Знаете это чувство, когда однажды просыпаешься и понимаешь, что человек, который спит рядом с тобой — совершенно чужой? Я проснулся именно так в то серое апрельское утро. Лежал и смотрел на спящую Настю, пытаясь понять, когда же всё пошло не так.
Еще вчера я мог бы сказать, что наши отношения — просто рутина. Сегодня я признался себе: это агония.
— Саш, ты опять не помыл за собой чашку — первое, что я услышал, когда она открыла глаза.
Не "доброе утро". Даже не улыбка. Сразу — претензия.
Я молча поднялся с постели и пошел на кухню. Привычный маршрут: спальня — коридор — кухня — раковина со вчерашней чашкой.
Господи, как мы дошли до того, что немытая чашка стала поводом для ссоры? Когда-то мы могли часами говорить обо всем на свете, а сейчас... Сейчас мы задыхаемся в этой квартире, купленной в ипотеку "на двоих и для будущих детей".
Детей, которых нет. Планы, которые остались лишь на бумаге. Чувств, которые истерлись, как старые джинсы.
Я вернулся в спальню, а Настя уже сидела перед зеркалом, наносила макияж. Мне вдруг стало невыносимо тоскливо от механичности её движений. Семь лет назад я мог смотреть, как она красится, и восхищаться каждым движением. Сейчас я видел только усталую женщину, которая готовилась надеть маску для внешнего мира.
— У тебя сегодня свободный день? — спросила она, не отрываясь от зеркала.
— Да. Перенес встречу на завтра.
— Мне нужно будет задержаться на работе, — она нанесла помаду на губы. — Не жди меня к ужину.
Я кивнул.
Уже третий раз за неделю она "задерживается". Мне даже не хотелось спрашивать — правда ли это. Боялся услышать ответ? Или просто было всё равно?
Мы завтракали в тишине. Только звук вилки о тарелку, только шорох газеты, которую я делал вид, что читаю.
— Сегодня годовщина смерти твоей мамы — вдруг сказала она. — Ты помнишь?
Я замер. Конечно, я помнил. Но не думал, что она вспомнит. Это был первый момент за утро, когда она проявила какое-то участие.
— Да. Собирался съездить на кладбище.
— Возьми чистую рубашку. Та, что в шкафу слева.
И снова — будничность. Забота, похожая на инструкцию. Не "я поеду с тобой", не "тебе будет тяжело", а "возьми чистую рубашку".
Настя ушла на работу. Я остался один в квартире. Когда-то она казалась нам уютным гнёздышком. Теперь же превратилась в музей несбывшихся надежд.
Каждая вещь здесь о чём-то напоминала. Вот фотография с отдыха в Турции — тогда мы ещё смеялись вместе. Вот сувенирная тарелка из Праги — оттуда, где я сделал ей предложение. Вот плед. Когда-то укрывшись им мы любили смотреть фильмы, прижавшись друг к другу.
Я сидел на кухне. Смотрел в окно и думал:
"Когда же всё разладилось?"
После свадьбы? После выкидыша два года назад? Или всё шло к этому с самого начала, и мы просто не хотели замечать?
Телефон завибрировал. Сообщение от Насти:
"Купи хлеб по дороге домой".
Даже не "пожалуйста", даже не смайлик в конце. Просто указание.
Я поехал на кладбище. Мама всегда говорила мне:
"Саша, семья — это работа. Каждый день нужно что-то делать, чтобы сохранить тепло".
А я перестал "делать". И Настя тоже. Мы оба сдались, решив, что любовь должна как-то сама по себе существовать, без усилий.
Стоя у маминой могилы, я вдруг ясно осознал: мне не хватает не той Насти, с которой я живу сейчас. Мне не хватает той девушки, которая смеялась над моими глупыми шутками. Которая целовала меня внезапно, просто потому что захотелось. Которая говорила: "Знаешь, с тобой так спокойно..."
Когда я вернулся домой, меня ждал сюрприз: Настя была там. Никакой задержки на работе. Она сидела на кухне с бокалом вина и смотрела куда-то в пустоту.
