Найти в Дзене

Давайте знакомиться

Я не из тех, кто с детства мечтал быть врачом. Но когда в 2014 году закончила Кубанский государственный медицинский университет, не сомневалась — я там, где должна быть. После интернатуры по терапии сразу пришла в систему медико-социальной экспертизы, про которую тогда почти ничего не знала.
Это была другая сторона медицины: не лечение, а оценка. Не диагноз, а справка. Не выздоровление, а то, как жить с тем, что не проходит. Большинство молодых врачей туда не идут. МСЭ обычно выбирают те, кто устал от дежурств и беготни. А я пошла туда сразу. Мне было интересно.
Хотелось понять, как работает система. Почему одним дают группу, а другим нет. Почему кто-то живёт годами с болью — и без права на помощь. Мне было 24. Я стала экспертом. Училась не только у наставников, но и у тех, кто приходил — с диагнозами, с тишиной, с отчаянием.
Слушала. Смотрела. Оформляла.
Принимала решения, от которых зависели чужие деньги, реабилитация, поддержка. Так я на 10 лет оказалась внутри бюро МСЭ — сначала

Я не из тех, кто с детства мечтал быть врачом. Но когда в 2014 году закончила Кубанский государственный медицинский университет, не сомневалась — я там, где должна быть. После интернатуры по терапии сразу пришла в систему медико-социальной экспертизы, про которую тогда почти ничего не знала.


Это была другая сторона медицины: не лечение, а оценка. Не диагноз, а справка. Не выздоровление, а то, как жить с тем, что не проходит.

Большинство молодых врачей туда не идут. МСЭ обычно выбирают те, кто устал от дежурств и беготни. А я пошла туда сразу. Мне было интересно.
Хотелось понять, как работает система. Почему одним дают группу, а другим нет. Почему кто-то живёт годами с болью — и без права на помощь.

Мне было 24. Я стала экспертом. Училась не только у наставников, но и у тех, кто приходил — с диагнозами, с тишиной, с отчаянием.
Слушала. Смотрела. Оформляла.
Принимала решения, от которых зависели чужие деньги, реабилитация, поддержка. Так я на 10 лет оказалась внутри бюро МСЭ — сначала врачом-экспертом, позже руководителем.

Но в какой-то момент начала замечать другое. Что за документами — живые. Что за словами «ограничение жизнедеятельности» — человек, который боится, стыдится, устал объяснять.
Что за каждым «не положено» — чужой отказ себе.
И я начала чувствовать: я больше не могу видеть в человеке только медицинскую справку.

**

Я продолжала работать.
Параллельно была врачом в стационаре — видела острые состояния, тревогу в глазах, бессонные ночи.
А внутри всё сильнее росло ощущение: я не в том месте. Не в той точке.
Я хорошо знаю, как всё должно быть. Но мне важно — как оно на самом деле.

Мне захотелось говорить. Не протоколом, а по-человечески.
Не объяснять систему, а помогать пройти её и не потеряться.
Не только понимать — но и поддерживать.
Вот так я пришла в психологию.

**

Теперь я — врач, психолог, человек.
Я ушла из МСЭ, но врачом останусь всегда.
Потому что я умею слышать не только жалобу, но и тишину за ней.
Потому что я не боюсь быть рядом, когда тяжело и стыдно.
Потому что я знаю, что иногда боль — это только поверхность.

Этот блог — о том, что не умещается в диагноз.
О теле, которое устало, но продолжает жить.
О душе, которая научилась молчать, но всё ещё хочет быть услышанной.

Я буду писать здесь не учебники. А живое.
О переживаниях, отказах, справках, границах, усталости.
О пути — назад к себе.
О вас. И немного — обо мне.

Спасибо, что вы здесь.
Продолжение — обязательно будет.