Лето 1993 года выдалось на редкость знойным. Я приехала в провинциальный городок Н., где время, казалось, застыло где-то между советской эпохой и новыми, еще непонятными порядками. Воздух на вокзальной площади был густым от пыли и запаха нагретого асфальта.
Небольшой продуктовый магазин на окраине встретил меня прохладой и специфическим ароматом — смесью колбасной нарезки, хозяйственного мыла и слегка подпорченных фруктов. За прилавком, обмахиваясь газетой, сидела полная женщина с усталым лицом. Рядом, перебирая гроши в потрепанном кошельке, топтался мальчишка лет одиннадцати.
Глава первая. Мальчик у прилавка
Он был худой, как тростинка, в выцветших шортах и майке с вытянутым воротом. Особенно запомнились его руки — пальцы длинные, нервные, с облупленной краской на ногтях. Видимо, недавно красил что-то и не отмылся как следует.
— Опять считаешь? — вздохнула продавщица. — Бери уже хлеб да молоко, хватит круги наворачивать.
Мальчик молча провел языком по потрескавшимся губам. Его глаза скользили по полкам, останавливаясь то на банке сгущенки, то на плитке шоколада «Аленка».
— А если без молока... — начал он, но тут дверь распахнулась, и в магазин ввалилась шумная компания подростков.
Они громко обсуждали новый фильм, хватая с полок чипсы и газировку. Мальчонка прижался к стенке, словно стараясь стать незаметным. Его пальцы сжали несколько потрепанных купюр так крепко, что бумага кажется вот-вот затрещит.
Глава вторая. Разговор за прилавком
Когда шумная компания ушла, оставив после себя пустые бутылки и обрывки фантиков, продавщица перекрестилась:
— Слава Богу, унесло. Ну что, Витька, решил?
— Дайте арбузик вот этот, — мальчик ткнул пальцем в небольшой плод с треснувшим бочком.
— Тыща двести, — буркнула женщина, взвешивая на ржавых весах.
Лицо Вити потемнело. Он снова пересчитал деньги — медленно, шепотом называя цифры.
— У меня девятьсот... — голос его дрогнул. — Можно мне половинку?
— Не торгуем половинками, — продавщица махнула рукой. — Бери хлеб, молоко и маргарин — как всегда.
Мальчик вдруг схватил арбуз и с силой швырнул его обратно на прилавок. Плод с глухим стуком ударился о столешницу, трещина стала больше.
— Да чтоб вы все... — он задохнулся от ярости, и я увидела, как по его грязным щекам катятся злые слезы.
Продавщица лишь покачала головой:
— Ишь, распсиховался. Иди отсюда, пока не выгнала.
Глава третья. Разговор у выхода
Я догнала его у дверей, где он яростно пинал пустую жестяную банку.
— Подожди минутку, — осторожно тронула я его плечо.
Мальчик резко обернулся, глаза — как у загнанного волчонка:
— Чего надо?!
— Возьми, — протянула я пятисотрублевую купюру.
Он отпрянул, словно от огня:
— На фиг не надо!
— Это не подачка, — тихо сказала я. — Это долг.
Витя перестал отходить. В его взгляде читалось недоверие, смешанное с любопытством.
— Какой еще долг? Я вас не знаю.
— Когда-то давно, — я опустилась на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, — мне точно так же помог незнакомый человек. Я тогда тоже злилась на весь мир.
Мальчик сжал кулаки, но уже не так яростно.
— А зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что теперь мой черед помогать. А когда-нибудь ты сможешь помочь кому-то еще.
Он долго смотрел на меня, потом медленно разжал ладонь.
— Ладно... только я вам потом отдам.
— Не мне, — улыбнулась я. — Тому, кто будет в этом нуждаться.
Глава четвертая. Возвращение в магазин
Когда мы зашли обратно, продавщица подняла брови:
— О, вернулся наш бандит!
— Дайте ему арбуз, — сказала я. — И добавьте еще пачку печенья, плитку шоколада и... — я оглядела полки, — вот эти конфеты, в синей коробке.
Витя дернул меня за рукав:
— Это слишком много!
— Для твоих младших в самый раз, — ответила я, заметив, как он вздрогнул при словах о младших.
Продавщица, кажется, смягчилась. Она завернула арбуз в газету «Труд» и сунула сверток в пакет с остальными покупками.
— Держи, сорванец. Только не разбей по дороге.
Когда мы вышли на улицу, Витя неловко переминался с ноги на ногу, крепко прижимая пакет к груди.
— Спасибо... — пробормотал он. — Я... я побежал.
— Беги, — кивнула я. — И помни наш уговор.
Он кивнул — один раз, очень серьезно, как взрослый, дающий честное слово. Потом развернулся и побежал в сторону ветхих двухэтажек, где в открытых окнах трепались застиранные занавески.
Глава пятая. Послесловие
Больше я его не видела. Но иногда, когда жизнь кажется несправедливой, я вспоминаю тот знойный день, треснувший арбуз и мальчишку, который научил меня, что добро — это не односторонняя монета. Оно как семечко — бросишь в землю, а прорастет где-то совсем в другом месте.
Может, сейчас где-то взрослый мужчина по имени Виктор покупает арбуз для чужого голодного ребенка. Или просто подает руку тому, кто упал. И в этот момент где-то в другом городе кто-то, кому когда-то помог он, делает то же самое.
Круг замыкается. И мир, пусть на чуть-чуть, становится добрее.
Конец.