— Ты не на работе? — спросил я, хотя это было очевидно.
— Я соврала, — она даже не повернулась ко мне. — Я всё время вру. Задержки на работе... Их нет. Я просто сижу в кафе или еду к маме. Или просто гуляю по городу. Лишь бы не возвращаться домой.
Я сел напротив неё. Впервые за долгое время она говорила что-то настоящее.
— Почему?
— Потому что здесь... пусто, Саш. Ты посмотри на нас. Мы живем как соседи. Даже не как друзья — у друзей хотя бы есть о чем поговорить.
Я хотел возразить, но не смог. Она была права.
— Я знаю. Что ты уже неделю собираешь чемодан — вдруг сказала она, и у меня перехватило дыхание. — Ты собираешься уйти?
Вот оно. Момент, которого я и боялся, и ждал одновременно.
— Я... я не знаю, Настя. Я просто не знаю, что нам делать дальше.
Она покрутила бокал в руках. По щеке скатилась одинокая слеза.
— Знаешь, я вспоминала сегодня, как мы познакомились. Помнишь, ты пролил на меня кофе в том книжном? А потом купил мне новую блузку и книгу, которую я собиралась взять. "Как компенсация за неуклюжесть", — передразнила она мой голос, и я невольно улыбнулся.
— Помню. Ты была в белой блузке, и я подумал, что ты меня убьёшь.
— А я подумала: "Какой милый неуклюжий парень". И мне понравилась твоя улыбка.
Мы помолчали. В этой тишине было больше искренности, чем во всех наших разговорах за последний год.
— Саш, мы можем попробовать ещё раз? — вдруг спросила Настя. — Начать с чистого листа? Может, нам нужно... не знаю, поехать куда-нибудь? Сменить обстановку?
Я посмотрел на неё. Действительно посмотрел. Без раздражения, без обид. Просто увидел женщину, с которой когда-то решил прожить всю жизнь. Она выглядела такой уязвимой сейчас, такой настоящей.
— А ты сама хочешь этого? — спросил я. — Только честно, Настя. Не потому, что так надо не потому, что страшно что-то менять. А по-настоящему?
Её глаза наполнились слезами.
В её глазах стояли слёзы.
— Я не знаю — прошептала она. — Просто очень устала. От этой пустоты. От того, что мы как будто играем в семью. А потом я думаю: неужели это всё?
Я протянул руку. Впервые за долгое время коснулся её ладони.
— Помнишь? Мы мечтали о путешествиях? О том, что объедем весь мир?
— А вместо этого взяли ипотеку и купили стиральную машину, — грустно усмехнулась она.
— Может, ещё не поздно? — я сам не знал, почему говорю это. Ещё утром я был уверен, что наши отношения не спасти. А сейчас вдруг появилась искра надежды. — Может, нам стоит что-то кардинально изменить?
— Например?
— Например... — я задумался. — Продать квартиру. Уехать на год в путешествие. Посмотреть мир. Понять. Чего мы на самом деле хотим от жизни.
— Ты с ума сошел? А работа? А деньги?
— Можно работать удаленно. Можно жить скромнее. Можно...
— Подожди, — она подняла руку, останавливая мой поток слов. — Ты что, серьезно это предлагаешь?
— А почему нет? Мы построили дом, в котором задыхаемся. Может, нам стоит выйти из него?
Настя встала и подошла к окну. Долго смотрела на улицу. Потом повернулась ко мне.
— Знаешь, когда я сегодня сидела в том кафе... Я наблюдала за одной парой. Они были намного старше нас, лет шестьдесят, наверное. И они так смотрели друг на друга, Саш. С такой... нежностью, что мне стало больно. Я подумала:
"У нас никогда такого не будет. Мы разучились смотреть друг на друга так".
— И что ты решила?
— Что я не хочу провести остаток жизни, проверяя, помыл ли ты чашку, — она слабо улыбнулась. — Я хочу большего.
Я встал и подошёл к ней. Осторожно обнял за плечи — впервые за многие месяцы.
— Я тоже хочу большего, Настя. Я скучаю по тебе настоящей. По нам настоящим.
— Не знаю. Сможем ли мы вернуть всё. Как было — она прижалась ко мне. — Но я готова попробовать что-то новое. Вместе.
В ту ночь мы впервые за долгое время по-настоящему разговаривали. О страхах. О разочарованиях. О надеждах. О том, что мы перестали замечать друг друга в погоне за бытом.
Мы решили дать себе три месяца. Три месяца на то, чтобы понять. Есть ли у нас ещё что-то общее кроме прошлого. Мы сдали квартиру. Собрали минимум вещей. Купили билеты на самолет.
Первой остановкой был Бали. Крошечное бунгало у океана — никакой роскоши, только самое необходимое. И этот шум волн, который заглушал все наши прошлые обиды и претензии.
— Знаешь, в индонезийской культуре есть понятие "мата хати" — "глаза сердца"? — спросила как-то Настя. Мы сидели на пляже и смотрели на закат. — Это способность видеть суть вещей и людей. А не их внешнюю оболочку.
— Мы разучились смотреть друг на друга глазами сердца? — спросил я. — Мы стали видеть только раздражающие привычки. А не человека.
Она взяла меня за руку.
— Я боюсь, когда мы вернемся домой. Всё снова станет как прежде.
— А может, не возвращаться? — я повернулся к ней. — Может, построить что-то новое? Не обязательно здесь. Где угодно. Где мы будем счастливы.
Настя долго смотрела на меня. А потом вдруг засмеялась. Легко и свободно. Как та девушка в книжном магазине семь лет назад.
— Ты сумасшедший — сказала она. — Но знаешь... мне нравится эта идея.
Мы прожили на Бали два месяца. Потом был Вьетнам, Камбоджа, Таиланд. Мы работали удаленно — я программировал, Настя вела блог о путешествиях, которым она с увлечением занялась…
Мы заново узнавали друг друга. Я увидел, какой Настя может быть смелой — она первая прыгнула с водопада в Лаосе, когда я ещё колебался. Она увидела, каким заботливым я могу быть — как ухаживал за ней, когда она подхватила пищевое отравление в Камбодже.
Мы снова начали смеяться вместе. Мы снова начали мечтать.
Однажды вечером мы сидели в ресторанчике на берегу моря. Вокруг нас шумели волны. Смеялись другие путешественники. А мы молчали, держась за руки.
— О чём думаешь? — спросила Настя, глядя на меня тем взглядом, по которому я так скучал.
— О том, что несколько месяцев назад я собирал чемодан. Хотел уйти от тебя навсегда — честно ответил я. — О том, как странно всё повернулось.
Она сжала мою руку:
— Ты жалеешь?
— О чём? О том, что мы не развелись тогда?
— О том, что мы всё бросили. О том, что живём как бродяги. О том...
Я приложил палец к её губам.
— Ни секунды. Знаешь, я понял одну простую вещь: дом — это не стены. Дом — это ты. И неважно, где мы находимся физически.
Она улыбнулась, но в глазах мелькнула тревога.
— А что будет, когда закончатся деньги? Когда придётся вернуться в реальность?
— Мы создадим новую реальность, — я был уверен в этом как никогда. — Не ту, которая душила нас раньше. А ту, в которой мы будем помнить, что главное — это мы, а не вещи вокруг.
Над океаном сгущались сумерки. Где-то играла тихая музыка.
— Мне кажется. Я снова влюбилась в тебя — вдруг сказала Настя. — Как в первый раз. Только... глубже. Понимаешь?
Я понимал. Потому что чувствовал то же самое. Это была уже не та юношеская влюбленность, не тот фейерверк эмоций. Это было что-то более спокойное, но и более прочное. Как тихий огонь, который греет, но не обжигает.
Наше путешествие продолжалось. И с каждым новым городом, с каждым новым впечатлением мы становились ближе. Мы учились заново слушать друг друга. Мы учились ценить моменты.
Когда прошёл год. Мы оказались в Португалии. Сидели на краю утеса. Смотрели на Атлантический океан, и я вдруг понял: пора.
— Настя — сказал я. — Я хочу предложить тебе кое-что.
— Ты меня пугаешь — нервно засмеялась она. — Что такое?
— Давай поженимся снова.
Она непонимающе смотрела на меня:
— Но мы и так женаты.
— Нет, я хочу, чтобы мы обновили наши клятвы. Чтобы мы поженились как новые люди, которыми мы стали. Не как те Саша и Настя, которые задыхались в московской квартире. А как мы сегодняшние.
В её глазах стояли слезы, когда она отвечала:
— Да. Да, тысячу раз да.
Мы арендовали маленькую виллу на берегу. Пригласили только тех новых друзей, которых обрели в путешествии. Никакой помпезности, никакого белого платья и смокинга.
Настя была в простом льняном сарафане, с венком из полевых цветов на голове. Я — в льняных брюках и рубашке.
Когда мы произносили новые клятвы. Я вдруг осознал. Насколько пустыми были те слова. Которые мы говорили на нашей первой свадьбе. Тогда мы обещали что-то абстрактное. Сейчас каждое слово было выстрадано. Прочувствовано.
— Я обещаю напоминать тебе каждый день. Почему я выбрал тебя — говорил я, держа её руки в своих. —Я обещаю видеть в тебе не только жену. Но и лучшего друга, соратника, музу.
— Я обещаю не ждать. Что ты прочитаешь мои мысли — говорила она, и в её глазах светилась та самая нежность. Которую я когда-то боялся больше никогда не увидеть. — Я обещаю говорить о своих чувствах. А не копить обиды. Я обещаю напоминать себе каждый день. Какое чудо, что мы нашли друг друга в этом огромном мире.
Когда церемония закончилась. Мы долго гуляли по пляжу. Говорили о будущем, строили планы.
— А где мы будем жить? — спросила Настя. — В Москву возвращаться не хочется.
— А давай здесь? — предложил я. — Португалия прекрасна. Или в Испании. Или где угодно, где нам будет хорошо вместе.
— Знаешь, в чём была наша главная ошибка? — она остановилась. — Мы строили дом на песке. Мы думали, что счастье. Это когда есть квартира. Машина. Стабильная работа. А счастье. Это когда два человека каждый день выбирают друг друга. Снова и снова.
Я обнял её, чувствуя, как сильно бьется её сердце.
— Я выбираю тебя. Сегодня и всегда.
Мы решили пожить в разных странах. Прежде чем осесть где-то. Мы арендовали дом в Португалии. Маленький, простой, но наполненный светом. Наша удаленная работа позволяла нам это.
Конечно, не всё было идеально. Случались и ссоры, и недопонимания. Но теперь мы умели говорить друг с другом. Умели слышать. Умели признавать свои ошибки и просить прощения.
А ещё через год у нас родилась дочь. Мы назвали её Марией. В честь португальской бабушки, которая сдала нам свой дом и стала нам почти родной.
Когда я держал на руках нашу малышку. И смотрел на счастливую, уставшую Настю. Я думал о том, как близко мы были к тому. Чтобы потерять всё это. Как легко было бы сдаться тогда. В той московской квартире.
— О чём задумался? — спросила Настя, заметив мой взгляд.
— О том, что иногда нужно набраться смелости. Разрушить то, что уже не работает. Чтобы построить что-то новое. Что-то настоящее.
Она протянула руку и коснулась моей щеки.
— Я тут думала... Может, нам стоит когда-нибудь вернуться в Москву? Не насовсем. Просто... посмотреть, как там. Навестить родных.
Я кивнул.
— Когда-нибудь. Но не сейчас. Сейчас я хочу наслаждаться тем. Что у нас есть.
И я наклонился. Чтобы поцеловать её. Женщину, которую когда-то чуть не потерял. А теперь заново обрёл. Женщину, с которой мы построили не дом на песке. А настоящую жизнь.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