— Гриша, ты меня слышишь вообще? Я с тобой разговариваю! — Карина раздраженно помахала рукой перед лицом мужа, уткнувшегося в телефон.
Григорий нехотя оторвался от экрана:
— Да, милая, я тебя внимательно слушаю.
— Нет, ты не слушаешь! Я говорю, что твоя мама опять приходила без предупреждения, когда меня не было дома. И перемыла всю посуду по-своему, переставила мои баночки со специями. А потом еще заявила, что я неправильно глажу твои рубашки!
Григорий тяжело вздохнул. Этот разговор повторялся уже в сотый раз. Его мама Валентина Петровна действительно часто заходила к ним домой — благо жила в соседнем подъезде. И каждый раз находила, к чему придраться в хозяйстве невестки.
— Карин, ну что ты завелась? Мама просто хочет помочь...
— Помочь?! — Карина всплеснула руками. — Она хочет показать, что я плохая хозяйка! Что я не умею вести дом, готовить, стирать... Она специально это делает!
Григорий отложил телефон и примирительно обнял жену:
— Ну что ты придумываешь? Просто у мамы большой опыт, она...
— Вот именно! — перебила Карина. — Она считает, что только она знает, как правильно. А я, значит, неумеха! Знаешь, что она вчера сказала? «Деточка, давай я научу тебя борщ варить по-настоящему. А то у тебя какой-то несерьезный получается. Пустая похлебка».
Карина передразнила свекровь, скопировав ее менторский тон. Григорий невольно усмехнулся — получилось очень похоже.
— Не смешно, Гриш! Я десять лет борщи варю, и всем нравилось. А теперь, оказывается, они у меня «несерьезные»!
Молодая женщина нервно заходила по кухне:
— И ведь это происходит постоянно! То я неправильно убираю, то готовлю не так, то вещи неправильно складываю... А теперь она еще начала к Алисе придираться! Представляешь, заявила, что мы неправильно воспитываем ребенка!
Григорий поморщился. Шестилетняя дочка была для них с Кариной самым важным человеком в жизни. И советы по воспитанию действительно начали раздражать даже его.
— Ладно, я поговорю с мамой...
— Ты всегда так говоришь! — вскипела Карина. — А толку? Она же тебя не слушает! Для нее ты до сих пор маленький мальчик, которого надо опекать. И меня она воспринимает как соперницу, которая этого мальчика у нее забрала.
Григорий устало потер переносицу:
— Карин, давай не будем...
— Нет, будем! — Карина решительно уперла руки в боки. — Я больше не могу так жить! Мне надоело чувствовать себя чужой в собственном доме. Надоело, что твоя мама контролирует каждый мой шаг. Надоело, что ты всегда на ее стороне!
— Я не на ее стороне! — возразил Григорий. — Просто не хочу конфликтов...
— Вот именно! Ты прячешь голову в песок, лишь бы не портить отношения с мамочкой. А я должна терпеть ее бесконечные придирки и поучения!
В этот момент входная дверь открылась, и на пороге появилась Валентина Петровна собственной персоной.
— Здравствуйте, мои дорогие! — пропела она. — А я вот решила зайти, пирожков вам принесла... Ой, а что это вы такие хмурые?
Карина стиснула зубы. Как всегда — идеальное чутье на самый неподходящий момент!
— О, Валентина Петровна. А мы как раз о вас говорили, — процедила она.
— Надеюсь, только хорошее? — свекровь лучезарно улыбнулась, проходя на кухню. — Ой, а почему у вас занавески не поглажены? И цветок этот давно пора пересадить, я же говорила...
— Мама, — попытался вмешаться Григорий, но Карина его опередила:
— Вот об этом мы и говорили! О том, что вы постоянно критикуете всё, что я делаю. Вы заходите без звонка, переставляете мои вещи, учите жить...
— Я? Учу тебя жить? — Валентина Петровна картинно прижала руку к груди. — Да что ты, деточка! Я просто хочу помочь. У тебя же совсем нет опыта в домашнем хозяйстве...
— Мне тридцать два года! У меня своя семья, свой дом! И я прекрасно справляюсь без ваших...
— Ну-ну, не кипятись, — свекровь снисходительно похлопала невестку по плечу. — Лучше посмотри, какие я пирожки испекла. С капустой, как Гришенька любит.
— Мама, — снова начал Григорий, но Карина уже не могла остановиться:
— Вот! Вот оно! «Как Гришенька любит»! Да вы до сих пор считаете его маленьким мальчиком! А меня — злой разлучницей, которая украла у вас сыночка!
Валентина Петровна побледнела:
— Как ты смеешь... Я всё делаю для вашей семьи! Я помогаю вам, забочусь...
— Нет! Вы не помогаете — вы контролируете! Указываете! Критикуете! Вы хотите быть главной в нашей семье!
— А что, ты думаешь, ты лучше знаешь, как заботиться о моем сыне? — в голосе свекрови появились стальные нотки.
— О вашем сыне? Он мой муж! И отец моего ребенка!
— Мама, Карина, пожалуйста... — взмолился Григорий.
— Нет уж, давай разберемся! — Карина повернулась к мужу. — Кто в нашей семье хозяйка — я или твоя мама?
В кухне повисла звенящая тишина. Григорий переводил растерянный взгляд с жены на мать и обратно.
— Я... это... — промямлил он.
— Вот! — торжествующе воскликнула Валентина Петровна. — Даже Гриша не может сказать, что ты хорошая хозяйка!
— Что?! — Карина задохнулась от возмущения. — Гриша, так ты согласен с ней?!
— Нет! То есть... — Григорий окончательно стушевался. — Давайте все успокоимся...
— Нечего тут успокаиваться! — отрезала Карина. — Я больше не собираюсь это терпеть! Либо ты ставишь точку в этом вопросе, либо...
Она осеклась, но все поняли невысказанную угрозу.
— Ты что, шантажируешь моего сына? — ахнула Валентина Петровна. — Вот она, твоя истинная сущность! А я давно говорила Грише...
— Что вы ему говорили? — Карина резко развернулась к свекрови. — Что я меркантильная? Что вышла за него из-за квартиры? Или что я плохая мать?
— А разве нет? — Валентина Петровна поджала губы. — Алисочка целыми днями в садике, потом на всяких кружках. А ты даже суп нормальный сварить не можешь!
— Я работаю! У меня карьера! И между прочим, половину семейного бюджета приношу именно я!
— Вот! — свекровь победно посмотрела на сына. — Она еще и попрекает тебя деньгами! А я всегда говорила: женщина должна сидеть дома, заниматься хозяйством...
— Мама, хватит! — неожиданно громко произнес Григорий.
Обе женщины удивленно замолчали.
— Карина права, — твердо сказал он. — Ты действительно слишком часто вмешиваешься в нашу жизнь.
— Гришенька... — растерянно протянула Валентина Петровна.
— Нет, мама, послушай. Я люблю тебя и ценю твою заботу. Но мы с Кариной взрослые люди. У нас своя семья, свои правила, свой уклад.
— Но я же просто хочу помочь...
— Твоя помощь превратилась в контроль, — мягко, но твердо произнес Григорий. — Ты заходишь без предупреждения, критикуешь Карину, вмешиваешься в воспитание Алисы...
— Я же бабушка! Я имею право...
— Имеешь. Но не право командовать и указывать. Мама, пойми: я люблю тебя, но Карина — моя жена. И именно она хозяйка в нашем доме.
Валентина Петровна побледнела еще сильнее:
— Значит, ты выбираешь ее? Предпочитаешь эту... эту...
— Я не выбираю между вами! — повысил голос Григорий. — Я прошу тебя уважать границы нашей семьи. Ты всегда будешь моей мамой и бабушкой Алисы. Но ты должна принять, что мы живем отдельно и самостоятельно.
В кухне снова повисла тишина. Карина с изумлением смотрела на мужа — никогда еще он не говорил с матерью таким тоном.
— Ну что ж... — дрожащим голосом произнесла Валентина Петровна. — Раз так... Я поняла. Больше не буду вам мешать.
Она резко развернулась и направилась к выходу. У двери остановилась:
— Пирожки можете выбросить. Раз уж я такая... навязчивая.
Дверь захлопнулась. Карина и Григорий переглянулись.
— Обиделась, — вздохнул Григорий. — Надо было помягче как-то...
— Нет, — твердо сказала Карина. — Ты все правильно сделал. Давно пора было расставить точки над i.
Следующая неделя выдалась напряженной. Валентина Петровна не появлялась и не звонила. Григорий заметно переживал, хотя старался не показывать виду. Карина ловила на себе его тоскливые взгляды и начинала чувствовать себя виноватой.
— Может, сходим к ней? — предложила она вечером в пятницу. — Все-таки неделю не общаемся...
— Нет, — покачал головой Григорий. — Пусть осмыслит ситуацию. Да и ты права была — давно нужно было поговорить начистоту.
Но в субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла Валентина Петровна — непривычно тихая и какая-то потерянная.
— Можно войти? — спросила она, избегая смотреть невестке в глаза.
Карина молча посторонилась. В кухне свекровь присела на краешек стула, нервно теребя ремешок сумочки.
— Я всю неделю думала... — начала она. — И поняла, что действительно... перегибала палку.
Она глубоко вздохнула:
— Понимаешь, для меня Гриша всегда был смыслом жизни. Особенно после того, как его отец умер. Я посвятила себя сыну полностью. А когда он женился... Мне казалось, что я теряю его. Что ты, Карина, забираешь его у меня.
— Я никогда не хотела этого, — тихо сказала Карина. — Наоборот, я всегда старалась, чтобы вы были частью нашей семьи.
— Знаю, — кивнула свекровь. — Теперь знаю. Просто... Мне было сложно смириться с тем, что мой мальчик вырос. Что у него своя жизнь, свои правила. И я... я действительно пыталась контролировать всё. Думала, что лучше знаю, как надо.
Она наконец подняла глаза на невестку:
— Прости меня, если сможешь. Я была неправа.
Карина почувствовала, как к горлу подступает комок. Она никогда не видела свекровь такой... человечной.
— И вы меня простите, — сказала она. — Я тоже наговорила лишнего.
— Мам, ты чего так рано? — в кухню заглянул заспанный Григорий. Увидев необычную картину — жену и мать, мирно беседующих за столом — удивленно моргнул.
— А я вот... помириться пришла, — улыбнулась Валентина Петровна. — И еще кое-что сказать хотела...
Она достала из сумки сложенный лист бумаги:
— Вот, записала рецепт своего борща. Того самого, «настоящего». Карина, научишь меня делать твой вариант? Он у тебя такой необычный получается...
— Конечно научу, — улыбнулась Карина. — Я просто добавляю немного карри и чеснока в зажарку. Старый бабушкин рецепт.
— О, интересно! — оживилась Валентина Петровна. — А я никогда так не пробовала...
— Вот и отлично, — Григорий с облегчением наблюдал за этой сценой. — Может, вместе приготовите? А я с Алиской погуляю.
— Алисонька еще спит? — спохватилась свекровь. — Ой, я же ей раскраску новую принесла...
— Мам, — мягко остановил ее Григорий. — Давай не будем будить. Проснется сама.
— Да-да, конечно, — спохватилась Валентина Петровна. — Я просто... по привычке.
Они помолчали. Карина налила всем чаю, достала вчерашний пирог.
— Знаете, — задумчиво произнесла свекровь, — я ведь со своей свекровью тоже не сразу поладила. Она тоже считала, что я неправильно веду хозяйство, неправильно воспитываю Гришу...
— Правда? — удивилась Карина. — Вы никогда об этом не рассказывали.
— Да, было дело, — Валентина Петровна грустно усмехнулась. — Я тогда молодая была, гордая. Всё делала наперекор. А потом поняла: мы же обе любим одного человека. Зачем враждовать?
Она отхлебнула чай:
— И вот теперь сама... в точности повторила ее ошибки.
— Лучше поздно понять, чем никогда, — философски заметил Григорий.
— Мудрый ты у нас стал, сынок, — с гордостью посмотрела на него мать. — А я и не заметила, когда успел...
В этот момент из детской донесся сонный голос:
— Мам, пап, я проснулась!
— Иду-иду! — откликнулась Карина, но свекровь ее остановила:
— Подожди. Давай я схожу? Только если ты… не против...
Карина кивнула. Валентина Петровна направилась в детскую, но у двери обернулась:
— И знаешь... ты очень хорошая хозяйка. И мать замечательная. Просто другая, не такая, как я. И это... это правильно.
Когда она вышла, Григорий обнял жену:
— Спасибо тебе.
— За что?
— За терпение. За мудрость. За то, что не хлопнула дверью, когда было совсем тяжело.
Карина прижалась к мужу:
— Гриш, а ведь она права. Мы действительно обе любим тебя. И Алису. Просто по-разному это показываем.
Из детской донесся радостный визг внучки и смех бабушки. Карина улыбнулась:
— Кажется, у нас начинается новая глава.
А как вы считаете, возможно ли найти общий язык со свекровью, которая постоянно вмешивается в жизнь молодой семьи? Или конфликт между невесткой и свекровью стар как мир, а потому неизбежен?
🎀Подписывайтесь на канал💕