Утро выдалось тихим, как и большинство дней моей жизни. Привычный ритуал: подъём в шесть тридцать, приготовление завтрака для Виктора, сервировка стола с неизменной клетчатой скатертью.
Двадцать семь лет, и каждое утро – как копия предыдущего.
Я высыпала ягоды в его овсянку – две столовые ложки, не больше. Он любит умеренность во всём.
– Доброе утро, Лида, – Виктор появился на кухне, свежевыбритый, в отглаженной рубашке. Интересно, замечает ли он, что каждый день я встаю на полчаса раньше, чтобы эта рубашка была идеально отглажена?
– Доброе, дорогой. Кофе уже готов.
Он кивнул, словно это было само собой разумеющимся. Впрочем, так оно и было – двадцать семь лет само собой разумеющегося.
Мы завтракали в тишине, нарушаемой лишь шелестом газеты. Утренний ритуал: Виктор читает новости, я смотрю в окно. Завтра мне исполнится пятьдесят шесть. Интересно, помнит ли он?
– Ты не забыл, что завтра у нас Антон с семьёй на ужин? – спросила я, хотя прекрасно знала, что он забыл.
– М-м? А, да-да, – он перелистнул страницу газеты. – Конечно помню. Что готовишь?
– Думала запечь утку. И тот яблочный пирог, который ты любишь.
Он кивнул, не отрываясь от чтения. Подумаешь, день рождения жены. Обычный день.
Когда за Виктором закрылась дверь, я осталась наедине с домом. Моим безупречным, всегда прибранным домом. Дом, в котором каждая вещь имеет своё место – как и я сама.
К вечеру позвонила Марина, моя единственная близкая подруга.
– Ты готова к завтрашнему дню? Виктор что-нибудь планирует?
Я рассмеялась, но смех прозвучал фальшиво даже для меня.
– Он даже не упомянул об этом, Марина. Как обычно.
– Лидочка, – в её голосе появились нотки возмущения, – ну сколько можно? Двадцать семь лет ты живёшь как его... как его домработница!
– Не преувеличивай, – я машинально складывала выстиранное белье. – Мы просто спокойная семья.
– Спокойная? Вы как два соседа! Когда он в последний раз дарил тебе цветы просто так, не на восьмое марта?
Я задумалась. А было ли такое вообще? Виктор всегда считал спонтанные проявления чувств "нелогичными тратами".
Вечером, когда муж вернулся с работы, я уже заканчивала готовить ужин.
– Пахнет отлично, – сказал он, проходя на кухню. – Что у нас?
– Твоё любимое жаркое.
– Ты же знаешь, как я его люблю. – Он подошёл и похлопал меня по плечу, словно благодарил служащего за хорошо выполненную работу.
После ужина Виктор ушёл в кабинет работать, а я осталась мыть посуду. И вдруг услышала звонок его телефона, который он забыл на столе. "Игорь" – высветилось на экране. Его давний друг и коллега.
Я отнесла телефон к двери кабинета и уже хотела постучать, когда услышала обрывок фразы:
– ...да брось, Игорь, что за чушь! Зачем мне что-то менять? Лидия – идеальная жена для человека моего склада. Спокойная, надёжная, без капризов и истерик.
Я замерла, рука так и не коснулась дерева.
– ...Помнишь, какой была Вера? – продолжал Виктор, не подозревая, что его слышат. – Постоянные претензии, амбиции, самореализация. А мне нужен был дом, уют, стабильность. Лидия – именно такая, как надо. Предсказуемая, удобная.
Удобная? Я с трудом сдержала возглас. Телефон в моей руке снова завибрировал. Не думая, я сбросила звонок, словно он мог выдать моё присутствие.
– ...Не понимаю, почему ты считаешь, что я несчастлив? – голос Виктора был раздражённым. – Я сделал рациональный выбор двадцать семь лет назад. Нет, я не говорю, что не испытываю к ней чувств. Просто… ну, это как с машиной: выбираешь не ту, что вызывает восторг, а ту, что не подведёт и прослужит долго.
Машина? Он сравнивает меня с машиной?!
– ...Да, возможно, ей не хватает яркости, но это как раз то, что нужно. Никаких сюрпризов.
Я отступила от двери, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В голове пульсировал только один вопрос: неужели вся моя жизнь – только удобство для него? Только… рациональный выбор?
Не помню, как вернулась на кухню. Положила телефон точно на то место,где он лежал. Механически вытерла столешницу, расставила чашки для завтрашнего утра.
Перед глазами проносились картинки из прошлого. Вот я отказываюсь от перспективной должности, потому что Виктор считал, что жена должна быть хранительницей очага. Вот я отменяю встречу с подругами, потому что ему важна презентация. Вот я откладываю мечту о путешествии в Италию, потому что ему комфортнее отдыхать на даче.
А было ли что-то моё в этой жизни? Что-то настоящее, не продиктованное его удобством?
– Лид? – голос мужа вернул меня в реальность. – Ты не видела мой телефон?
– На столе, – ответила я, удивляясь, насколько обыденно прозвучал мой голос.
– А, точно, – он взял телефон и, кажется, даже не заметил моего состояния. – Игорь звонил, странно, что я не слышал.
– Наверное, был занят работой, – произнесла я машинально.
Ночью я не могла уснуть. Виктор дышал ровно рядом, а я смотрела в потолок и думала: было ли в моей жизни хоть что-то настоящее? Любил ли он меня когда-нибудь? Или я всегда была просто... функцией?
День моего рождения начался как обычно. Виктор проснулся, пожелал мне счастья в своей сдержанной манере, вручил конверт с деньгами – "купи себе что-нибудь" – и уехал на работу.
Двадцать седьмой день рождения в браке, и все они как под копирку.
– С днем рождения, Лидочка! – Марина принесла огромный букет и торт. – Ну, как Виктор тебя поздравил?
– Как всегда, – я попыталась улыбнуться. – Конверт с деньгами.
– И всё?! – она всплеснула руками. – Ни романтического ужина, ни...
– Мы ждём Антона с семьёй, помнишь?
– Лида, – Марина взяла меня за руки, – что с тобой? Ты какая-то... потухшая.
Я не выдержала. Слёзы хлынули потоком, и я, захлёбываясь, рассказала о вчерашнем разговоре.
– "Удобная жена"! – воскликнула она в ярости. – Ты для него – просто бытовой прибор!
– Двадцать семь лет, Марина, – прошептала я. – Я потратила двадцать семь лет на человека, для которого я – рациональный выбор, как... как холодильник!
Приход сына с невесткой и внуками вечером заставил меня взять себя в руки. Я приготовила ужин, как обычно безупречный, улыбалась, поддерживала разговор. Никто даже не заметил бури, бушевавшей внутри.
Кроме Антона.
– Мама, – он отвёл меня в сторону, когда все увлеклись десертом, – что случилось?
– Ничего особенного, милый, – я попыталась отмахнуться. – Просто... день рождения заставляет задуматься.
– О чём?
– О том, что я прожила пятьдесят шесть лет, и чего достигла? Идеально накрахмаленные скатерти? Безупречное жаркое?
Антон смотрел на меня с недоумением.
– Мама, ты хочешь что-то изменить?
Этот вопрос застал меня врасплох. Хочу ли я что-то изменить? Можно ли вообще что-то менять в пятьдесят шесть?
Когда все разъехались, мы с Виктором остались вдвоем. Он устроился в кресле с книгой, словно ничего не произошло.
– Вить, – мой голос звучал неожиданно твёрдо, – нам нужно поговорить.
Он удивлённо поднял глаза от книги.
– Поговорить? Сейчас?
– Да, сейчас, – я села напротив него. – Скажи, зачем ты на мне женился?
Он озадаченно моргнул.
– Что за странный вопрос? Конечно, потому что любил.
– Любил? – я почувствовала, как внутри закипает гнев. – Или потому что я была "удобной"? "Предсказуемой"? "Без капризов и истерик"?
Его лицо изменилось, в глазах мелькнуло понимание.
– Ты... подслушивала мой разговор?
– Случайно услышала, – я не собиралась оправдываться. – И знаешь что? Я рада, что услышала. Двадцать семь лет, Виктор! Двадцать семь лет я думала, что мы – команда, что у нас настоящие отношения! А для тебя я всё это время была просто... "рациональным выбором"?
Он положил книгу и попытался взять меня за руку.
– Лид, ты не так поняла. Я говорил с Игорем.
– Я прекрасно поняла! – я отдёрнула руку. – "Это как с машиной"? Серьёзно, Виктор? Я для тебя как машина?!
– Ты выхватываешь фразы из контекста! – он начал раздражаться. – Я имел в виду…
В этот момент что-то во мне сломалось окончательно.
– Ты правда не понимаешь? Я отдала тебе двадцать семь лет. Строила жизнь вокруг твоего комфорта. Отказалась от карьеры, от увлечений, от шанса развиваться. Я стала твоей тенью! И верила, что делаю это ради нас, ради нашей любви.
– Но ты же была счастлива, – он развел руками. – Разве нет?
Была ли я счастлива? Вопрос заставил меня замолчать. Что значит счастье для женщины, которая забыла, как хотеть чего-то для себя? Которая судила о своих успехах по чистым тарелкам и улыбке мужа?
– Я не знаю, – я ответила честно. – Видимо, я забыла, что такое счастье. Я потеряла саму себя, Витя.
Он смотрел на меня с растерянностью.
– Чего ты хочешь от меня? Чтобы я писал тебе стихи? Играл серенады под окном? Лид, нам скоро шестьдесят!
– Я хочу, чтобы ты меня любил! – я почти крикнула. – Не оценивал как удобную вещь, а любил! Я хочу знать, что для тебя я – не функция, а женщина!
Он помолчал, потом вздохнул.
– Я люблю тебя по-своему. Может, не так, как в романах, но...
– "По-своему", – я горько усмехнулась. – Как любят холодильник или кресло?
– Хватит! – он встал, раздражаясь. – Прекрати эти драмы! Что с тобой случилось, Лид? Ты никогда такой не была!
– В том и дело, – мой голос вдруг стал спокойным. – Я никогда не была собой. А такой, какой ты хотел меня видеть.
Он долго смотрел на меня, потом покачал головой.
– Я иду спать. Завтра это твоё настроение пройдёт.
Но "настроение" не прошло. Всю ночь я не спала и слушала, как ровно дышит муж. Как он может спать? Как он может оставаться таким спокойным, когда моя жизнь рушится?
Утром я встала раньше, чем обычно. Не готовить завтрак. Я собрала сумку и ушла из дома.
Марина приняла меня и ничего не спросила. Просто обняла и сказала:
– Наконец-то.
Три дня Витя не звонил. На четвёртый день он позвонил.
– Лид, это уже не смешно. Возвращайся.
– Зачем? – я спросила прямо. – Что изменится, если я вернусь?
– Лид, ты моя жена! У нас семья!
– У нас не семья, Вить. У нас контракт. Ты получаешь комфорт, а я... что получаю я?
Он молчал. Возможно, впервые задумался об этом.
– Мы столько лет вместе, – он наконец сказал. – Неужели это ничего не значит?
– Значит. Поэтому я и хочу честности. Ты можешь сказать мне в глаза, что любишь меня? Не как удобную домохозяйку, не как мать твоего сына, а меня – Лиду?
Он опять замолчал.
– Приезжай, нам нужно поговорить лично.
Я согласилась. Но я не вернулась домой – мы встретились в кафе. Витя выглядел непривычно: мятая рубашка, щетина, круги под глазами.
– Я не спал эти дни, – он сказал, когда мы сели. – Всё думал о твоих словах.
– И что надумал? – я спросила и удивилась, как спокойно звучит мой голос.
Он смотрел на свои руки и не встречался со мной глазами.
– Знаешь, я всегда считал, что поступаю правильно. Делаю всё как надо: обеспечиваю семью, не изменяю, не пью... Думал, этого хватит.
– А теперь?
– А теперь понимаю, что я просто эгоист.
Я молчала.
– Когда я говорил с Игорем... Да, это звучало ужасно. Игорь разводится, у него уже третья жена, и он спрашивал, в чём секрет нашего брака. Я сказал первое, что пришло в голову. Что выбрал тебя, потому что ты... надёжная.
– Как машина, – я не сдержалась.
– Плохое сравнение, – он поморщился. – Непростительно плохое. Но Лид... – он наконец поднял на меня глаза, – я правда не знаю, что такое любовь в том смысле, какой ты вкладываешь. Я вырос в семье, где не показывали чувства. Для меня забота – это дать крышу над головой, безопасность, стабильность.
– А для меня любовь – это видеть человека, Вить. Не функцию, не роль. Видеть и ценить его сущность.
Он задумался.
– Ты правда хочешь уйти? После стольких лет?
– Я не знаю, чего хочу, – честно ответила я. – Но знаю, чего не хочу: возвращаться к той женщине, которой была. К тени, к функции, к удобному приложению к твоей жизни.
Он долго молчал, потом неожиданно спросил:
– Помнишь, ты всегда хотела научиться фотографировать?
Я удивлённо моргнула.
– Ты помнишь об этом?
– Конечно. И о том, как мечтала о поездке в Венецию. И о том, как любишь театр, хотя мы не были там уже... сколько? Лет пятнадцать?
– Я думала, ты не замечаешь таких вещей.
– Замечаю, – он слабо улыбнулся. – Просто... мне казалось, что всё это не так важно по сравнению с тем, что у нас есть. Стабильностью.
– Стабильность – это прекрасно, Вить. Но она не должна быть тюрьмой.
Мы проговорили несколько часов. Впервые за двадцать семь лет – действительно поговорили. Без недомолвок, без страха задеть, без привычного "так надо".
Я не вернулась домой в тот день. Ни на следующий. Я поступила на курсы фотографии. Начала встречаться с подругами. Сходила в театр – одна, и это было восхитительно!
Витя звонил каждый день. Сначала требовал вернуться, потом просил, потом... начал интересоваться моей жизнью. Что я делала, что видела, что чувствовала.
Через месяц он предложил встретиться снова. Пришёл с букетом – не с дежурными розами на праздник, а с полевыми цветами, которые я всегда любила.
– Я хочу узнать тебя заново, – сказал он просто. – Если ты позволишь.
Я не знаю, что будет дальше. Может, из нас получится новая пара – двое взрослых людей, уважающих границы и желания друг друга. А может, наши пути разойдутся окончательно.
Но одно я знаю точно: в пятьдесят шесть не поздно начать жить для себя.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди много интересного!
А также читайте: