Пятничный вечер. Тяжелые шторы отсекали сумерки за окном, а над столом парил аромат жареного мяса. Галина Петровна, поправляя седую прядь, рассматривала сервировку, которую невестка всегда делала безупречно. Светлана старалась, как всегда.
— Как вам телятина, мама? — Светлана подалась вперёд, ожидая похвалы.
— Неплохо, — кивнула свекровь, промокнув губы салфеткой. — Только соли многовато.
Михаил заметил, как дрогнули пальцы жены на бокале. Последнее время она стала нервной, дерганой. Может, устаёт на работе? В банке сейчас действительно напряженно. А может, есть что скрывать.
— Помнишь, сынок, — басовито начал отец, — как твоя мать в молодости готовила? Вот это была кухня! Никаких там новомодных...
Внезапный звонок прервал неспешный разговор. Светлана вздрогнула, опрокинув бокал. Темно-красное пятно расползлось по белоснежной скатерти.
— Ой, простите! — Она схватила салфетки, но взгляд метнулся к экрану телефона. Её щёки предательски покраснели.
Михаил успел заметить имя: «Леонид — работа».
— Я... мне нужно ответить. Рабочий вопрос, — Светлана встала, сжимая телефон.
— В пятницу вечером? — Петр Николаевич поднял густые брови.
— Да, срочное... Извините.
Светлана выбежала на кухню. Михаил встал, подошёл к двери и услышал, как она зашептала:
— Не могу говорить... Да, не одна... Нет, позже, умоляю...
Что-то перевернулось внутри. В таком тоне не говорят о рабочих вопросах.
Когда жена вернулась, щёки её пылали. Она суетливо принялась убирать пятно от вина, роняя приборы.
— Всё в порядке, Света? — спросила Галина Петровна с прищуром.
— Да-да, просто проблемы с отчетностью. Знаете, квартальный баланс...
Михаил молча наблюдал, как жена избегает его взгляда. За семь лет брака он выучил все её привычки. Когда врёт — теребит мочку уха. Вот как сейчас.
— Может, десерт? — Светлана вскочила, гремя посудой. — Я испекла ваш любимый медовик, мама...
— Сядь, — тихо произнёс Михаил. От его тона все замерли.
Родители переглянулись. Они знали этот голос с металлическими нотками. Такой бывает у человека, который уже всё понял и готов действовать. Галина Петровна невольно сжала салфетку: последний раз она слышала такие интонации от мужа двадцать лет назад, когда решалась судьба их семейного бизнеса.
— Миша, что... — начала Светлана.
— Телефон, — он протянул руку.
— Зачем? — Она прижала смартфон к груди. — Это просто рабочий...
— Телефон, — повторил Михаил.
Петр Николаевич откашлялся:
— Может, нам лучше...
— Нет, папа. Останьтесь. Раз уж мы семья, давайте без секретов.
Светлана побледнела:
— Ты не имеешь права! Это личное...
— Личное? — Михаил усмехнулся. — С Леонидом?
Галина Петровна охнула. В повисшей тишине было слышно тиканье часов.
— Миша, не устраивай сцену, — Светлана облизнула пересохшие губы. —
Звонок был по работе, а твой тон меня обижает.
— Правда? — Михаил протянул руку. — Тогда дай телефон. Если там только рабочие вопросы...
Светлана медленно протянула смартфон, но не разжала пальцы:
— Зачем это при родителях? Давай потом...
— Сейчас, — отрезал Михаил.
Она разжала побелевшие пальцы. Михаил набрал привычную комбинацию цифр.
— Пароль неверный? — он усмехнулся. — Интересно. Когда ты его сменила?
— Я просто… Это для безопасности.
— Диктуй, — его голос стал ещё тише.
Петр Николаевич нахмурился, глядя на дрожащие руки невестки. Галина Петровна замерла с застывшей чашкой у губ.
— Миша, пожалуйста... — Светлана подняла умоляющий взгляд.
— Диктуй пароль. Сейчас же.
В звенящей тишине Светлана назвала четыре цифры. Михаил разблокировал телефон и замер, глядя на экран.
Родители видели, как меняется его лицо: от настороженности к холодной ярости. Он всегда так затихал перед бурей. Михаил вслух начал читать:
«Леонид: Встретимся в той кофейне? Закажу тебе раф с карамелью и солью — только ты оценила этот странный вкус»
— Раф с карамелью и солью, значит, — Михаил поднял глаза на жену. — А дома ты отказывалась от кофе. «Давление скачет», да?
— Миша, прошу... — Светлана побледнела.
— Подожди, тут ещё есть, — его голос звучал обманчиво спокойно. — «Вчера весь день думал о твоих глазах. Они так ярко светятся, когда ты смеёшься». А ты отвечаешь: «Перестань, вдруг кто-то увидит переписку». Боялась, значит?
Светлана залилась краской с головы до ног и умоляла мужа остановиться.
Пётр Николаевич тяжело вздохнул:
— Этого не может быть. Света, скажи, что это ошибка...
