В самом начале жизни нет идеи о себе. Есть дыхание, прикосновения, голоса, тепло, голод, свет. Всё ощущается напрямую, без разделения на «я» и «мир». Это чистое бытие — неосознанное, но целостное. Ребёнок не думает: «Мне чего-то не хватает». Он просто живёт, как река течёт — без вопроса «зачем?», без стремления «стать кем-то».
Но постепенно в уме начинают формироваться образы. «Это мама», «это я», «это хорошее», «это плохое». Появляется язык, оценки, ожидания. Мир обучает: ты — кто-то. Ты мальчик или девочка, ты сын или дочь, ты должен быть послушным, умным, старательным, сильным… С каждым новым определением как бы возникает рамка, роль, функция. И вместе с этим — тревога: а вдруг я не соответствую?
Так в поле восприятия появляется персонаж. Условный «я», которому всё время чего-то не хватает. Он никогда не завершён, потому что построен из сравнений и стремлений. Он сравнивает себя с другими и с вымышленным идеалом. Он говорит: «Я стану счастливым, когда…», «Мне нужно быть лучше», «Я недостаточно…» — и бежит за этим образом «полноценности», который никто никогда не видел.
Персонаж питается дефицитом. Его топливо — ощущение нехватки. И чем больше он старается «достичь» целостности, тем дальше от неё уходит. Почему? Потому что сам персонаж — это иллюзия. Он не имеет собственного бытия. Это история, которую ум рассказывает сам себе. И пока внимание верит в эту историю, появляется страдание, тревога, поиск.
Но если остановиться… Если просто увидеть: вот мысль о себе, вот желание стать кем-то, вот страх не быть любимым — и не идти за ними… Тогда проступает нечто другое. Простое, безмолвное присутствие. То, что было с самого начала. Не персонаж, не роль, не нуждающийся — а живая тишина, в которой всё это возникает.
Не нужно становиться кем-то, чтобы быть целым. Ты уже есть. Не как образ, не как история, а как чистое бытие. Всё остальное — декорации, игра ума.