Следующие полгода пронеслись как один безумный день. Настя иногда ловила себя на мысли, что живёт на автопилоте: работа в институте, разработка проекта, дом, семья, снова проект... Спала она по четыре-пять часов в сутки, но странным образом совсем не чувствовала усталости — её питала какая-то новая, никогда прежде не испытанная энергия.
«Родные Люди» превратились в полноценную организацию. Офис над кафе Артёма гудел как улей: волонтёры отвечали на звонки, психологи проводили консультации, юристы разбирались с документами. Сами сёстры были в центре этого урагана.
Настя отвечала за медицинскую сторону — разработала систему добровольного ДНК-тестирования для подтверждения родства. Катя взяла на себя волонтёров — собирала команду, обучала новичков, составляла графики дежурств. Особенно тщательно она подбирала психологов для тех, кто вот-вот должен был встретиться с родными спустя годы разлуки.
Михаил погрузился в техническую часть — ночами писал код, спорил с дизайнерами, тестировал каждую функцию. В итоге платформа получилась не просто рабочей, а по-настоящему продуманной и безопасной.
Артём удивил всех своей вовлечённостью. Тот самый прагматичный бизнесмен, который ещё недавно качал головой и говорил о «пустой трате ресурсов», теперь сам звонил журналистам, убеждал инвесторов и проверял каждый рекламный макет.
— Знаешь, я недооценивал значимость семейных связей, — признался он как-то Кате, когда они возвращались с очередного интервью. В машине пахло её духами и кофе из его кафе, за окном мелькали вечерние огни города. — Всегда считал, что важнее всего — достижения, статус, деньги. А теперь вижу, как люди ищут своих родных — не ради выгоды, просто чтобы заполнить пустоту внутри. Это... это трогает.
Дима и Алиса тоже активно участвовали. Они стали настоящими звёздами среди сверстников после того, как об их инициативе рассказали в новостях.
Запуск финальной версии платформы состоялся в морозный февральский день. Настя не спала всю ночь накануне — проверяла каждую деталь, переживала из-за каждой мелочи. А утром обнаружила, что у неё отказал голос от волнения.
— Вот и хорошо, — шепнула ей Катя, протягивая чашку с чаем и мёдом. — Меньше занудства в твоей речи. Дай мне сказать за нас обеих.
Настя хотела возмутиться, но смогла издать только сиплое карканье, что вызвало приступ хохота у Кати.
Офис над кафе Артёма был украшен шарами и баннерами. Пришли журналисты, представители общественных организаций, юристы, поддержавшие проект в суде. И, конечно, семьи сестёр в полном составе.
— Мы запускаем «Родные Люди» с одной простой целью, — сказала Катя в микрофон, пока Настя стояла рядом, прижимая к груди папку с документами. — Дать людям возможность найти своих родных, если они этого хотят. Это не прихоть, а потребность — знать своих родных.
Голос Кати расплывался по залу, руки двигались в воздухе, подчёркивая каждую фразу. Даже журналисты с задних рядов, те самые, что начинали встречу с кислыми лицами и скрещёнными руками, теперь подались вперёд, ловя каждое слово. Настя, допив третью кружку чая с мёдом, вышла к микрофону. Из горла вырвался странный, низкий звук, будто говорила не она, а какая-то престарелая джазовая певица после тяжёлой ночи в прокуренном баре.
— Так даже драматичнее, — шепнул ей потом Михаил. — Как будто ты от волнения охрипла.
В первые дни на платформе зарегистрировались сотни пользователей. Люди размещали свои истории, даты и места рождения. Но настоящий успех пришёл через месяц после запуска.
Был обычный вторник. Настя разбирала почту в офисе, когда в дверь без стука влетела Катя, размахивая распечаткой:
— Ты видела? Видела это?!
Она бросила на стол листок с сообщением с платформы:
«Меня зовут Тамара Сергеевна, мне 90 лет. В 1944 году, во время войны, я потеряла младшего брата. Нас разлучили при эвакуации. Его звали Витя, ему было 5 лет. Я всю жизнь ищу его. Мои родители погибли, возвращаться было некуда. Меня удочерила другая семья. Пожалуйста, помогите найти брата».
— Очень грустная история, — пожала плечами Настя. — Но таких много на сайте.
— Да ты посмотри вторую распечатку, балда! — Катя бросила ещё один лист.
На нём было другое сообщение:
«Я Виктор Сергеевич, 87 лет. Ищу сестру Тамару. В 1944 году нас разлучили при эвакуации. Мне было 5 лет, ей — около 8. Помню только, что мы ехали в поезде, была бомбёжка. Какая-то женщина подобрала меня. Голова у меня не соображала после взрыва – ни имени своего не помнил, ни откуда я. Сначала попал в детдом, потом меня взяла семья Кузнецовых. Хорошие люди, вырастили как родного. Всю жизнь помню о сестре, хотя лица её и не помню».
— Боже мой, — прошептала Настя. — Это... это не может быть совпадением!
— Конечно, нет! — воскликнула Катя. — Я уже говорила с обоими. Они из одного города, даты совпадают. Виктор Сергеевич живёт в Хабаровске, Тамара Сергеевна — в Подмосковье. Представляешь? Всю жизнь на разных концах страны! Я организую встречу, Настя. Мы должны помочь им увидеться!
Встреча состоялась через неделю. Виктор Сергеевич прилетел из Хабаровска — седой, но крепкий старик с живыми глазами. Тамара Сергеевна приехала на такси — хрупкая старушка с толстой косой, уложенной вокруг головы.
Они встретились в офисе «Родных Людей». Настя и Катя волновались, кажется, больше самих участников встречи. А вдруг это ошибка? А вдруг это совпадение в анкетах? А вдруг...
Но когда Тамара Сергеевна и Виктор Сергеевич оказались лицом к лицу, сомнений не осталось.
— Витенька? — прошептала старушка, протягивая дрожащую руку к лицу старика. — Это правда ты?
Он молча кивнул, слёзы текли по его морщинистым щекам.
— У тебя же была игрушка. Такая редкая в то время, — вдруг сказала она. — Медвежонок с оторванным ухом. Ты никогда с ним не расставался.
Старик закрыл глаза.
— Его звали Мишутка, — сказал он хрипло. — Он... он потерялся тогда, когда нас бомбили. А у тебя была куколка, тряпичная. С рыжими косичками.
— Маша, — кивнула Тамара Сергеевна и разрыдалась, обнимая брата.
Настя и Катя, не сговариваясь, вышли из комнаты, чтобы дать брату и сестре побыть наедине. В коридоре Катя прислонилась к стене, вытирая глаза.
— Ты только подумай, — прошептала она. — Больше восьмидесяти лет разлуки! Целая жизнь! И если бы не наш проект...
История воссоединения пожилых брата и сестры, разлучённых во время войны, облетела все новости. Журналисты осаждали офис, просили интервью, снимали репортажи. Настя и Катя поначалу стеснялись камер, путались в словах, краснели. Но постепенно привыкли и к этой стороне своей новой жизни.
За первой историей последовали другие: разлучённые при разводе родителей братья нашли друг друга через пятнадцать лет; сёстры из детдома встретились после тридцати лет разлуки; приёмные дети обнаружили кровных братьев и сестёр.
Проект рос, как снежный ком. К ним стали обращаться люди из других городов и стран. Волонтёры, юристы, психологи, программисты предлагали свою помощь. Настя и Катя часто выступали на телевидении, рассказывая свою историю и вдохновляя других не терять надежду.
— Вы не устаёте от публичности? — спросил их как-то журналист одного из ток-шоу.
— А кто сказал, что не устаём? — фыркнула Катя. — Ещё как устаём! Я вот всегда забываю накраситься перед камерой, и потом мне звонит мама и говорит: «Катюша, ну ты хоть тональник бы нанесла, выглядишь как привидение». А Настя вообще до дрожи боится прямых эфиров — всё время боится ляпнуть что-нибудь не то.
Настя возмущённо пихнула сестру, но не смогла сдержать смех. Это была чистая правда — она действительно жутко боялась оговориться в прямом эфире.
На первую годовщину проекта они решили устроить настоящий праздник. Арендовали большую базу отдыха, пригласили всех, кому помогли найти родственников.
Утро годовщины выдалось суматошным. Настя носилась по дому как угорелая, пытаясь одновременно собрать Алису, найти свои документы и не забыть пирог, который испекла для праздника.
— Да где же эта папка? — бормотала она, переворачивая вверх дном гостиную. — Я же точно положила её на тумбочку!
— Мама, она в прихожей на комоде, — спокойно сказала Алиса, уже полностью одетая и причёсанная. — Ты сама туда её положила и сказала мне: «Запомни, Алиса, папка в прихожей».
Настя замерла, потом рассмеялась:
— Я превращаюсь в курицу без головы. Раньше я всё помнила и держала под контролем. А теперь...
— А теперь ты живёшь, а не существуешь, — послышался голос Михаила, который вышел из кухни с кружкой кофе. — И это прекрасно.
База отдыха выглядела волшебно. Гирлянды на деревьях, воздушные шары, музыка. Люди всех возрастов — от совсем маленьких детей до седовласых стариков. Собралось больше пятидесяти семей, воссоединившихся благодаря «Родным Людям».
Настя стояла на небольшой сцене, глядя на море улыбающихся лиц. Рядом с ней — Катя, сияющая в своём любимом красном платье. За ними — их мужья и дети, ставшие настоящими друзьями и соратниками.
— Год назад мы не знали, получится ли воплотить нашу идею в жизнь, — начала Настя, чувствуя привычное волнение перед публичным выступлением. — Было столько препятствий, столько сомнений... Я помню, как мы сидели на моей кухне и рисовали на салфетке первый прототип сайта. Миша сначала сказал: «Вы сумасшедшие». Но потом добавил: «Но я помогу».
Толпа засмеялась, кто-то зааплодировал.
— А мой муж сначала вообще был против, — подхватила Катя, подмигнув Артёму. — Говорил, что это чистое безумие. А теперь, посмотрите на него — главный энтузиаст проекта! Вчера в три часа ночи будил меня, чтобы рассказать о новой идее для сайта.
Снова смех, Артём театрально закатил глаза. А потом вдруг выхватил микрофон:
— Я всегда верил в этот проект. С первой секунды!
— Да-да, конечно, — фыркнула Катя, отбирая микрофон.
Настя наблюдала за этой перепалкой с улыбкой. Год назад она бы ужаснулась такому отклонению от сценария — они же готовили речь, репетировали! А сейчас? Сейчас ей было наплевать на сценарий. Важнее была эта живая, настоящая атмосфера праздника, радости, единения.
— А если серьёзно, — сказала она, когда Катя наконец вернула ей микрофон, — то сегодня мы празднуем не столько годовщину проекта, сколько торжество человеческих связей. Мы не можем изменить наше прошлое, — она обняла сестру за плечи. — Но можем исправить будущее многих людей.
— И наше настоящее, — добавила Катя, улыбаясь.
Алиса и Дима выбежали на сцену с огромным тортом. Зазвучала музыка, в небо взлетели десятки разноцветных шаров.
Праздник продолжался до самого вечера. Люди делились историями, плакали и смеялись. Кто-то спонтанно организовал танцы, и Настя с изумлением обнаружила, что Михаил — всегда такой сдержанный — отплясывает какой-то дикий танец на сцене с гостями.
Когда стемнело, и большинство гостей разошлось, Настя и Катя присели на скамейку у озера. Вечер был тёплым. Где-то вдалеке мерцали огни города, а над головой раскинулось звёздное небо.
— Знаешь, — тихо сказала Настя, разглядывая отражение звёзд в тёмной воде, — иногда я смотрю на тебя и думаю: вот она, жизнь, которую я могла бы прожить. Такая... смелая, яркая, взрывная.
— А я вижу в тебе путь, по которому не пошла, — улыбнулась Катя, поправляя выбившуюся прядь волос. — Спокойствие, основательность, надёжность. Но знаешь, что самое удивительное? Мы всё равно пришли к одному и тому же — к семье, детям, медицине. И даже к этому проекту.
— И друг к другу, — закончила Настя, сжимая руку сестры. — Будто судьба всегда знала, что мы встретимся.
Сидя у озера, они не раз возвращались к одной и той же мысли: разлука, которая причинила перевернула их жизни, привела к рождению «Родных Людей». Что, если бы они выросли вместе? Обычные сестры, с обычными сестринскими ссорами и радостями. Никакого проекта. Никаких воссоединений. Никакой Тамары Сергеевны, обнимающей брата после восьмидесяти лет разлуки.
— Странно получается, — сказала Катя, — самое ужасное, что случилось в нашей жизни, в итоге обернулось... этим всем.
— А ты знаешь, — вдруг сказала Настя, доставая из сумки потрёпанную тетрадку, — я перечитывала дневник мамы вчера. И нашла последнюю запись, которую она сделала незадолго до смерти.
Она открыла нужную страницу. Почерк был неровным, буквы прыгали — видимо, Светлана была уже очень больна, когда писала это.
— «Мне хочется верить в чудо. Надеюсь мои девочки когда-нибудь найдут друг друга», — прочитала Настя дрожащим голосом.
— Знаешь. Как будто она предвидела, — прошептала Катя, вглядываясь в строчки. — Удивительно, правда? Будто... судьба.
— Или генетика, — пожала плечами Настя. — Может, у нас всех в семье склонность к помощи другим?
— Ой, вот не начинай свои занудные научные рассуждения, — Катя легонько толкнула сестру. — Хоть раз в жизни поверь в волшебство!
Они рассмеялись. Где-то в парке заиграла музыка — видимо, последние гости устроили импровизированную дискотеку.
— Может, присоединимся? — предложила Катя, вскакивая со скамейки. — Мне вдруг так захотелось потанцевать! Как в молодости.
— Нам всего тридцать четыре, вообще-то, — заметила Настя, но тоже поднялась. — Какая ещё молодость?
— Мы уже старые клуши, — подмигнула Катя. — С детьми, мужьями и своей некоммерческой организацией. Самое время танцевать так, будто на нас никто не смотрит.
Под звёздным небом сёстры побежали на звуки музыки, смеясь как девчонки.
Они нашли друг друга. Разлучённые при рождении, сейчас они помогали другим найти путь домой, к семье, к корням. Их боль трансформировалась в миссию, а случайная встреча на конференции изменила не только их жизни, но и сотни других судеб.
— За нас, — Катя подняла воображаемый бокал. — За то, что нашли друг друга.
— И за всех, кто ещё ищет, — добавила Настя, чокаясь невидимым бокалом. — Пусть каждый найдёт своих родных.
Две женщины, так похожие внешне и такие разные по характеру, закружились в танце под звёздным небом — две части одного целого, разлучённые и воссоединившиеся вопреки всем обстоятельствам. Как две капли воды, которые после долгой разлуки наконец слились в один поток, став сильнее и полноценнее вместе.