— В графе «зарегистрирован» стояла её фамилия. Я поняла это случайно — оформляя детские выплаты.
— Андрей, объясни мне, пожалуйста, — я протянула мужу справку о составе семьи. — Почему здесь четыре человека, а не три?
Он даже не поднял глаз от телефона:
— Что ты имеешь в виду?
— Петрова Алла Викторовна. Твоя сестра. Она прописана в нашей квартире.
Андрей отложил телефон и посмотрела на меня с лёгким раздражением:
— Ах это... Да, я прописал её год назад. Она ведь пока без жилья.
— Без моего согласия?
— Маш, ну что ты накручиваешь? Это просто штамп в паспорте. Она же не живёт с нами.
Я опустилась на диван рядом с ним. Наша двухлетняя Настя спала в коляске на балконе после прогулки. В квартире пахло детским кремом и кофе. Обычный майский вечер в нашей небольшой двушке.
— Андрей, — сказала я медленно. — Ты понимаешь, что теперь она собственник? Что без её подписи мы не сможем продать квартиру?
— Откуда такие мысли? — он улыбнулся снисходительно. — Мы же не собираемся продавать.
— А если захотим? А если нам понадобится разменять на две однушки? А если...
— Маша, хватит фантазировать, — он взял меня за руку. — Алла — моя сестра. Она никогда не будет против наших решений.
Я высвободила руку:
— Почему ты не посоветовался со мной?
— Потому что знал — ты начнёшь переживать, как сейчас. А проблемы-то никакой нет.
В тот момент я ещё пыталась себя убедить, что он прав. Мы женаты пять лет, ипотеку брали вместе, каждый месяц отдавали банку по пятьдесят тысяч. Я работала до декрета дизайнером, он — в IT. Квартира была нашей мечтой: светлая, с большими окнами, в новом доме недалеко от центра.
— Хорошо, — сказала я. — Но в следующий раз предупреждай. Это наше общее жилье.
— Конечно, солнышко, — он поцеловал меня в лоб. — Извини, что не сказал сразу.
На этом разговор закончился. Но осадок остался.
Через неделю мы выбирали кондиционер в магазине техники. Настя капризничала в коляске, Андрей изучал характеристики.
— Этот подойдёт, — показал он на модель за сорок тысяч. — Инверторный, энергосберегающий.
— Дорого, — заметила я. — Может, посмотрим что-то попроще?
— Маш, это на годы. Лучше взять в кредит, но качественный.
Продавец подошёл с документами:
— Будете оформлять рассрочку? Нужны паспорта всех собственников жилья.
— Всех собственников? — переспросила я. — А зачем?
— Стандартная процедура. Если техника устанавливается в ипотечную квартиру, банк требует согласие всех зарегистрированных.
Андрей быстро сказал:
— У нас только двое собственников. Вот наши паспорта.
Продавец пробил данные в компьютере и нахмурился:
— Странно. По базе у вас прописано четыре человека. Нужны ещё два паспорта.
— Это наша дочь и сестра мужа, — пояснила я. — Дочке два года, а сестра не живёт с нами.
— Извините, но правила есть правила. Без паспорта сестры кредит не оформим.
Мы ушли без кондиционера. В машине я спросила:
— Андрей, как часто нам придётся сталкиваться с этим?
— С чем? — он заводил мотор.
— С тем, что Алла числится собственником нашего жилья.
— Да какой она собственник? Она просто прописана.
— Для банков и магазинов — одно и то же.
Он помолчал, выезжая с парковки:
— Ладно, поговорю с ней. Попрошу паспорт на всякий случай.
Но разговора не было. Через несколько дней Андрей принёс домой кондиционер:
— Купил за наличные. Чтобы не морочиться с документами.
— Откуда деньги?
— Взял у мамы в долг.
Это было странно. У нас был семейный бюджет, мы всё планировали вместе. И вдруг он занимает крупную сумму, не посоветовавшись.
— Почему не сказал? — спросила я.
— Решил проблему быстро, и всё. Зачем тебе лишние переживания?
Опять это «зачем тебе переживания». Словно я не взрослый человек, а капризный ребёнок.
В июне мы встречались с Аллой в семейном кафе. Она работала менеджером в турфирме, снимала комнату в коммуналке. Внешне — обычная девушка тридцати пяти лет, немного похожая на Андрея.
— Как дела с жильём? — спросила я, пока мы ждали заказ.
— Пока снимаю, — пожала плечами Алла. — Может, к осени что-то подберу. Рынок сейчас сложный.
— А планы какие? Своё покупать или дальше снимать?
Андрей дёрнул меня под столом за руку, но я продолжила:
— Просто интересно. Ты же у нас прописана пока.
Алла медленно отпила кофе:
— А что, мешаю?
— Нет, конечно, — быстро сказал Андрей. — Машка просто интересуется.
— Не мешаешь, — ответила я. — Но хотелось бы понимать на какой срок. У нас ипотека, иногда нужны документы...
— Понятно, — кивнула Алла. — Ну, пока своё не куплю, буду числиться у вас. Удобно же — прописка в центре, справки получать проще.
— А если мы захотим продать квартиру? — спросила я.
Воцарилась тишина. Андрей смотрел на меня с укором. Алла улыбнулась:
— А зачем продавать? У вас же хорошая квартира.
— Да просто интересно. Теоретически.
— Теоретически, — Алла отрезала кусок торта, — если разведётесь, я свою долю заберу.
У меня внутри всё оборвалось:
— Какую долю?
— Ну как какую? Я же прописана. Значит, имею право на жилплощадь.
Андрей нервно кашлянул:
— Алла, ты что несёшь? Никакой доли у тебя нет.
— Андрюш, — она посмотрела на брата с хитрой улыбкой. — А ты не в курсе? Если человек прописан больше года и не имеет другого жилья, он автоматически приобретает права на долю. Особенно если это родственник собственника.
Я почувствовала, как холодеет кровь:
— Это правда?
— Конечно нет, — Андрей взял меня за руку. — Алла пошутила. Да, Алла?
— Пошутила, пошутила, — засмеялась она. — Но на всякий случай лучше не разводиться.
Остаток встречи прошёл в натянутой атмосфере. Настя расплакалась, мы рано ушли. В машине я сказала:
— Мне не понравилось то, что она сказала.
— Маша, она просто пошутила неудачно.
— А что если не пошутила?
— Ты же знаешь Аллу. Она любит подколоть.
Но я знала Аллу плохо. Мы виделись раз в месяц, и то только в компании Андрея. Она всегда была вежлива, но немного отстранённа. А сегодня в её глазах промелькнуло что-то... расчётливое.
На следующий день я записалась на консультацию к юристу. Нашла контакты в интернете — семейное право, жилищные споры.
Елена Сергеевна, женщина лет пятидесяти, выслушала мою историю внимательно.
— Скажите честно, — попросила я. — Может ли сестра мужа претендовать на долю?
— Формально — нет, — ответила юрист. — Простая регистрация не даёт права собственности. Но есть нюансы.
— Какие?
— Если докажет, что участвовала в ремонте, покупке мебели, оплачивала коммунальные услуги — может подать иск о вложении средств. Суды иногда удовлетворяют такие требования.
— А как защититься?
— Выписать её. Добровольно или через суд.
— А если она не согласится?
— Тогда суд. Но сначала попробуйте договориться по-хорошему.
Я вернулась домой в смятении. Андрей кормил Настю ужином, девочка размазывала кашу по лицу и смеялась.
— Где была? — спросил он.
— У юриста.
Андрей замер с ложкой в руке:
— Зачем?
— Хотела прояснить ситуацию с Аллой.
— И что сказали?
— Что её нужно выписать. Иначе могут быть проблемы.
— Маша, — он поставил тарелку и повернулся ко мне. — Ты серьёзно? Из-за глупой шутки?
