка.
— Лёшка не выгонит. А вот невестка твоя — не знаю. Видала я, как она на твою жилплощадь зыркает.
Через две недели Алёша снова позвонил.
— Мам, решила? Мы тут с Кристиной всё обговорили. Ты не волнуйся, всё в лучшем виде сделаем.
— Приезжайте, поговорим, — Ирка положила трубку.
Вечером они явились. Без Никитки — видать, разговор серьёзный. Кристинка аж подпрыгивала от нетерпения, Лёшка улыбался до ушей.
— Мам, мы всё распланировали, — затараторил он, едва сев за стол. — Ремонт сделаем, кухню и ванную обновим. Красота будет!
— А я для нашей спальни уже мебель присмотрела, — добавила Кристина. — Ирина Владимировна, такая модная, стильная!
— А моя куда? — Ирка скрестила руки на груди.
— Ну... — замялась невестка. — Она, если честно, не очень современная. Можно новую купить, посовременнее.
— Не современная, значит? — Ирка покачала головой. — Сервант, который мы с Сашей, отцом Лёшкиным, покупали? Диван, где сын твой в детстве спал?
— Мам, ну что ты, в самом деле, — Алёша дёрнул плечом. — Старая рухлядь, чего её беречь. Квартиру обновить надо.
Ирка посмотрела на сына, и в душе что-то оборвалось. Решение само собой пришло.
— Ладно, переезжайте, — сказала она.
— Правда? — Кристина чуть не подскочила. — Вот здорово! Мы так рады!
— Только условие, — Ирка подняла руку. — Оформлю дарственную на Лёшу. После моей смерти квартира его. Но с условием — я здесь живу до последнего дня. И моя комната при мне остаётся — с моими вещами, моей мебелью.
— Конечно, мам, — закивал Алёша. — Как скажешь.
— И ещё. Если уживёмся — хорошо. Не уживёмся — я остаюсь, вы съезжаете.
Кристина сморщила лоб, но быстро заулыбалась.
— Ирина Владимировна, ну что вы! Конечно, уживёмся! Мы же родные люди!
Спустя месяц они переехали. Первые две недели Ирка даже не ругалась с невесткой. Кристинка готовила, прибиралась, жаловалась Лёшке на усталость. Алёшка работал, приходил затемно. Никитка таскался за бабкой хвостиком — то сказку ему расскажи, то куклу смастери. Но скоро всё пошло наперекосяк.
— Ирина Владимировна, вы бы не давали Никите сладкого перед ужином, — зашипела невестка, заметив конфету в руке мальчишки. — У него потом аппетита нет.
— Одна конфетка не повредит, — буркнула Ирка.
— Я мать, мне виднее, что вредно, а что нет, — отрезала Кристина.
Потом пошли замечания про прогулки — слишком долго на холоде, про книжки — страшные сказки, про разговоры — зачем мальчику про смерть.
Однажды вечером, когда Алёша ещё не вернулся с работы, Кристина постучала в дверь комнаты Ирки.
— Чего стучишь? — проворчала та, откладывая недовязанный носок.
— Ирина Владимировна, разговор есть, — Кристинка без спросу уселась на кровать. — Мы тут с Алёшей подумали...
Ирка ощетинилась. Знала она эти «подумали».
— Эта комната самая светлая. И для Никитки она идеальна. Куда лучше, чем та, где он сейчас.
— И?
— Ты же не против, если мы займём твою комнату? — спросила Кристина, вдруг перейдя на «ты». — Никите будет удобнее. А ты можешь перебраться в маленькую. Она, конечно, поменьше, но какая разница — тебе ведь много не надо.
Ирка смотрела на нахальную невестку, и внутри всё кипело. Вспомнилось, как не хотела их пускать, как настаивала на дарственной с «пожизненным», как сберегала эту комнату — последний клочок своей прежней жизни.
Не говоря ни слова, Ирка поднялась, вышла из комнаты и направилась в прихожую. Там, в тумбочке, лежали ключи. От сейфа с документами. Ирка выхватила связку, вернулась и швырнула её перед ошарашенной невесткой.
— Я вышла — и вернулась с ключами от двери, которую ты не откроешь, — отчеканила она. — В этом сейфе лежит дарственная. Та самая, которую ты небось уже обшарила по всем шкафам. Там чёрным по белому — квартира Лёшке после моей смерти. Но пока живу здесь я. И никто — ни ты, ни сын мой — не имеет права меня выселить или переселить.
Кристинка побелела.
— Да вы что, я просто предложила...
— Ты не предложила, — рявкнула Ирка. — Ты потребовала. Как всегда. Хватит. Это мой дом. Я здесь хозяйка. И я говорю — нет.
— Алёша будет в шоке, — взвилась Кристина. — Он думал, что вы нас поймёте.
— Мне и понимать нечего, — Ирка сложила руки на груди. — Вам не я нужна, вам моя квартира нужна. И крышу над головой я вам дала. А комнату не отдам.
Вечером был скандал. Лёшка орал, что мать своенравная, что сыну места пожалела. Кристинка рыдала, что её затравили. Ирка молчала. Не о чем говорить было.
Спустя неделю Алёша подсел к матери, когда та пила чай на кухне.
— Мам, ну прости нас с Кристинкой, — вздохнул он. — Погорячились мы, да.
— Ещё как, — кивнула Ирка.
— Не будем больше про комнату заикаться, — он взял её за руку. — Честно.
Ирка долго смотрела на сына. Исхудал за последний год. Глаза усталые.
— Лёш, послушай меня, — сказала она, не отпуская его руки. — Люблю я тебя. Ты сын мой. Но помыкать собой не дам. Ни тебе, ни жене твоей. Пустила вас, потому что родные. Но моя комната — моя. И будет моей.
Лёшка кивнул. Вечером и Кристинка приползла — извинялась, каялась, горячилась.
Прошло полгода. Отношения наладились — как могли. Кристинка больше не лезла с разговорами про комнату, хоть иногда и косилась на дверь жадными глазами. Алёша старался больше времени проводить с мамой. Никитка радовался — бабка рядом, сказки на ночь, прогулки во дворе.
Как-то вечером Ирка перебирала фотки. Наткнулась на старую, ещё с плёночного фотоаппарата — они с Сашей стоят у подъезда, молодые, Лёшка на руках.
— Сохранила наш дом, Сашка, — прошептала она. — Не весь, кусочек. Но сохранила.
Через стенку донеслось:
— Алёш, давай маму всё-таки уговорим на однушку? Всем будет легче.
Ирка усмехнулась, сжимая в руке ключи. Нет, Кристинка, эту дверь тебе не открыть.
Рекомендую к прочтению: