Тот сентябрь выдался необычайно теплым. Листья на старых кленах у школы №38 уже начали желтеть, но упрямо держались за ветки, будто не желая признавать приближение осени. Мы с Ларисой сидели на нашей любимой скамейке у фонтана — той, что слегка покачивалась, если подвигать ногами — и делились впечатлениями от первых учебных дней.
— Папа опять в Швейцарию улетает, — вздохнула Лара, перебирая складки своего нового платья. Оно было нежно-голубым, с кружевными манжетами, и пахло каким-то дорогим порошком. — Привезет мне часы, как в прошлый раз. Хочешь, я тебе свои старые отдам?
Я покачала головой. На моих худеньких запястьях уже красовались дешевенькие пластиковые часики — подарок бабушки к началу учебного года.
— Не надо, у меня есть.
Лара фыркнула, но не стала настаивать. Она давно привыкла к моим отказам.
Когда она не пришла в школу в среду, я сначала не придала этому значения. Лара часто пропускала занятия — то уезжала с родителями, то болела. Но к пятнице мне стало не по себе.
— Марина, ты не видела Ларису? — спросила я у одноклассницы на перемене.
Та пожала плечами:
— Наверное, опять в Европу укатила. Или на море.
Но что-то внутри меня не находило покоя. Вчера мы должны были вместе делать проект по биологии. Лара никогда не пропускала наши совместные задания — она гордилась своими пятерками.
После уроков я набрала ее домашний номер. Трубку взяла мама Лары.
— Алло?
— Здравствуйте, это Аня. Можно Лару?
В трубке повисла тишина. Потом холодный голос произнес:
— Ларисы нет дома.
— А когда она вернется?
— Не знаю.
Щелчок. Я стояла с телефонной трубкой в руке, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Следующие три дня я звонила каждый вечер. Ответ был один и тот же — "Лары нет", "не знаем", "она занята". В понедельник я не выдержала.
Их дом стоял в самом престижном районе города — высокий, с колоннами, окруженный кованым забором. У калитки висела табличка "Осторожно, собака", хотя я ни разу не видела у них пса.
Я нажала звонок. Через минуту дверь открыла мама Лары — высокая, стройная женщина в бежевом костюме. Ее волосы были уложены в идеальную прическу, а на губах играла вежливая, но фальшивая улыбка.
— Аня, — произнесла она, не приглашая войти. — Я же говорила, Ларисы нет.
— Но где она? — мой голос дрожал. — Она не отвечает на телефон, не выходит на связь...
Женщина вздохнула, нервно поправила дорогие серьги в ушах.
— Лариса сейчас очень занята. У нее новые друзья, новые интересы. — Она посмотрела на меня сверху вниз, и я вдруг почувствовала, какая у меня поношенная куртка и дешевые кроссовки. — Ты должна понять, Аня, в вашем возрасте дружба — вещь преходящая и...
Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Но мы...
— Вы из разных кругов, — перебила меня женщина. Ее голос стал мягким, почти жалостливым. — Ларисе нужно общаться с ровней. Ты же умная девочка, ты понимаешь? Иди.
Дверь закрылась перед моим носом так тихо, что я сначала не осознала, что разговор окончен. Я стояла на ступеньках, глядя на свою тень, растянувшуюся по мраморному крыльцу.
В школе на следующий день Лара сидела за своей партой, как ни в чем не бывало. Ее волосы были уложены в новую стильную прическу, на шее блестел тонкий золотой кулон череп.
— Привет, — сказала я, садясь рядом.
Она быстро взглянула на меня и тут же отвернулась.
— Привет.
— Где ты была? Я звонила, приходила к тебе домой...
Лара сжала губы.
— Я болела.
— Твоя мама сказала...
— Аня, отстань, — прошептала она, доставая учебник. — Просто отстань, ладно?
Учитель вошел в класс, и разговор закончился. На перемене Лара перешла за другую парту — к дочери директора завода. Они смеялись над чем-то, и Лара даже не обернулась в мою сторону.
Прошло пятнадцать лет. Я случайно встретила Ларину маму в торговом центре. Она постарела, но все так же носила дорогие костюмы и идеальный маникюр. Мы столкнулись у витрины ювелирного магазина.
— Аня? — она узнала меня сразу. — Как ты... выглядишь...
Я улыбнулась. На мне были простые джинсы и свитер, но часы на руке стоили больше, чем ее кольцо с бриллиантом.
— Здравствуйте, Ирина Викторовна. Как Лара?
Ее лицо исказила гримаса.
— Она... не совсем удачно вышла замуж. Живет сейчас в Германии.
Я понимающе кивнула. Где-то в глубине души мне хотелось сказать что-то колкое, но я лишь пожелала ей хорошего дня.
Когда я уже отходила, она вдруг окликнула меня:
— Аня! А... как ты?
Я обернулась, глядя на эту женщину, когда-то не пустившую меня за порог своего дома.
— Прекрасно, — искренне ответила я. — Абсолютно прекрасно.
На следующий день я зашла в школу №38. Теперь там училась моя дочь. Старая скамейка у фонтана все еще стояла на месте, все так же покачиваясь, если подвигать ногами.
— Мам, смотри! — дочка показала на клен, с которого падали золотые листья. — Можно я возьму один самый красивый для гербария?
— Конечно, — улыбнулась я, гладя ее по голове. — Бери сколько хочешь.
И пока она выбирала листок, я смотрела на школьные окна, за которыми когда-то сидела маленькая девочка, не знавшая, что бедность — это не навсегда. Навсегда только - подлость.
Но теперь это уже не имело значения. Потому что самый главный порог в моей жизни я уже переступила. Впереди долгая и счастливая жизнь без лицемерных подруг.