— Это была не шутка, Андрей. Я видела её глаза.
— Ты параноишь.
— А ты слишком доверчив к сестре.
Мы поругались впервые за долгое время. Андрей ушёл в комнату и включил телевизор на полную громкость. Настя заплакала от крика. Я качала её на руках и думала: а что если Алла действительно что-то задумала?
Вечером, когда дочка уснула, мы сели говорить спокойно.
— Послушай, — начал Андрей. — Я понимаю твои опасения. Но Алла — моя сестра. Единственная родственница после смерти родителей.
— Я не против помочь ей, — ответила я. — Но прописка в нашей квартире — это серьёзно.
— Хорошо. Поговорю с ней. Попрошу найти другой вариант.
— Когда?
— На выходных. Встретимся, всё обсудим.
Я хотела верить, что всё наладится. Но интуиция подсказывала — не всё так просто.
В субботу Андрей уехал к Алле. Вернулся мрачный.
— Ну что? — спросила я.
— Она не против выписаться, — сказал он медленно. — Но просит время до осени.
— Почему до осени?
— Говорит, что до этого срока не найдёт постоянное жильё. А без прописки могут быть проблемы на работе.
— Какие проблемы?
— Не знаю. Что-то про регистрацию по месту работы.
Мне показалось, что он что-то недоговаривает:
— Андрей, ты мне всё рассказал?
Он помолчал, потом вздохнул:
— Она попросила... компенсацию.
— Какую компенсацию?
— За неудобства. Стресс от переезда. В общем, сто тысяч рублей.
Я ошарашенно уставилась на мужа:
— Она хочет деньги за то, чтобы выписаться из нашей квартиры?
— Маш, я знаю, это звучит странно...
— Это звучит как шантаж!
— Не драматизируй. Сто тысяч — небольшая сумма для спокойствия.
— Для нас это большая сумма! У нас ипотека, ребёнок, кредит за кондиционер!
— Можно взять потребительский кредит.
Я не поверила своим ушам:
— Ты предлагаешь влезть в долги, чтобы заплатить твоей сестре за выписку из нашей квартиры?
— Предлагаю решить проблему цивилизованно.
— Цивилизованно? Андрей, она нас шантажирует!
— Не шантажирует. Просто ставит условия.
В этот момент я поняла: мой муж либо очень наивен, либо что-то скрывает. Алла явно не так проста, как казалось.
— Знаешь что, — сказала я. — Давай встретимся с ней втроём. Хочу услышать её условия лично.
— Зачем? Я же всё передал.
— Хочу убедиться, что мы правильно поняли друг друга.
Андрей нехотя согласился. Встреча назначена на понедельник в том же кафе.
Алла пришла на десять минут позже. В дорогой блузке, с новой сумкой. Заказала самый дорогой десерт в меню.
— Андрей рассказал про нашу беседу, — начала я без предисловий. — Хочу уточнить детали.
— Какие детали? — Алла улыбнулась. — Всё просто. Даёте мне время до осени и небольшую компенсацию — я выписываюсь.
— Сто тысяч — это небольшая компенсация?
— За стресс и неудобства — вполне справедливо.
— Какой стресс? Ты же у нас не живёшь.
— Моральный стресс. От того, что меня выгоняют родственники.
Я почувствовала, как закипаю:
— Тебя никто не выгоняет. Мы просто просим не пользоваться нашей пропиской.
— Нашей? — Алла подняла бровь. — А я думала, квартира на Андрея оформлена.
— На нас обоих.
— Но ипотеку-то он платит.
— Мы платим вместе!
— Ты сейчас в декрете. Какой твой доход?
Андрей молчал, уставившись в тарелку. А я вдруг поняла: они это обсуждали. Алла знала про мой декретный отпуск, про финансы семьи.
— Хорошо, — сказала я, вставая. — Увидимся в суде.
— Машка! — Андрей поймал меня за руку. — Сядь, давай решим мирно.
— Мирно? — я посмотрела на него. — Твоя сестра требует деньги за то, чтобы перестать паразитировать на нашей прописке. И ты называешь это мирным решением?
Алла сладко улыбнулась:
— В суде я буду требовать не сто тысяч. А долю в квартире. Как прописанный родственник собственника, лишённый другого жилья.
— У тебя нет никаких прав на нашу квартиру!
— Посмотрим, что скажет суд, — она встала и надела пальто. — У меня есть чеки на покупку мебели для этой квартиры. И свидетели, что я помогала с ремонтом.
Она ушла, оставив нас в оцепенении.
— Какая мебель? — спросила я у Андрея. — Какой ремонт?
— Она помогала выбирать кухню, — тихо сказал он. — И диван покупала вместе со мной. Говорила, что хочет сделать подарок.
— И ты не подумал, что она может это использовать?
— Не подумал, — он провёл рукой по лицу. — Боже, какой же я дурак.
Да, подумала я. Дурак. Или соучастник.
Дома мы поругались всерьёз. Андрей кричал, что я превращаю семейный вопрос в войну. Я кричала, что он предал наши интересы ради сестры. Настя плакала в кроватке.
— Хватит! — заорал Андрей. — Дай мне подумать!
— О чём думать? Нужно подавать встречный иск!
— На мою сестру?
— На человека, который угрожает отнять у нас жильё!
Он ушёл к матери ночевать. Я осталась одна с дочкой и мыслями о том, что моя семья разваливается.
На следующий день я снова пошла к юристу.
— Подавайте заявление о принудительной выписке, — посоветовала Елена Сергеевна. — У вас есть основания — отсутствие фактического проживания, угрозы в ваш адрес.
— А если она подаст встречный иск?
— Тогда будем доказывать отсутствие её вклада в приобретение жилья. Собирайте документы — кто платил ипотеку, кто покупал мебель, кто делал ремонт.
Я вернулась домой с пакетом документов для суда. Андрей сидел на кухне с мрачным лицом.
— Ну что, — сказал он. — Алла подала иск. Требует признать за ней право на долю в квартире.
— Какую долю?
— Одну четвёртую.
— За что?!
— За вклад в приобретение и обустройство жилья.
Я села напротив мужа:
— Андрей, скажи честно. Ты знал, что она это планирует?
Он долго молчал, потом тихо сказал:
— Подозревал.
— И молчал?
— Надеялся, что обойдётся.
— Ты предал меня.
— Не предал. Просто... не хотел конфликта в семье.
— А теперь у тебя конфликт в семье. Но уже со мной.
Мы подали встречный иск о принудительной выписке. Начался судебный процесс, который длился четыре месяца. Алла действительно предоставила чеки на мебель и нашла свидетелей, подтвердивших её участие в ремонте.
Но мы доказали, что основные вложения — первоначальный взнос, ипотечные платежи, коммунальные услуги — делали только мы с Андреем. А её помощь была разовой и не превышала пятидесяти тысяч рублей.
Суд отказал Алле в признании права на долю, но присудил ей компенсацию за вложения — те самые пятьдесят тысяч. Плюс расходы на юристов — ещё тридцать тысяч.
Восемьдесят тысяч рублей за урок о том, что нельзя доверять даже родственникам в вопросах недвижимости.
Сейчас Алла выписана. Андрей с ней не общается — обиделся на то, что она «подставила семью». Я не обижена. Я благодарна ей за урок.
Теперь в нашей квартире прописаны только мы с мужем и дочкой. Я веду семейный бюджет и проверяю все документы. А в сейфе у нас лежит договор о том, что любые изменения в правах на недвижимость требуют письменного согласия обоих супругов.
Если ты живёшь как хозяйка — не дай превратить себя в квартирантку. Даже если угроза исходит от «семьи».
А у вас были ситуации, когда родственники пытались воспользоваться вашей добротой? Как защищались?