Более тридцати лет она была женой успешного инженера, матерью его детей, хозяйкой этого дома. И вот теперь стояла перед закрытой дверью с двумя сумками и под дождём, капающим за шиворот. Странно, как за пятнадцать минут можно перечеркнуть тридцать лет.
Вещи собирались торопливо, как будто в квартире пожар. Серёжа стоял над душой, скрестив руки, и смотрел в одну точку где-то в районе ковра. Тридцать лет вместе, а ковёр, оказывается, важнее.
— Ботинки не забудь. Которые я тебе на день рождения подарил — сказал он, когда она уже застегивала сумку.
Она кивнула. Ботинки. Конечно. Как же без них. Отличный подарок на пятидесятилетие – коричневые ботинки с пряжкой, которые она ни разу не надела. Потому что они ей не нравились. Вот так и жили. Тридцать лет.
— Пятнадцать минут, — напомнил он, посмотрев на часы. Она подарила. На сорокалетие. Три месяца откладывала с зарплаты учительницы начальных классов.
Странно, как быстро решаются важные вопросы. Утром проснулись как обычно. В девять он нашёл сообщения в её телефоне. В девять пятнадцать объявил, что всё кончено. В девять тридцать она уже стояла под дождём у подъезда.
Алёна прижала к себе сумки и глубоко вдохнула. Свежий воздух. Слишком свежий. До холода в груди.
Дождь усиливался. Капли становились тяжелее, чаще. Как мысли в голове. Куда идти? К маме? В пятьдесят лет – смешно. К дочери? У неё своя семья, маленькая квартира и никаких тёплых чувств к матери, выбравшей работу вместо частых визитов к внуку. К подруге? Какие подруги, когда тридцать лет была женой, матерью и хозяйкой.
Телефон в кармане завибрировал. Алёна вздрогнула. Может, Серёжа? Одумался? Нет, конечно. Он никогда не признает ошибок. Звонил Михаил. Тот самый Михаил из сообщений. Тот, из-за которого всё рухнуло.
— Алло, — голос хриплый, неузнаваемый.
— Привет, как ты? — в трубке слышался уличный шум. Он тоже где-то под дождём?
— Нормально, — соврала она, глядя на своё отражение в луже. Немолодая женщина с двумя сумками под дождём. Нормально? Да, вполне.
— Я так понимаю, он прочитал наши сообщения?
— Да.
— И что теперь?
— Стою под дождём с двумя сумками. У подъезда.
Молчание. Потом:
— Пятнадцать минут, и я буду. Скинь адрес.
Она скинула. И осталась стоять. Дождь припустил сильнее, но уходить в подъезд было нельзя. Там он. За дверью, которую закрыл перед ней. Как символично – закрыл дверь в их прошлую жизнь.
Михаил... Коллега из параллельного класса. Историк. Пятьдесят пять лет, разведён, двое взрослых детей. Обычный. Ничего особенного. Просто однажды задержались вместе после педсовета, разговорились. Потом ещё раз. И ещё. Просто разговоры. О книгах, о фильмах, о детях и внуках. О жизни. Без претензий, без упреков.
А потом обмен телефонами. Сообщения. И никакой измены! Просто переписка двух одиноких людей. Одиноких, несмотря на семьи. Переписка, которая становилась всё откровеннее. Особенно с её стороны.
"Иногда мне кажется, что я потеряла себя где-то между бытом и расписанием уроков", — написала она вчера.
"Знаешь, ты самый удивительный человек из всех, кого я встречал. Жаль, что мы познакомились так поздно" — ответил он.
Эти сообщения и нашёл Серёжа.
Машина подъехала неожиданно. Старенький серебристый Форд. Михаил выскочил, не глуша двигатель, раскрыл большой черный зонт.
— Садись скорее, ты промокла!
Она смотрела на него как будто впервые. Обычный мужчина. Седеющие виски, морщинки в уголках глаз, недорогая куртка. Непонятно, почему сердце так колотится.
— Куда мы едем? — спросила она, когда машина тронулась.
— Куда скажешь. К родственникам? Подругам?
— Нет, — она покачала головой. — Можно просто... куда-нибудь? Просто ехать?
Он кивнул и прибавил скорость. Они выехали на проспект, потом свернули на набережную. Дождь стучал по крыше, дворники размеренно качались туда-сюда. Гипнотизирующе.
— Знаешь, я должен тебе кое-что сказать, — Михаил не отрывал взгляда от дороги.
"Вот оно" — подумала Алена. Сейчас он скажет, что всё это ошибка. Что не готов брать на себя ответственность за чужую жену. Что это были просто слова. Что...
— Я получил предложение о работе. В Петербурге. Исторический музей, отличная должность.
Она моргнула.
— Поздравляю. Это... здорово.
— Да. И я согласился. Уезжаю через две недели.
Алёна кивнула. Конечно. Так и должно быть. Все уходят.
— И я подумал... — он сделал паузу, — может, поедешь со мной?
Машина остановилась на светофоре. Красный свет заливал салон, делая все вокруг каким-то нереальным.
— Что?
— Поедем со мной. В Петербург. Начнём все сначала. Я знаю, это звучит безумно. Но... — он наконец повернулся к ней, — мне пятьдесят пять. Я слишком стар для условностей и слишком молод, чтобы отказаться от счастья.
— Но мы же... мы даже не...
— Не целовались? — он улыбнулся. — Да. И что? Я знаю тебя лучше, чем многих, с кем был близок. Я знаю, как ты любишь запах свежего хлеба и боишься состариться. Знаю, что ты плачешь над глупыми романтическими комедиями и мечтаешь написать книгу о женщинах, изменивших историю.
Светофор переключился на зеленый. Машина тронулась.
— Я не предлагаю тебе отношения. Я предлагаю жизнь. Новую жизнь. В другом городе. Снимем разные квартиры. Будем видеться, когда захочется. Никаких обязательств. Просто... свобода быть собой. Разве не этого ты хотела?
Дождь за окном усилился. Или это слезы застилали глаза?
— А если я соглашусь? Что потом?
— А потом будет потом, — он пожал плечами. — Я не знаю. Никто не знает. Может, через месяц ты меня возненавидишь. Может, встретишь кого-то другого. Может, вернешься к мужу. Но это будет твой выбор. Не его, не мой, а твой.
Она посмотрела в окно. Мимо проплывал город, в котором прошла вся её жизнь. Знакомый до последнего камня. Безопасный. Предсказуемый.
— Останови, — вдруг сказала она.
Михаил послушно притормозил у обочины.
— Я сейчас вернусь, — Алена выскочила из машины под дождь, не взяв зонт.
Через дорогу была небольшая кофейня. Та самая, где она иногда пила кофе после уроков, прежде чем вернуться домой. Где мечтала. О чём? Уже и не вспомнить.
Вернулась через пять минут с двумя стаканчиками кофе. Протянула один Михаилу.
— Я не знаю, поеду ли я с тобой, — сказала она, делая глоток. — Но я знаю, что хочу попробовать. Хочу узнать, кто я без всего этого. Без статуса "жена" и "мать". Без расписания уроков и привычного маршрута домой. Хочу узнать, что будет, если просто... быть.
Михаил кивнул и отпил кофе.
— Горячий, — улыбнулся он.
— Как жизнь, — ответила она.
Они допили кофе в тишине. Потом Алёна достала телефон и набрала сообщение.
"Сережа, прости. Но я должна это сделать. Для себя. Впервые за тридцать лет – для себя."
Отправила. Выключила телефон. Положила в карман.
— Поехали, — сказала она.
— Куда?
— Не знаю. Куда-нибудь. Просто... вперёд.
Он завёл мотор. Машина влилась в поток других машин. Дождь постепенно стихал, оставляя после себя умытый, блестящий город. Как новый. Как жизнь, которая ждала впереди.
Алёна не знала, что принесёт ей эта дорога. Но впервые за долгое время она чувствовала себя живой. По-настоящему живой. И от этого кружилась голова, как от шампанского.
Вечером они остановились в небольшом придорожном мотеле. Два номера. Никаких обещаний. Только свобода выбора.
На рассвете Алёна проснулась от звука сообщения. Сережа.
"Вернись. Я всё прощу."
Она улыбнулась. Три простых слова, которые раньше бы заставили её бросить всё и бежать домой. Просить прощения за то, что осмелилась хотеть чего-то своего.
Но не сегодня.
Сегодня она выключила телефон. Оделась и вышла на крыльцо мотеля. Солнце только поднималось над горизонтом. Михаил уже был там. Он стоял с двумя стаканчиками кофе в руках.
— Доброе утро, — сказал он, протягивая ей один. — Готова продолжить?
— Да, — ответила она, принимая кофе. — Я готова.
И это была правда. Впервые за долгое время – абсолютная правда.
Через два месяца
Алёна стояла у окна своей небольшой квартиры в Петербурге. За окном шёл снег – первый в этом сезоне. Белые хлопья кружились в свете фонарей, превращая город в сказку.
На столе лежала раскрытая тетрадь. "Женщины, изменившие историю" – было написано на первой странице. Первая глава уже почти закончена.
Телефон завибрировал – сообщение от Михаила.
"Музей закрывается через час. Потом ужин? Я нашел удивительное место с видом на Неву."
Она улыбнулась. Ответила:
"Да, с удовольствием."
Потом подошла к зеркалу. Та же Алёна – и совсем другая. В глазах – жизнь. На губах – улыбка. В сердце – свобода.
А где-то далеко, в другом городе, Серёжа каждый вечер проверял почту в надежде на письмо от неё. С извинениями, с просьбой вернуться.
Но Алёна больше не собиралась извиняться. Она наконец-то начала жить своей жизнью.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