Светлана закрыла лицо руками и расплакалась.
— А дальше ещё лучше, — Михаил продолжал листать. — «Жена уехала в командировку. Приезжай. Я купил тот игристый напиток, который ты любишь...»
Галина Петровна со стуком поставила чашку:
— Света, как ты могла? Мы же приняли тебя как родную!
— Да ничего не было! — Светлана вскочила. — Просто есть мужчины, которые умеют красиво ухаживать. А ваш сын — сухарь.
— Когда ты в последний раз дарил мне цветы просто так? — вскрикнула она, глядя на мужа.
Слова вырвались как лавина, обжигая всё тело. Светлана сама удивилась своей дерзости.
Галина Петровна ахнула. Петр Николаевич медленно поднялся, нависая над столом:
— Значит, тебе цветов не хватало? А дом в пригороде, машина, отпуск в Европе — это всё ничего не значит?
— Мама, папа, — Михаил поднял руку, останавливая родителей. — Не нужно. Я сам.
Он положил телефон на стол и посмотрел на жену:
— Знаешь, что самое противное? Не твоя интрижка. А то, что ты устроила этот цирк при моих родителях. В нашем доме. За этим столом.
— Я? Да как ты...Это ты устроил цирк! — Светлана резко встала, опрокинув бокал. — Демонстративно оскорбил жену перед родителями, когда можно было спокойно поговорить наедине. Выставил меня падшей женщиной, а себя несчастным супругом?
Михаил оторопел. Несколько секунд он смотрел на жену, словно видел её впервые:
— Это я тебя оскорбил? — его голос упал до шепота. — Не ты, которая заводишь отношения за моей спиной? Не ты, которая сейчас пытается выставить меня тираном перед родителями?
— Миша прав, — Галина Петровна поднялась. — Ты переходишь все границы, Света.
— Конечно, — Светлана горько усмехнулась. — Вы же всегда на стороне сына. Неудивительно. А я все эти годы была для вас недостаточно хороша. Всё не так делала, всё не по вашим правилам...
— Не переворачивай всё с ног на голову, — Петр Николаевич стукнул ладонью по столу. — Мы тебя как дочь приняли. В свой дом пустили...
— Вот именно! — перебила Светлана. — В ВАШ дом. Где каждый мой шаг проверяли, каждое слово обсуждали. Где я должна была соответствовать вашим представлениям об идеальной невестке!
— Прекрати, — голос Михаила стал ледяным. — Не смей обвинять моих родителей. Они дали нам всё: дом, поддержку, помогли с первым взносом по ипотеке...
— Деньги, деньги, деньги! — Светлана взмахнула руками. — Всё можно измерить в рублях, да? А что насчет тепла? Внимания? Когда ты последний раз спрашивал, как прошёл мой день?
— Зато Леонид спрашивает? — Михаил снова взял телефон. — Покажу тебе, как он интересуется твоим настроением...
— Не надо! — Светлана рванулась к нему. — Хватит! Я ухожу.
— Куда? К нему? — Михаил усмехнулся. — К человеку, который за чужой счёт красиво ухаживает? Который дарит внимание женам других мужчин, пока его собственная жена в командировке?
Светлана замерла с сумочкой в руках.
— Думаешь, я не знаю, кто такой твой Леонид? — Михаил поднялся. — Третий брак, алименты не платит, живёт в квартире жены. Зато умеет красиво говорить и дарить недорогие букеты. Профессионал по разрушению семей. И ты выбрала его, поздравляю! Сейчас ты от него ничем не отличаешься.
Галина Петровна тихо охнула.
— Ты... следил за ним? — Светлана опустилась на стул.
— Нет. Это всё знает любой человек в вашей компании. Кроме тебя, видимо. Ты же только его красивые слова слушала, верно?
— А ещё он, наверное, не рассказывал, что параллельно обхаживает двух дам, — Михаил говорил теперь совсем тихо. — И что его «командировки» — это свидания с обеспеченными дамами из регионов. Старый трюк: сначала кофе и красивые слова, потом жалобы на временные трудности...
Светлана медленно подняла голову. По щекам текли слёзы, размазывая тушь.
— Ты всё знал, Миша. И ждал момента, пока все соберутся за столом? Почему... почему ты раньше не сказал? — произнесла Светлана, глядя на мужа широко распахнутыми глазами.
Михаил усмехнулся:
— Знаешь, иди. Уходи, — он говорил спокойно, но каждое слово обжигало сердце. — Раз ты так легко предала семь лет нашей жизни ради красивых слов и дешевых букетов, я тоже легко тебя отпускаю. Только потом не приходи, когда поймешь, что променяла настоящее на мишуру.
Он поднялся и вышел из комнаты, оставив Светлану одну с родителями. В полной тишине было слышно, как негромко всхлипывает Галина Петровна, и как мерно тикают старые часы, отсчитывая последние минуты её семейной жизни.
Благодарю за прочтение, лайки, донаты и комментария!
Читать ещё: