Когда я переезжала в эту квартиру, хозяева поставили одно условие — никаких животных. Даже рыбок, даже временно.
Я кивала, соглашалась. Тогда у меня не было никого. Только чемодан, ноутбук и непонятное чувство — будто начинаю жизнь с чистого листа.
Съёмная однушка в старом доме, с облупленными стенами, но светлая и тёплая. Сначала мне показалось — повезло.
Потом я поняла: повезло действительно. Особенно когда на третий день у подъезда нашла его — комок мокрой шерсти, пищащий и дрожащий.
— Ты чего тут, малыш? — присела рядом.
Котёнок даже не пытался убежать. Просто смотрел.
Такими глазами смотрят только очень доверчивые… или уже отчаявшиеся.
Я огляделась. Никого. Ни коробки, ни миски, ни даже записки.
Просто он. Один.
— Ладно, — сказала я вслух. — Пошли. Только тихо, понял?
Он не мяукал. Только прятался в подоле моего пальто, как будто знал — нужно молчать.
Я занесла его в квартиру, и с этого всё началось.
Сперва — коробка из-под обуви в углу кухни, старая футболка, мисочка от йогурта.
Потом — лоток, корм, игрушка из фольги.
Он рос быстро. Оказался мальчишкой — бело-серый, с пятном на носу. Я назвала его Шурик.
Никому не рассказывала. Ни соседям, ни хозяйке.
Когда она звонила — я выходила в подъезд. Когда приходила с проверкой — Шурик переселялся в ванную, в корзину с бельём. Удивительно, но он будто понимал — сидел тихо, не мяукал, терпел.
Я закрывала дверь и шептала:
— Потерпи, котёнок. Скоро придумаем, как быть.
Мы жили так почти три месяца.
Он стал частью меня.
Встречал у двери. Запрыгивал утром на грудь. Теребил волосы лапой, если я долго не просыпалась.
Я говорила с ним. Больше, чем с кем-либо. Иногда ловила себя на том, что смеюсь в голос, когда он несётся по комнате, как сумасшедший.
Он знал, где моя кружка, и всегда пытался залезть носом. Я ворчала, но в душе — умилялась.
Однажды хозяйка позвонила:
— Я буду у вас вечером. Смотр у нас. С потенциальными жильцами.
— Что?.. Но вы же мне не говорили...
— Ну, это быстро. Просто покажу квартиру, и всё.
Я замерла.
Шурик в тот момент спал на подоконнике, вытянув лапы.
Я смотрела на него — и в голове крутилось одно: куда его?
Подруга отказалась. Аллергия.
Приют? Не успею. Да и как? Он же домашний. Он мой.
Ночевать с ним на улице? Бред.
Я взяла сумку, застелила дно полотенцем.
Он не сопротивлялся. Смотрел растерянно.
Я вынесла его в подъезд. Села на ступеньках.
Думала.
Может, отдать? Может, это знак?
Но внутри всё сжималось.
— Прости, — прошептала я. — Я не знаю, что делать.
И тут открылась дверь.
— Вы кто? — женщина, соседка сверху, с авоськой в руках.
Я встала, закрывая сумку.
— Да так… просто…
— А это что, кот?
Я замялась. Потом кивнула.
— Только не говорите, — сказала она вдруг, — что вы его прячете. На съёмной, да?
Я снова кивнула. Не было смысла врать.
Женщина вздохнула:
— Бестолковые вы. Молодёжь. Но — живые.
И, не дожидаясь ответа, добавила:
— У меня балкон не застеклён. Можете пока туда. Он посидит. Только не забудьте потом. Поняли?
Я только кивала. Хотелось плакать.
Шурик пересидел проверку у неё.
А вечером я снова занесла его домой.
Он прыгнул ко мне на колени и замурлыкал.
Я гладила его — и думала: сколько ещё смогу так? Сколько продержусь?
На следующий день хозяйка снова позвонила:
— Послушайте, у нас проблема. Люди съезжают досрочно. Нужно освободить квартиру через две недели. Справитесь?
Я молчала.
Две недели. А потом — ни дома, ни Шурика.
Вариантов не было.
Я стала искать квартиру.
С котом.
Это, как оказалось, почти невозможно.
Либо «без животных», либо за такие деньги, что волосы дыбом.
Прошла неделя.
Я устала. У меня были синяки под глазами, голос сорван — от звонков, переговоров, отказов.
Однажды я села на кухне.
Шурик забрался на стол, уткнулся в мою руку.
— Что, малыш? Что мне делать?
Он замурлыкал. Тихо. Будто знал, что я на грани.
И тогда я приняла решение.
Выбор, от которого болело сердце.
Я позвонила Лене. Мы когда-то учились вместе, потом разошлись — но я помнила, что у неё своя квартира. И кошка.
— Лен, ты не обижайся… У меня просьба. Очень глупая. И тяжёлая.
— Говори уже, не тяни.
Я выдохнула:
— У меня котёнок. Съёмная квартира. Хозяева не знают. Теперь меня выселяют. Кота взять некуда.
Пауза.
— Ты хочешь… чтобы я его приютила?
— Да. Временно. Хотя бы на месяц. Пока не найду, куда переехать.
Тишина в трубке длилась вечно. Потом Лена сказала:
— Приезжай. Только если он не дерёт мебель — у меня новый диван.
Я чуть не заплакала.
Через два дня мы с Шуриком были у неё. Он настороженно вышел из переноски, огляделся. Кошка Лены — пышная и недовольная — шипела из-под дивана.
— Привыкнут, — сказала Лена. — Главное, чтобы не дрались.
Я оставила его, оставила всё — корм, миски, игрушки, даже подстилку.
На прощание Шурик смотрел на меня удивлённо. Не мяукал. Просто смотрел.
Будто ждал: а ты-то куда?
— Прости, малыш. Это не навсегда. Обещаю.
Я вышла и не обернулась.
И сразу — пустота.
Квартира, и без того неуютная, стала просто коробкой.
Я не могла спать. Не могла есть. Ловила тишину, и всё время казалось — вот сейчас он выбежит из ванной. Запрыгнет на подоконник. Засопит, уткнувшись в плечо.
Но его не было.
Через пару дней я поехала к Лене — якобы в гости. На самом деле — к нему.
Шурик узнал меня сразу. Подбежал, замурлыкал, вцепился в кофту. Я села на пол, и он устроился у меня на коленях, как будто ничего не изменилось.
— Он скучает, — сказала Лена. — Спит у двери. Корм ест, но неохотно. И… ну, видно, он тебя ждёт.
Я кивнула. В горле стоял ком.
Я ездила к ним ещё пару раз. Потом — реже. Стало больно. Слишком больно.
Каждый раз — как будто заново прощаюсь.
Я искала жильё. Отчаянно.
Звонила, договаривалась, ехала — и везде одно и то же:
— А животное у вас какое? Кот? Нет, извините.
— Не рассматриваем с животными.
— Кошки царапают пол, извините.
Иногда я врала. Говорила — без животных. А потом, при встрече, думала: скажу честно. Может, поверят.
Не верили.
Прошёл месяц. Лена не торопила. Но я чувствовала — это не её история. Ей неудобно. Её кошке — тоже.
И Шурику. Он будто угасал.
Я сидела ночью на кухне, считала остатки на карте.
Однушку с животными — не потянуть. Даже если найдётся.
И тогда… в голову пришла мысль. Безумная. Но единственная.
Я написала хозяйке:
«Здравствуйте. Я хочу остаться в квартире. Но мне есть что признаться. У меня живёт котёнок. Сначала я прятала его. Это моя ошибка. Но он приучен, чистоплотен, ничего не портит. Если нужно — заплачу больше. Или обеспечу залог. Только дайте шанс».
И отправила.
Руки дрожали.
Ответ пришёл через полтора часа.
Короткий:
«Вы ведь хорошая девушка. Я не одобряю, что вы обманули. Но раз уж так — приезжайте. Посмотрю сама».
Я ехала к ней, как на экзамен. В голове крутились варианты, оправдания, аргументы.
Когда открыла дверь, она стояла на пороге — строгая, в очках, с тугим пучком.
— Где ваш кот?
Я показала Шурика. Он лежал в корзинке. Спал. Увидел незнакомку — подошёл, понюхал. Потёрся.
— Он милый, — сказала она. — Но если хоть один угол будет пахнуть… или если обдерёт обои — выселитесь в тот же день. Согласны?
Я кивнула.
— Согласна. Спасибо вам.
Шурика я забрала в тот же вечер.
Он зашёл в квартиру, обнюхал всё, замер. Потом побежал к своей подстилке. Запрыгнул. Замурлыкал.
Я села рядом.
И в первый раз за долгое время — выдохнула.
Мы снова были дома.
С тех пор прошло больше года.
Мы с Шуриком живём здесь, как будто всегда так было.
Он вырос — стал крупнее, степеннее. Всё так же приходит утром ко мне под бок. Всё так же ложится на колени, когда я смотрю фильмы. Только теперь — с достоинством, не как котёнок, а как взрослый, уверенный в себе кот.
Хозяйка с тех пор ни разу не пожалела. Один раз пришла без предупреждения — и застала его, спящего на подоконнике.
— Выдержал экзамен, — сказала она.
И больше не беспокоила.
Я иногда думаю — а если бы тогда не рискнула?
Если бы выбрала спокойствие, молчание, привычный страх?
Если бы не написала ей?
Где бы он был?
Шурик не знал, как я металась. Не знал, как я плакала, уткнувшись в подушку. Как перебирала варианты, как стояла ночью у окна, глядя в темноту и шептала:
— Подскажи, что делать. Кто-нибудь. Подскажи.
А он просто ждал. Верил.
Вот так, как только животные умеют — без условий, без обид, без требований.
Иногда я рассказываю эту историю знакомым. Кто-то смеётся:
— Ты бы его ещё в рюкзак к носорогу посадила!
Кто-то сочувственно кивает:
— У самой было. Прятала. Понимаю.
Но чаще — просто молчат. Потому что знают: такие вещи — не про животных.
Про нас.
Про то, как страшно выбрать не то.
Как легко потерять.
И как важно — не предать.
Теперь, когда я захожу в квартиру, Шурик всегда выходит навстречу.
Иногда бежит, иногда нет — зависит от настроения.
Но всегда — встречает.
И это значит, что я дома.
Я больше не прячу его. Не боюсь.
Но каждый раз, уходя, тихо говорю:
— Я скоро. Обещаю.
А он смотрит вслед и моргает.
Как будто говорит:
— Верю.
Если рассказ зацепил ваше сердце и что то откликнулось в душе — поставьте лайк, это поможет развитию канала.
А если у вас тоже была похожая история — напишите об этом в комментариях.
Чтобы не пропустить следующие рассказы — подпишитесь, впереди много душевного.