Кирилл зашёл в маршрутку и плюхнулся на сиденье. Февральский мороз пробирал до костей. Да ещё и автобус опоздал на пятнадцать минут. Мимо него протиснулась девушка с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, и встала у поручня. Кирилл оглядел салон — свободных мест больше не было.
— Девушка, присаживайтесь, — он поднялся и кивнул на освободившееся место.
Она повернулась к нему, окинула взглядом с ног до головы. Глаза у неё были светло-серые, почти прозрачные.
— Спасибо, постою, — отрезала она и отвернулась к окну.
Кирилл пожал плечами и снова сел. Всю дорогу до остановки «Школа» он то и дело поглядывал на неё. Черты лица правильные, точёные, как у фарфоровой куклы. Красивая. Только взгляд какой-то недобрый. На остановке «Школа» она направилась к выходу, и Кирилл поспешил за ней.
Оказалось, им было по пути. Она шла через школьный двор к зданию, где располагался учительский вход. Кирилл догнал её.
— Вы здесь работаете? А я на замену физрука пришёл, Петра Семёныча. У него инфаркт случился.
Девушка чуть замедлила шаг, взглянула на Кирилла.
— Лариса Андреевна, учитель русского языка и литературы, — холодно представилась она. — Вас как зовут?
— Кирилл Максимович Зорин, — он протянул руку, но она, сделав вид, что не заметила жеста, пошла дальше.
В учительской Кирилл познакомился со всеми. Директриса — полная женщина лет пятидесяти — говорила с ним сухо, но доброжелательно. Математичка и историчка оказались милыми старушками, географ — лысеющим мужчиной предпенсионного возраста. А вот Ларису, как выяснилось, недолюбливали все.
— Ну прямо Снежная королева, — шепнула математичка, когда та вышла из учительской. — Три года уже у нас работает, а словно чужая. С детьми строга до жестокости, с коллегами — холодна как лёд.
— Бедняга Николай полгода вокруг неё увивался, — вздохнул географ. — Цветы, конфеты носил. А она даже кофе с ним выпить отказалась. И такая красавица, а...
Он осёкся — Лариса вернулась за забытой книгой. По её взгляду Кирилл понял, что она слышала комментарий.
Кирилл быстро освоился в новой школе. Дети его полюбили — он вёл уроки весело, часто шутил, организовал волейбольный кружок после уроков. Коллеги тоже относились к нему тепло. Только вот с Ларисой отношения не складывались.
Однажды в среду, когда у обоих было «окно» между уроками, Кирилл решился.
— Лариса, можно вас на пару слов?
Она подняла голову от тетрадей.
— Слушаю.
— Я вот думаю... не могли бы мы сходить куда-нибудь? Кино или кафе?
— Нет.
— Почему? — он был готов к отказу, но такой категоричности не ожидал.
— Потому что я не хочу, — она снова уткнулась в тетради.
— Хорошо, — Кирилл выдержал паузу. — А почему не хотите?
Лариса подняла на него раздражённый взгляд.
— Что за допрос? Не хочу — значит, не хочу. И я всем бы настоятельно советовала оставить меня в покое.
— Все и оставили, — пожал плечами Кирилл. — Только мне кажется, что вам одиноко.
— Вам кажется, — отрезала она.
В учительской обсуждали предстоящий концерт к восьмому марта.
— Надо номера распределить между классами, — деловито говорила завуч. — И кому-то нужно их репетировать.
— Я мог бы помочь, — предложил Кирилл. — В институте в КВН играл, кое-что понимаю в организации выступлений.
— Отлично! — обрадовалась директриса. — И Лариса Андреевна поможет. Она ведь у нас филолог, стихи, сценарии — это по её части.
Лариса, сидевшая в углу с книгой, подняла голову.
— Я бы предпочла не участвовать, — сказала она ровным голосом. — У меня много работы.
— Это не обсуждается, — отрезала директриса. — У всех много работы.
Лариса поджала губы, но промолчала.
После собрания Кирилл подошёл к ней.
— Лариса, давайте договоримся, когда встретимся обсудить концерт.
— Давайте завтра после уроков, — нехотя согласилась она. — В библиотеке.
На следующий день Кирилл пришёл в библиотеку с пачкой распечатанных сценок и стихов. Лариса уже сидела за дальним столом, что-то печатая в телефоне.
— Начнём? — Кирилл разложил бумаги.
Она кивнула, не глядя на него.
— У меня есть идея для вступления, — начал он. — Дети могут...
— У меня тоже есть идея, — перебила она и протянула ему лист. — Я всё продумала. Вот сценарий, вот список номеров по классам. Мне нужно, чтобы вы организовали танцевальные и спортивные номера. Всё остальное я беру на себя.
Кирилл просмотрел листок.
— Хорошо, но мне кажется...
