Художник с богатым воображением и большим талантом оригинально интерпретировать мифологические и литературные сюжеты Доссо Досси прежде всего знаменит картинами на магические темы, но долгая карьера позволила ему успешно выразить себя в самых разных жанрах. Доссо Досси – не тот художник, который «рассказывает» сюжеты, в лучшем случае он предлагает их, создавая атмосферу, при этом опуская детали (часто и те, которые важны для распознавания той или иной иконографии) и концентрируюсь на том, что, казалось бы, случайным, относительным.
Выдающийся историк искусства Бернард Беренсон (1865–1959) в своём основополагающем труде «Живописцы Северной Италии эпохи Возрождения» предложил «не смотреть на его работы слишком долго или слишком часто». По словам Беренсона, «от природы он был щедро наделен чувством поэтических эффектов света и цвета, и уловил что-то от завораживающей магии Джорджоне. Его пейзажи вызывают воспоминания об утренних часах юности, захватывают в мистическом восторге, фигуры передают страсть и тайну». Чтобы подытожить ощущения, которые испытываешь, находясь перед картиной Доссо Досси, Беренсон использовал великолепный образ: «человек дышит воздухом волшебной страны».
Молодость и обучение
Доссо Досси (Джованни Франческо ди Никколо Лутери) – главный художник при дворе Эсте в Ферраре в течение трех десятилетий, ведущий представитель так называемого «фантастического направления». Именно он был выразительным интерпретатором магических образов Лудовико Ариосто (оба работали в Ферраре в одно время и были друзьями).
Точная дата и место его рождения – предмет споров историков. Возможно, он родился в Сан-Джованни дель Доссо, коммуне в провинции Мантуя (Ломбардия), которая в то время называлась Доссо-Скаффа и находилась под юрисдикцией Гонзага, или в Трамускио (провинция Модена, Эмилия-Романья), на территории герцогства Мирандола, на границе между Мантуей и Феррарой. Документ, с которого можно начать, касается его отца, датируется 1485 годом и говорит, что его родитель проживал в Трамускио. Вероятно, Доссо родился в 1486 году, в любом случае не позднее июня 1487 года.
Его отец, Николло ди Альберто ди Костантино Лутери, по профессии был «spenditore» или казначеем при дворе Феррары (хотя и родом из Тренто), мать – Якопина да Порто. Прозвище, под которым художник стал известен, произошло от того, что Никколо Лутери имел поместье в Доссо-Скаффа. С младшим братом, Баттиста ди Никколо Лутери, Доссо Досси несколько раз сотрудничал.
Об образовании художника можно судить только по стилю его произведений. Безусловно, он имел возможность наблюдать за мастерами феррарской школы 15 века, изучал работы венецианских художников. Свой стиль Доссо формировал под влиянием поэтического видения Джорджоне. Как и Джорджоне, Доссо был одним из первых художников, импровизировавших на холсте. Вместо того чтобы следовать тщательным подготовительным рисункам, он пробовал варианты по мере написания картины, доверяясь вдохновению момента или новым идеям, – удивительно свободный процесс, который раскрывается благодаря рентгеновским и инфракрасным исследованиям его работ.
Первый документ, который напрямую связан с Доссо Досси, датируется 1512 годом и представляет его как уже состоявшегося художника. Это платежное поручение от 11 апреля – ему было выплачено 30 дукатов за «большую картину с одиннадцатью фигурами» (утерянная) для Палаццо Сан-Себастьяно в Мантуе, в то время резиденции маркиза Франческо II Гонзага, супруга Изабеллы д’Эсте и возлюбленного её невестки Лукреции Борджиа. Согласно мантуанскому «следу» можно предположить, что художник обучался в этом городе, возможно, у Лоренцо Косты, который после смерти Андреа Мантеньи в 1506 году по приглашению Изабеллы д’Эсте стал придворным живописцем Франческо II Гонзага. 23 июня того же года имя художника было записано в мантуанском юридическом акте и касалось приобретения недвижимости.
Полиптих Костабили – знаковое произведение художника
Первая задокументированная связь с Феррарой датируется 1513 годом. Доссо Досси (в документе указан как «ди Мирандола») получил оплату вместе с Бенвенуто Тизи, прозванном Гарофало, за полиптих для церкви Сант-Андреа в Ферраре, завершенный в следующем году. Это знаменитый «полиптих Костабили» (заказанный Антонио Костабили, ведущей фигурой при дворе Альфонсо I д'Эсте), который сегодня находится в Национальной художественной галерее Феррары.
Большой полиптих маслом на доске, завершенный в начале 1514 года, изображает Мадонну с Младенцем в центре на троне со святыми, в нижних боковых отсеках – святого Себастьяна и святого Георгия, в верхних – святого Августина и святого Амвросия, оба преклонивших колени, а над всем этим возвышается киматий с изображением Воскресшего Христа. Хотя сложно различить части, принадлежащие двум художникам, некоторые фигуры бесспорно приписываются Доссо Досси. В частности, евангелист на переднем плане, чья смелая поза со скрещенными ногами напоминает аналогичные решения Рафаэля в «Афинской школе». В верхних боковых фигурах и святом Георгии очевидно влияние венецианской школы, особенно Джорджоне, в нанесении цветных лессировок на темно-серую основу, оживленную бликами и синевой одежд, а также нежный сельский пейзаж по бокам группы Марии. Полиптих Костабили в конечном итоге представляет собой точку отсчета для познания стиля Доссо Досси середины второго десятилетия 16 века.
Главный придворный художник феррарских герцогов
С марта 1514 года Доссо Досси зарегистрирован резидентом в Ферраре в замке Эстенсе. В том же году он получил платежи за серию полотен, ныне утраченных, предназначенных как для герцогского двора Эсте, так и для Рима. Приведенные документы – первое свидетельство привилегированных отношений, существовавших между художником и герцогами Феррары, с Альфонсо I д'Эсте (третьим мужем Лукреции Борджиа) и его сыном Эрколе II. С этого года, расходные книги документируют большую роль Доссо Досси при дворе Эсте.
Согласно обычаям того времени художнику поручалось создание масштабных украшений, религиозных алтарей и портретов, оформление интерьеров, организация театральных декораций, управление праздниками.
Результатом стала многогранная деятельность, в которой принимали участие многочисленные помощники. В те годы при дворе Феррары останавливались Тициан (приезжавший в город для украшения камерини д'алабастро – «Поклонение Венере», «Вакх и Ариадна», «Вакханалия»), Фра Бартоломео, позднее – Микеланджело и Джулио Романо. В 1517 году в качестве подарка герцогу был преподнесен картон Рафаэля для фрески Пожар в Борго (в Апостольском дворце в Ватикане). Коллекция картин, начатая Лионелло д’Эсте, была очень большой и включала работы фламандских художников. Доссо Досси имел свободный доступ к гравюрам великих немецких мастеров, Альбрехта Дюрера и Альбрехта Альтдорфера.
Отношения с двором не были строго закреплены, Доссо Досси был волен принимать предложения от других городов, как Модена, Пезаро и Тренто, что он и делал, причем с большим успехом, став одним из главных художников северной Италии своего времени.
Истории об Энее
В 1514 году Альфонсо I д'Эсте, герцог Феррары, Модены и Реджио заказал Доссо Досси и его брату десять картин для камерини д'алабастро (маленькие комнаты из алебастра) – ряд комнат, соединяющих Кастелло Эстенсе с Палаццо Дукале, они могли включать студиоло или небольшой кабинет герцога. Эти работы, иллюстрирующие сцены из двенадцати книг эпической поэмы Вергилия «Энеида», предназначались для украшения фриза. Сохранились «Эней и Ахат на ливийском берегу», «Эней на Елисейских полях», «Сицилийские игры в честь Анхиса».
«Эней и Ахат на ливийском берегу» (Национальная галерея искусства, Вашингтон) основана на первой книге «Энеиды», посвящённой истории Энея, который после падения Трои и семи лет скитаний основал поселение на итальянском полуострове. Эней и его верный спутник Ахат, только что начавшие свое путешествие, вынуждены укрыться на ливийском побережье после того, как их корабли терпят крушение во время шторма.
Сцена разворачивается на фоне обширного пейзажа с ярко-зелеными деревьями, напоминающими «пушистые шарики» – один из самых узнаваемых стилистических признаков Доссо. Герои (справа) изображены в полный рост на травянистой поляне, одеты в яркие одежды, в центре «разнопёрая» команда корабля пытается его починить. На заднем плане доминирует почти фантастический вид африканского города за берегом залива, а также голубоватые тона, насыщенные атмосферными нотами.
«Эней на Елисейских полях» (Национальная галерея Канады, Оттава) иллюстрирует сцену из шестой книги «Энеиды». Эней в дальнем левом углу картины в украшенной перьями шляпе, несущий золотую ветвь и сопровождаемый Кумской сивиллой, собирается посетить Елисейские поля и встретится со своим отцом Анхисом, который недавно умер. В греко-римской мифологии Елисейские поля (Элизиум) – место, где обитали блаженные души, после смерти, своего рода «рай» загробного мира.
Тема спуска Энея в загробный мир имела особое герметическое значение. Герой фактически символизировал душу паломника, которая, прежде чем достичь духовного возвышения (желанного побережья Италии), должна была пройти стадии чувствительности (бегство из Трои) и действия (остановка в Карфагене). Елисейские поля также представляли собой достижение цели инициации: гармонии и счастья души.
Еще одно полотно из этой серии, «Троянцы строят храм Венеры в Эриксе и приносят жертвы на могиле Анхиса», идентифицировано в Национальной галерее в Лондоне.
Выдающиеся религиозные работы
Между 1516 и 1518 годами Доссо Досси совершил несколько поездок в Венецию (главным образом для закупки материалов для работы) и Флоренцию. Во время этих поездок он находил время осмотреть художественные новинки, как картон Микеланджело «Битва при Кашине», шедевр базилики Санта-Мария-Глорьоза-дей-Фрари «Вознесение Девы Марии» Тициана (представленный 20 мая 1518 года).
Мадонна с Младенцем во славе со святым Георгием и святым Михаилом, первоначально находившаяся в церкви Сан-Агостино в Модене, затем в коллекции Эсте (Галерея Эсте, Модена), вероятно, датируется 1517 и 1518 годами. Произведение отличается техническим совершенством, в котором выделяются энергичный контрапост архангела с отведенной назад правой рукой в сложном ракурсе и игра световых бликов на доспехах святого-воина, напоминающая аналогичные решения Тициана. С этим панно связаны и другие небольшие работы, «Отдых на пути в Египет» в Уффици, «Рождество» в галерее Боргезе и, прежде всего, «Поклонение волхвов» в Национальной галерее в Лондоне, отмеченные той волшебной ночной обстановкой, освещенной огромной полной луной, которая стала его стилистической визитной карточкой.
В 1518 году он получил заказ на алтарь Сан-Себастьяно для собора Модены, «Мадонна с Младенцем и святыми Лаврентием, Иаковом, Иоанном Крестителем, Себастьяном и Иовом», в котором очевидны колористические влияния Тициана. Сан-Себастьянский алтарь считается одним из шедевров сакрального искусства художника.
В ноябре 1519 года Доссо Досси встретился с Тицианом и вместе они посетили коллекцию произведений искусства Изабеллы д'Эсте в Мантуе.
Сотрудничество с братом
В работах 1520-х годов критики всегда отмечали качественный разрыв, даже в пределах одного произведения, и объясняли это вмешательством брата, художника менее талантливого, недавно вернувшегося из Рима, где он сотрудничал с Рафаэлем. Но как свидетельствуют документы, у Доссо Досси было много помощников, среди которых Томмазо да Карпи (отец известного художника да Карпи) и Камилло Филиппи (отец Себастьяно Филиппи, известного как Бастианино). Проблема на самом деле заключается в функционировании мастерских 16 века, в чередовании многочисленных помощников и учеников, в разделении ролей, в серийном производстве.
В 1530 году братья оставались в Пезаро, где работали над украшением виллы Империале по заказу урбинского герцога Франческо Мария I делла Ровере (он завоевал Пезаро в 1521 году). Им было поручено оформление Зала Кариатид, в котором преобладающим должно было быть изображение пейзажей. Они воздушно простираются между фигурами чувственных кариатид, из рук которых отходят переплетенные ветви, великолепно написанными с ссылками к аналогичным работам Лоренцо Лотто в часовне Суарди на вилле, принадлежавшей графам Суарди, в Трескоре-Бальнеарио, и Пармиджанино (Франческо Маццола) в крепости Санвитале в Фонтанеллато.
Слава семьи Досси в Северной Италии подтвердилась переездом братьев в Тренто, где с сентября 1531 года по июнь 1532 года они работали над фресками «Магно Палаццо» («большого дворца»), здания в замке Буонконсильо, по заказу кардинала Бернардо Клезио, князя-епископа Тренто, человека высокой культуры и ярко выраженного художественного чутья. Декорации Доссо залов дворца мифологическими сценами, аллегорическими фигурами, профилями императоров, баснями Эзопа и пейзажами демонстрируют полное освоение декоративного языка Джулио Романо и предвосхищают последующую эволюцию жанра в сторону орнаментальных и неформальных форм.
Последние работы
Художник вернулся в Феррару в 1532 году и продолжил работу для своего самого верного покровителя, Альфонсо I д’Эсте. Но после смерти Альфонсо в 1534 году и прихода к власти Эрколе II д’Эсте вкусы нового суверена поменялись. Он предпочитал художников-классицистов. Однако герцог Эрколе II, инициировавший реконструкцию Делициа ди Белригуардо (Лукреция Борджиа часто останавливалась в этом палаццо), снова призвал Доссо Досси который между 1536 и 1537 годами выполнил отделку часовни и других помещений.
Последние работы, которые Доссо Досси выполнил для семьи Эсте, относятся к 1540 году – «Святой Михаил побеждает сатану» и «Святой Георгий и дракон» (сегодня в Галерее старых мастеров в Дрездене). Обе работы вдохновлены двумя композициями Рафаэля («Святой Георгий», отправленный королю Англии, и «Святой Михаил», отправленный королю Франции, картон которого был подарен самим Рафаэлем Альфонсо I и находился в Ферраре).
Доссо Досси умер до июня 1542 года. Его брат Баттиста, который принял на себя мантию главного придворного художника герцога Феррары после смерти брата, умер шесть лет спустя.
Доссо Досси и его брат Баттиста упоминаются Ариосто тридцать третьей песне «Неистового Роланда» в списке великих:
И все бывшие и сущие при нас –
Леонардо, Мантенья, Джанбеллино,
Бастиан, Тициан, Рафаэль,
Честь Кадора, Урбино и Венеции.
Двое Досси и ты, Микель –
Ангел, а не смертный, резцом и кистью,
Чьи творения – перед нашими взорами,
Как былые – в нашей вере и молве;
Ныне зримые
И гремевшие в двух тысячах лет,
Ваша кисть на дщицах и на стенницах
Нам явила чудеса;
Но ни вдаве слыхано и ни внове видано,
Чтобы живопись вскрывала грядущее.
И однако знаема
Быль, что писана раньше, чем сбылась!