Шкатулка нашлась за отошедшей деревянной панелью в библиотеке – небольшая, но удивительно тяжелая. Мария Петровна едва успела коснуться крышки, как позади раздался судорожный вздох.
– Не открывайте! – Михаил Борисович стоял в дверях, опираясь на косяк. В тусклом свете настольной лампы его лицо казалось восковым. – Господи, я столько лет... столько лет берёг...
– Вы знали? – голос Марии Петровны сорвался, она прижала шкатулку к груди так, будто та могла её защитить. – Всё это время... вы знали и молчали?
Старик медленно опустился в кресло. Казалось, его плечи вдруг стали тяжелее вдвое. Руки дрожали – не только от возраста, но, кажется, и от того, что сказать ему было нечего.
– Знал. Агата... она была особенной. Такой свет шёл от неё, такая сила духа... – он достал из кармана помятый платок, промокнул лоб. – Я любил её, Мария Петровна. С самой юности любил, только она выбрала не меня.
– Расскажите.
– В пятьдесят шестом это было. Я только-только в посёлок переехал, молодой учитель истории. А она – красавица, умница, из старинного рода... Да только семья её, Вершинины, – он скривился, будто от зубной боли, – страшные дела творили. Ещё до революции начали, и потом продолжали. Агата пыталась всё исправить, найти доказательства...
Мария Петровна открыла шкатулку. Внутри лежал массивный железный ключ и пожелтевший конверт. "Открывший эту дверь освобождает и себя, и других," – гласила надпись.
– Там, наверху, – Михаил Борисович показал на потолок, – есть комната. За той самой дверью на чердаке. Агата нашла документы, письма... Всю правду о своей семье. Но они выследили её. А я... я не успел помочь.
– Кто – они?
– Те, кто до сих пор хранит эти тайны. Наследники, родственники... Думаете, почему все владельцы дома исчезали? – он горько усмехнулся. – Агата успела спрятать улики и составить завещание на вас. Знала, что вы – единственная, кому можно доверять.
Где-то наверху снова послышались шаги.
– Идёмте, – Мария Петровна решительно встала. – Нужно закончить то, что начала тётя Агата.
Они поднимались по лестнице, освещая путь старым фонарём. Ступеньки поскрипывали всё тревожнее, словно предупреждая об опасности.
Дверь на чердаке выглядела совсем не примечательно – простое дерево, потемневшее от времени. Только замок странный: не навесной, а встроенный в саму дверь, с причудливым механизмом вокруг.
Ключ вошёл как влитой. Повернулся с тяжёлым щелчком.
За дверью оказалась небольшая комната с единственным окном. Вдоль стен – шкафы с папками, на столе – какие-то приборы, похожие на старинные измерительные инструменты. А в центре, в стеклянной витрине – массивное колье с тёмно-красными камнями.
– Вот оно, – прошептал Михаил Борисович. – "Кровь Вершининых" – фамильная драгоценность. Говорят, камни в нём настоящей кровью налиты...
Мария Петровна уже листала бумаги, разложенные на столе. Письма, дневники, старые фотографии... И газетные вырезки – десятки вырезок о таинственных исчезновениях людей на протяжении почти века.
– Боже мой, – выдохнула она. – Так вот что они...
Треск прервал её слова. Лестница под ними начала содрогаться.
– Быстрее! – сорвался на крик Михаил Борисович и в спешке схватил первую попавшуюся папку. – Тащите всё, что попадётся под руку!
Они вылетели из комнаты, не оглядываясь, – и только за порогом услышали, как что-то хрустнуло позади. Первая ступенька ушла в темноту с глухим, зловещим грохотом... За ней вторая, третья...Ещё секунда – и никто бы уже не выбрался.
– Держитесь за меня! – Мария Петровна прижала к груди бумаги и потянула старика к окну. – Там карниз, можно...
Грохот за спиной становился оглушительным. Они буквально вывалились через окно на узкий каменный выступ. Внизу качались верхушки деревьев, а позади рушился дом, словно карточный домик.
Последнее, что увидела Мария Петровна перед тем, как потерять сознание, – как в саду мелькнули какие-то тени. И голос с той единственной фотографии, прошептал: "Спасибо, Машенька. Теперь мы свободны..."
