Просыпался я рано — в шесть утра. Не из-за будильника, а от запаха прохладной глины, который чудится даже во сне. Утро начиналось с кофе и тишины. Мастерская была всего в 15 минутах пешком от квартиры которую мы снимали с женой — в обычной московской панельке на первом этаже, где стены хранят тепло от рук и дыхания десятков учеников. Потолки невысокие, полы покрыты пылью глины, и всё как будто шепчет: «Давай начнём день».
Я приходил раньше всех. Открывал окна, запускал утренний свет. Проверял после обжига печ, которая открывалась со скрипом и как волшебный ларец, с надеждой увидеть там что-то волшебное. Потом — проверка глины. У нас был свой поставщик, но я всегда руками проверял каждую партию. Это как хлеб месить: почувствовал — понял, как она поведёт себя на круге.
Перед мастер-классом — медитация на чистку. Вы не поверите, но подготовка к обучению — это не про тряпки и ведра. Это про атмосферу. Как ты расставишь работы учеников, как положишь инструменты, какие чашки выберешь для чая — всё это влияет. Люди ведь приходят не просто лепить, а прикоснуться к чему-то настоящему. Поэтому я всегда оставлял что-то недоделанное на полке — чтобы человек, впервые пришедший, понял: здесь тоже живут незавершённые идеи.
Обучение проходило почти как ритуал. Сначала — немного разговоров. Потом я показывал, как «прижать» глину к кругу — и вот уже человек начинает чувствовать себя творцом. Самое сложное — не лепить за ученика. Сдержаться. Дать ошибиться, расплющить, развалить. Потому что именно в этом — взросление в ремесле.
Свободное время — редкость. Но если выпадало пару часов, я уходил с головой в свои работы. Кружки с нескладными ушками, тарелки с керамической росписью, лампы из шамота, настенные маски. Это был уже не бизнес, не мастер-класс, а почти молитва. Мои собственные изделия продавались в лавках и онлайн, но, честно, я не гнался за масштабом. Мне было важно, чтобы каждая вещь нашла своего человека.
Иногда делал небольшие сувениры — магниты, медальоны, колокольчики. Особенно любил делать заказные серии для кафе или интерьерных студий. Один раз даже оформлял керамикой вход в книжный. Всё это — часть одной жизни, где руки в глине, а сердце в покое.
И, знаете, сегодня, оглядываясь назад, я понимаю — всё это было не зря. Pottery Moscow — это уже не мастерская, это история. Она живёт в работах учеников, в их домах, на полках, в запахе глины, который иногда мне всё ещё чудится.
Если вы читаете этот текст — знайте, ваше внимание и подписка, пусть даже мимолётная, — это как тёплый свет в гончарной. Он помогает проектам, вдохновляет, даёт продолжение. Благодарю, что были со мной в этих строках.
С уважением,
Основатель Pottery Moscow —
из прошлого, где глина была больше чем бизнес.