— Если вас что-то не устраивает, можете сказать об этом директору, — снова перебила она. — Я предпочитаю работать самостоятельно.
— Дело не в этом, — он положил листок на стол. — Я просто предлагаю сотрудничество.
— Хорошо, — она вздохнула. — Что вы предлагаете?
Они проработали вместе около часа. Кирилл заметил, что когда дело касалось работы, Лариса была совсем другой — внимательной, сосредоточенной, даже увлечённой. Один раз она даже улыбнулась его шутке — быстро, почти незаметно, но всё же.
Репетиции шли полным ходом. Кирилл и Лариса встречались почти каждый день — то в актовом зале с детьми, то в библиотеке, обсуждая детали. Постепенно она стала чуть менее холодной с ним, хотя по-прежнему держала дистанцию.
Однажды, когда они задержались после репетиции, Кирилл решил рискнуть.
— Лариса, может, всё-таки сходим куда-нибудь? После концерта? Отметим успех?
Она помедлила, глядя на него. В тусклом свете актового зала её светлые волосы казались серебристыми.
— Нет, извините, — сказала она тихо. — Я не могу.
— Почему? — он шагнул ближе. — Мы неплохо сработались, мне кажется, мы могли бы...
— Не могли бы, — отрезала она и отступила. — И давайте больше не будем возвращаться к этой теме.
Он пожал плечами и отвернулся, стараясь скрыть разочарование.
— Как скажете. Доброй ночи, Лариса Андреевна.
За день до концерта случилась неприятность — заболела девочка, которая должна была читать вступительное стихотворение.
— Что делать будем? — Кирилл почесал затылок. — Времени учить текст уже нет.
— Я сама прочту, — сказала Лариса. — Не проблема.
На репетиции она вышла на сцену, расправила плечи и начала читать. Её голос, обычно сдержанный и холодный, вдруг зазвучал проникновенно, наполнился чувством. Кирилл смотрел на неё, не отрываясь.
После репетиции он догнал её в коридоре.
— Лариса, это было... потрясающе. Вы прекрасно читаете.
— Спасибо, — она слегка улыбнулась. — Я когда-то занималась в театральном кружке. Давно, правда.
— Почему бросили?
Её лицо снова стало непроницаемым.
— Это не имеет значения.
В день концерта Лариса выглядела особенно красиво — в строгом тёмно-синем платье, с волосами, убранными в элегантную причёску. Она стояла за кулисами, нервно перебирая листок со стихотворением.
— Волнуетесь? — Кирилл подошёл к ней. — Не стоит, всё будет отлично.
— Я не волнуюсь, — она покачала головой, но пальцы её дрожали.
Концерт прошёл великолепно. Лариса читала стихи так проникновенно, что зал замер, а когда она закончила, разразился аплодисментами. Детские номера тоже удались на славу. Директриса лично поблагодарила их обоих.
После концерта в учительской был небольшой фуршет. Бокал шампанского, конфеты, бутерброды. Лариса стояла в стороне, рассеянно наблюдая за коллегами.
— За успех! — Кирилл подошёл к ней с двумя бокалами.
Она взяла бокал, чуть коснувшись его пальцев своими.
— За успех, — эхом отозвалась она.
— Вы были бесподобны, — сказал он. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то так читал стихи.
— Не преувеличивайте, — она отпила шампанского. — Ничего особенного.
— Нет, правда. У вас талант.
Она пожала плечами, но он заметил, что ей приятна похвала.
— Можно задать вопрос? — спросил Кирилл, решившись. — Почему вы всех держите на расстоянии? Что с вами случилось?
Лариса напряглась.
— С чего вы взяли, что что-то случилось?
— Потому что такими не рождаются, — мягко сказал он. — Такими становятся. Когда очень больно.
Она смотрела на него долгим взглядом, затем отвела глаза.
— Это не ваше дело.
— Верно, — согласился он. — Но иногда помогает просто выговориться.
— Я пойду, — внезапно сказала она. — Спасибо за сотрудничество.
Прошла неделя. Они почти не пересекались, только случайно встречались в коридорах или учительской. Лариса снова стала прежней — холодной и отстранённой.
В пятницу Кирилл возвращался из школы поздно — задержался с волейбольной секцией. На остановке он увидел знакомую фигуру.
— Лариса? Что вы тут делаете в такой час?
— Жду автобус, что же ещё, — она поёжилась от холода.
— Давно ждёте?
— Минут двадцать.
— В такое время они редко ходят, — сказал Кирилл. — Может, пешком пройдёмся? Если вам недалеко.
Она колебалась.
— Пойдёмте, — наконец сказала она. — Замёрзла уже.
Они шли молча сквозь падающий снег. Фонари отбрасывали тусклый свет на заснеженные тротуары.
— Знаете, я ведь сам из детдома, — вдруг сказал Кирилл. — Родителей не помню. Воспитывался в интернате, потом спортшколе. Если бы не учитель физкультуры, который заметил мои способности к волейболу, неизвестно, как бы всё сложилось.
Лариса искоса взглянула на него.
— Почему вы мне это рассказываете?
— Просто так, — он пожал плечами. — Мне кажется, у нас больше общего, чем вы думаете.
Она остановилась.
— Что вы от меня хотите, Кирилл?
— Ничего, — он улыбнулся. — То есть, я бы хотел узнать вас лучше, но вы не даёте шанса. И я уважаю ваше право не подпускать никого близко. Просто... мне жаль, что вы так живёте.
— А как я живу? — в её голосе звучал вызов.
— Одна. В своей ледяной крепости. Не пуская никого в своё сердце.
Она усмехнулась, но как-то невесело.
— Может, так безопаснее.
Они подошли к пятиэтажке на окраине района.
— Я здесь живу, — Лариса кивнула на подъезд. — Спасибо, что проводили.
— Не за что, — Кирилл помедлил. — Доброй ночи.
Она повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась.
— Хотите чаю? — спросила она, не оборачиваясь. — У меня есть печенье.
Он удивлённо посмотрел на её спину.
— С удовольствием.
Квартира Ларисы оказалась маленькой «однушкой» с минимумом мебели. Чистая, аккуратная, но какая-то безликая, словно временное пристанище, а не дом.
— Присаживайтесь, — она кивнула на кухонный стол. — Я сейчас поставлю чайник.
Кирилл сел, оглядывая кухню. Ни фотографий, ни магнитиков на холодильнике, ни милых безделушек. Только на подоконнике — маленький кактус в глиняном горшке.
Лариса поставила на стол чашки, печенье в пластиковой упаковке из супермаркета и села напротив.
— Вы давно здесь живёте? — спросил Кирилл.
— Третий год, — она налила чай. — С тех пор как приехала сюда работать.
— А откуда вы приехали?
Она помедлила.
— Из Тамбова.
— И там осталась семья?
— Нет, — она отпила чай. — Никого там не осталось.
Они сидели молча. За окном падал снег.
— Можно спросить? — наконец сказал Кирилл. — Что с вами произошло? Почему вы такая... — он запнулся, подбирая слово.
— Какая? — она подняла бровь.
— Закрытая. Холодная.
Лариса долго смотрела в свою чашку.
— Меня предали, — наконец сказала она тихо. — Человек, которому я верила больше всего на свете.
Она замолчала, и Кирилл не стал торопить её.
— Я училась в театральном, — продолжила она после паузы. — Была влюблена в своего преподавателя. Он был талантлив, красив, к тому же женат, но мы встречались тайно почти два года. Он обещал уйти из семьи, мы планировали уехать в Москву, где у него были связи в театральном мире. Я бросила ради него друзей, рассорилась с родителями. А потом...
Она сделала глоток чая.
— Потом оказалось, что я была не единственной его студенткой, с которой он... общался. И не первой, которой он обещал звёздное будущее. Когда я узнала правду и устроила скандал, он просто... отмахнулся от меня. Сказал декану, что я неуравновешенная, что преследую его. Меня чуть не отчислили. Пришлось перевестись на филфак, уехать из города...
Лариса провела рукой по лицу.
— Самое страшное, что когда всё раскрылось, его жена простила, другие студентки промолчали. А крайней осталась я. С тех пор я решила, что больше никому не позволю использовать мои чувства.
— И поэтому вы превратились в Снежную королеву? — тихо спросил Кирилл.
Она вздрогнула.
— Вы тоже меня так называете?
— Весь коллектив вас так называет, — он пожал плечами. — Но вы не такая, Лариса. Я видел вас другой — на репетициях, на сцене.
— Это была роль, — горько усмехнулась она. — Я умею играть.
— Нет, — он покачал головой. — В вас живёт настоящая, чувствующая Лариса. Просто вы её глубоко спрятали. Но она есть. И она прекрасна.
Лариса резко встала, отвернулась к окну. Её плечи слегка подрагивали.
— Вам пора, — глухо сказала она.
— Лариса...
— Пожалуйста, уходите.
Он поднялся из-за стола.
— Хорошо. Но я хочу, чтобы вы знали — не все мужчины такие, как ваш преподаватель. И закрывшись от всего мира, вы наказываете только себя.
Она не ответила. Кирилл вздохнул и направился к двери.
— Спасибо за чай. До понедельника.
В следующий понедельник Лариса не пришла на работу. И во вторник тоже. Директриса сказала, что она взяла отгулы за свой счёт.
— Может, заболела? — предположила математичка. — Надо бы навестить.
— Я схожу, — вызвался Кирилл. — Всё равно мимо её дома иду.
После уроков он купил апельсины и шоколад и направился к дому Ларисы. Долго звонил в дверь, но никто не открыл. Он уже собирался уходить, когда дверь соседней квартиры приоткрылась, и пожилая женщина с подозрением оглядела его.
— Вы к Ларисе? Нет её. Уехала куда-то, чемодан был.
— Как уехала? — растерялся Кирилл. — Когда?
— В воскресенье. Я ещё удивилась — не похожа она на путешественницу. Всё время дома сидит, никого не приглашает. А тут сорвалась. Может, к родителям поехала?
— Может быть, — пробормотал Кирилл. — Спасибо.
Прошла неделя. Лариса не появлялась. Директриса сообщила, что она прислала заявление об увольнении по электронной почте, без объяснения причин.
— Странно всё это, — качала головой математичка. — И вещи свои не забрала, ничего.
— Какие вещи? — спросил Кирилл.
— Ну, книги из шкафчика, чашка её любимая.
После уроков Кирилл зашёл в учительскую и открыл шкафчик Ларисы. Там и правда стояла фарфоровая чашка с изображением зимнего леса, лежала стопка книг. На одной из книг — сборнике поэзии — Кирилл заметил листок бумаги, торчащий между страницами. Он вытащил его. Это было письмо, написанное мелким почерком.
«Кирилл, если Вы это читаете, значит, всё-таки заглянули в мой шкафчик. Простите за спешный отъезд и за то, что не попрощалась. Мне нужно было уехать, разобраться в себе, в своих чувствах. После нашего разговора я поняла, что слишком долго пряталась от жизни. Возможно, Вы правы, и я наказывала только себя. Я уехала к родителям. Мы не общались почти пять лет, но настало время всё исправить. Не думайте обо мне плохо. И спасибо Вам за то, что увидели во мне то, чего я сама давно не замечала. Лариса».
Прошло три месяца. Снег давно растаял, зацвела черёмуха. Кирилл сидел на лавочке в школьном дворе, проверяя результаты нормативов восьмого класса. День выдался тёплый, солнечный.
— Здравствуйте, Кирилл Максимович.
Он поднял голову и увидел Ларису. Она выглядела совсем иначе — загоревшая, с короткой стрижкой, в лёгком голубом платье.
— Лариса? — он не поверил своим глазам. — Вы вернулись?
— Проездом, — она присела рядом. — Еду в Петербург, на курсы повышения квалификации. Решила заглянуть, забрать вещи.
— Как вы?
— Хорошо, — она улыбнулась, и Кирилл поразился, как меняет её улыбка. — Я помирилась с родителями и... записалась в театральную студию при местном ДК.
— Правда? — он не смог скрыть радости. — Это замечательно!
— Да, — она кивнула. — Вы были правы. Нельзя всю жизнь прятаться.
Они помолчали.
— А вы как? — спросила она. — Остаётесь в нашей школе?
— Да, Пётр Семёныч не вернётся, врачи запретили нагрузки. Так что я теперь на постоянной основе.
— Вам подходит, — она улыбнулась. — Дети вас любят.
Снова повисла пауза.
— Что ж, мне пора, — Лариса встала. — Автобус через полчаса.
— Я провожу, — Кирилл тоже поднялся.
Они шли молча через школьный двор, затем по улице к остановке. Было странно — столько всего хотелось сказать, но слова не шли.
На остановке Лариса обернулась к нему.
— Вы знаете, Кирилл, я хотела вас спросить... — она запнулась. — В Петербурге я пробуду месяц. А потом... возможно, я буду искать работу. Как вы думаете, в нашей школе найдётся место для учителя литературы?
Он смотрел на неё, не веря своим ушам.
— А как же Тамбов? Родители?
— Родители поймут, — она опустила глаза. — К тому же, это всего в нескольких часах езды. Можно навещать на выходных.
— Лариса, — Кирилл сделал шаг к ней. — Вы это серьёзно?
— Да, — она подняла глаза, и он увидел в них что-то новое — тепло, надежду, может быть, даже нежность. — Очень серьёзно.
Вдалеке показался автобус.
— Я напишу вам, — сказала она, доставая из сумки блокнот и ручку. Быстро записала номер телефона и протянула листок Кириллу. — Если захотите, конечно.
— Захочу, — он взял листок и осторожно коснулся её руки. — Я обязательно напишу.
Автобус подъехал, двери открылись. Лариса помедлила, затем быстро приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в щёку.
— До встречи, Кирилл.
Она вошла в автобус и заняла место у окна. Когда автобус тронулся, она помахала ему рукой. Кирилл стоял на остановке, глядя вслед уезжающему автобусу, и улыбался.
Кто знает, может, лёд всё-таки тает?
Вам будет интересно: