"... - Вот и договорились, - радостно, как-то по-детски, ответил Павел Лаврентьевич, не скрывая, что он рад гостям. - Ты бы, Любаша, и Прасковью с собой взяла. Пусть бы пришла ко мне, отведала. Мне самому уже до Замосточья не дойти. Ноги и без того крутит, а если пройду туда да назад, совсем плохо будет ..."
Читайте : Алла
Хлусово встретило друзей непривычной тишиной. Даже дворовые собаки от изнуряющей жары не лаяли при виде чужих, а лежали в тени деревьев, высунув языки. Только лениво посматривали на компанию, пришедшую в их село, при этом не издавая ни единого звука.
Дом Павла Лаврентьевича стоял на небольшом пригорке. Выделялся тем, что был недавно покрашен, как и забор, в зелёный цвет. Сам ветеран сидел на лавочке и, казалось, чего-то или кого-то ждал.
- Здравствуйте, Павел Лаврентьевич! - хором поздоровались Варвара, Люба и Гена. Ветерану они помогали, когда ещё учились в школе. Так принято было в деревне, что пионеры брали шефство над ветеранами и раз в неделю приходили к ним домой, чтобы оказать посильную помощь.
- Доброго здоровьечка, молодёжь! - произнёс хриплым голосом Павел Лаврентьевич и погладил седую бородку. Потом засунул руку в карман и достал две конфеты под названием "Осенние", протянул Катюше и Ванечке: - Угощайтесь, детки. Ешьте на здоровье!
Ваня спрятался за любу, а Катя сначала посмотрела на мать, словно спрашивая разрешения. Увидев, что мама одобрительно кивнула, несмело сделала пару шагов в сторону лавочки и взяла конфеты.
- Мы к вам пришли поговорить, - продолжил Гена, решив, что мужчинам легче между собой разобраться, чем женщинам.
- Только не говорите, что помочь решили. Мне уже и дом выкрасили, и забор, а больше ничего и не надо. Если рассказать чего надо, то спрашивайте. Хотя вы уже сто раз мои рассказы слушали.
Гена решил не тянуть, перешёл сразу к делу:
- Павел Лаврентьевич, мы все Вас очень уважаем. Знаем, что Вы слов на ветер не бросаете. От того, что Вы скажете, зависит судьба двух хороших парней...
- Это ты, Генка, о тех, что приходили ко мне с Дашкой? Так разве же они хорошие? Разве добрый человек станет медали красть у ветерана? Да это последнее дело таким заниматься. Я с ними по-доброму, думал, что им действительно интересно было историю мою услышать, как на фронт уходил, как воевал, как с товарищами из окружения выбирался. Я ведь к ним со всей душой, а они... Я же и медали им показал на свою голову, - усмехнулся Павел Лаврентьевич и почесал затылок. - Старый дурак, похвастаться перед парнями хотел, думал, что интересно молодому поколению моё боевое прошлое, а им сто лет мои рассказы были не нужны. Фотокарточки, что столько лет бережно храню, показал им и рассказал историю появления каждой из них, а они... Я ведь медаль эту им даже в руках дал подержать, а ЭТИ... Приличного слова для них найти не могу. Ироды они, а не добрые люди. Волки в овечьей шкуре. У меня от переживаний даже в груди защемило.
- Вы только не нервничайте, пожалуйста, - попросили Варвара и Люба в один голос. Они не на шутку испугались, когда Павел Лаврентьевич положил руку себе на грудь, давая понять, что ему очень тяжело говорить о поступке бессовестных гостей. Добавил ветеран пару крепких словечек в адрес "воров", скрывающихся под маской студентов.
- Гнать их надо метлой из института, если они там учатся. Нельзя таким в школу к детям идти. Если они так поступили, то чему наших ребятишек смогут научить?
- Скажите, пожалуйста, дорогой наш Павел Лаврентьевич, а Дашка ушла вместе с ребятами? - спросила Варвара.
- А как же, она же, шельма, их ко мне в хату и привела. Вместе с ними и ушла. Вернулась, правда, через пару минут, сказала, что косынку свою забыла. Крутанулась, фотокарточки на место отнесла и убежала. Сказала, что как-нибудь заглянет ко мне, наведёт порядок. Но так и не пришла, некогда ей, наверное. Хотя мне и так сойдёт. Всё равно один живу. Сын мой Петька далеко, на Дальнем Востоке, приезжает раз в два года, а то и в три. Так что некому мне чистоту наводить.
Гена, Варя и Люба переглянулись. Они поняли, что без Даши здесь явно не обошлось.
- Павел Лаврентьевич, мы с Варей Вам порядок и наведём, не нужно ждать, когда Даша соизволит к Вам прийти. Вы только скажите, когда Вам будет удобнее.
На лице Павла Лаврентьевича появилась довольная улыбка. Было видно, что ему приятна забота молодого поколения.
- Добрая у вас, девчата, душа. Сразу видно, что наши вы, свои, а не то, что эти городские, что приезжают к нам в деревню каждое лето и всё ищут непонятно что. Мало им в городе приключений, так они решили в деревне их найти. В прошлом году хату Васильевича обчистили, а в этом году и до меня добрались, - пробубнил ветеран, а потом, посмотрев ласково на Варю и Любу, добавил: - Приходите, когда вам будет удобно, я ведь всегда дома. Тем и живу, что на лавочке сижу, да с добрыми людьми, что подходят, разговариваю. Больше всё равно заняться мне нечем. Скотину уже не держу, потому как сил никаких нет, а в огороде по мелочи посадил, чтобы земля не пустовала.
- Тогда мы в выходные и придём, - начала было Варвара, но Люба перебила подругу, сказав, что нечего тянуть до выходных.
- Я в отпуске. Могу завтра прийти или послезавтра. Надо с бабулей поговорить. Вдруг у неё какие-то планы. Ванечке игрушек возьму, чтобы ему скучно не было, пока прибирать буду.
- Тогда давай после обеда, чтобы я после работы сразу сюда и пришла, - сказала Варя и подмигнула подруге. - А Гена Катю из садика заберёт, а потом за нами и придёт.
- Мне не трудно, ответил Гена, который с женой особо никогда и не спорил, потому что всё это было бесполезно.
- Вот и договорились, - радостно, как-то по-детски, ответил Павел Лаврентьевич, не скрывая, что он рад гостям. - Ты бы, Любаша, и Прасковью с собой взяла. Пусть бы пришла ко мне, отведала. Мне самому уже до Замосточья не дойти. Ноги и без того крутит, а если пройду туда да назад, совсем плохо будет.
Назад Гена, Варвара и Любаша возвращались в свою деревню в полной уверенности, что без Даши здесь не обошлось. Она же сама выглядывала из-за своего забора. Увидев односельчан, отошла, чтобы с ними не встречаться, но Варя, заметив это, шепнула Любе:
- Я завтра её напугаю, когда на работу придём, скажу, что и она под подозрением, раз в дом Лаврентьевича заглядывала. Посмотрим, что эта шельма, как выразился Павел Лаврентьевич, делать будет. Давай к нему на уборку послезавтра пойдём. Вдруг Дашка, узнав, что под подозрением, пропажу на место вернёт. Тогда с Димы и Саши обвинение будет снято.
- Правильно ты говоришь, Варя, - согласилась Люба. Подождём до послезавтра.
Гена остановился возле двора, где жили Вася и Маша, собираясь поговорить с приятелем, чтобы выяснить, что тот делал поздним вечером в поле...
***
Люба передала бабушке приглашение Павла Лаврентьевича, на что бабуля ответила:
- Может, и правда, заглянуть к нему, а то живём в километре друг от друга, а года два не виделись, если не больше. Посмотрим, как буду себя чувствовать.
Целый вечер, пока не стемнело, Люба провела в своём дворе. Всё выглядывала за калитку, чтобы посмотреть, не идёт ли Варя или Гена. Не терпелось узнать, новости. Люба очень надеялась, что Василий признается и расскажет, что он делал ночью в поле и с кем там был. Пока же Люба играла с сынишкой, который с удовольствием держал верёвочку, прицепленную к машинке, подаренной Толиком. Ваня погладил машинку своей маленькой ручонкой и произнёс: "Па-па, па-па, па-па".
Сердце Любы сжалось. Каким бы ни был Толик, а Ванечка любил его и ждал. Стоило взять машинку, ставшую любимой игрушкой, так сразу вспоминал папу и звал его... Понимала Люба, что с Толиком их навсегда связал Ванечка, и никуда от этого ей не деться. Она села на лавочку и посмотрела на небо, окрашенное во все оттенки красного и оранжевого цветов.
Ещё немного - и солнце спрячется за горизонтом. Любе нравилось наблюдать за тем, как на смену летнему дню и вечеру, приходит ночная тишина, приносящая с собой покой и умиротворение. Суета летнего дня оставалась позади, говоря всему живому, что пора отдыхать, чтобы завтра приступать к делам с новыми силами.
- Любаша, Ванечка, что это вы сегодня загулялись. Спать давно пора! - окликнула бабушка.
- Мы уже идём, - ответила Люба. Она в последний раз вышла на улицу в надежде, что увидит подругу или её мужа, но никого не было.
"Наверное, Гена засиделся у Васи, - подумала Люба. - Узнаю обо всём завтра". С такими мыслями она пошла домой, мечтая, чтобы поскорее наступил завтрашний день, когда всё выяснится. Люба была уверена, что Вася всё расскажет. Раз Гена не вернулся до сих пор, значит, разговор у них с Василием затянулся, значит, есть тому о чём рассказать и в чём признаться.