Очнулась она уже на земле. Рядом кашлял Михаил Борисович, а вокруг суетились спасатели и полиция. Но папка с документами была при ней – крепко зажатая в руках, она хранила все доказательства вины семьи Вершининых. И все доказательства невиновности тёти Агаты.
В больнице Мария Петровна провела всего три дня – удивительно, но они с Михаилом Борисовичем отделались лёгкими ушибами. Следователь, молодой серьёзный капитан Соколов, навещал их каждый день, часами просиживая над найденными документами.
– Невероятное дело, – качал он головой. – Целая династия... И столько лет безнаказанно! А ваша тётушка, Мария Петровна, настоящая героиня была.
В папках оказались не только доказательства преступлений семьи Вершининых, но и дневники самой Агаты – она годами собирала улики, пыталась предотвратить новые трагедии. Последняя запись была датирована днём её исчезновения.
"Они догадались. Сегодня ночью придут за мной, я знаю. Но главное я успела – спрятала всё так, что найти сможет только тот, кто достоин. Машенька, девочка моя, прости, что впутала тебя. Но ты – единственная, кто сохранил чистую душу в нашем роду. Ты справишься."
– А знаете, – Михаил Борисович присел на край больничной койки, – я ведь все эти годы думал, что она просто сбежала. Бросила всё, не выдержала... А она до конца боролась.
Его глаза подозрительно блестели, а в голосе слышалась гордость – словно годы наконец-то отступили, являя того молодого учителя, беззаветно влюблённого в прекрасную Агату.
Колье "Кровь Вершининых" передали в областной музей. Искусствоведы пришли в восторг – оказалось, это уникальное изделие XVII века, считавшееся утерянным во время революции.
– Теперь оно будет радовать людей, а не приносить горе, – сказала Мария Петровна на открытии выставки.
Особняк пришлось продать – после обрушения лестницы он всё равно требовал капитального ремонта. Но Мария Петровна не жалела. Каждый вечер, сидя в своей уютной квартире с чашкой чая, она думала о тёте Агате – такой красивой и смелой на старой фотографии. И каждый раз ей казалось, что где-то там, за гранью, тётушка улыбается, довольная, что справедливость восторжествовала.
Дочь Лена прилетела из Канады, как только узнала все подробности.
– Мамочка, ты у меня просто супергероиня! – восхищалась она. – Я всё думала – как ты там одна, в этом страшном доме... А ты!
– Не одна, – поправляла Мария Петровна, глядя в окно, где у подъезда маячила знакомая фигура с тростью. – Михаил Борисович, между прочим, переехал в соседний дом. Говорит, что в нашем районе библиотека лучше.
Она не стала добавлять, что каждое утро они вместе ходят в эту библиотеку, подолгу беседуют о книгах, истории и жизни, а по вечерам пьют чай с вареньем и вспоминают удивительную женщину, которая связала их судьбы.
Старые тайны были раскрыты, виновные наказаны, а проклятие... Что ж, может быть, никакого проклятия и не было – просто груз страшных семейных секретов, который кто-то должен был наконец сбросить.
В последний день осени Мария Петровна получила ещё одно письмо. Без обратного адреса, написанное знакомым бисерным почерком. Внутри лежала только маленькая записка:
"Спасибо, родная. Теперь я могу спать спокойно. Твоя тётя Агата."
Может быть, это была просто шутка. Или ветер занёс старый листок. Или...
Мария Петровна улыбнулась и спрятала записку в семейный альбом. Некоторые тайны пусть останутся тайнами. Главное – она знала, что поступила правильно. И где-то там, в бесконечности, молодая женщина в строгом платье поднимает бокал за свою смелую племянницу, которая не побоялась темноты, поверила в невозможное и сделала мир чуточку светлее.
– Ты идёшь? – раздался с улицы голос Михаила Борисовича. – В парке листопад, такая красота!
– Иду! – Мария Петровна накинула пальто и вышла навстречу новому дню. Впереди была целая жизнь – может быть, не такая загадочная, как история с особняком, но определённо счастливая.
А старый дом постепенно разбирали на кирпичи, и каждый увезённый камень словно уносил с собой частичку тяжёлого прошлого, освобождая место для чего-то нового, светлого и доброго.
Предыдущая часть:
Спасибо, дорогие читатели, за Ваши комментарии и лайки! 🙏💖 Подписывайтесь на канал!✍