Опорой для искусства Доссо был Джорджоне, чье радикальное изобретение нового типа живописи поменяло определенные сюжеты на загадочные настроения. Живопись Доссо – это «проявление силы» роскошных эффектов – богатой палитры, блестящих контрастов света и тени. Особенный метод Доссо, который строился на основе удивительного прецедента Джорджоне, заключался в том, что он разрабатывал изображение по мере того, как писал, не создавая подготовительных набросков.
Необычайно талантливый художник Природы, Доссо размещал большинство своих композиций на открытом воздухе, включая яркие изображения лесов, цветов и животных в пышных пейзажах. Хотя он написал исключительно мощные алтари и другие религиозные произведения, его самые замечательные полотна – это светские сцены, написанные для вдохновения и наслаждения утонченной чувствительности его покровителей. Сочетая литературные намеки, остроумие и фантазию с сочными цветами, драматическими атмосферными эффектами Доссо создал завораживающие поэтические видения.
Три возраста человека
Одна из самых прекрасных пейзажных работ Досси, завершенная около 1515 года, – «Три возраста человека». Мотив был популярен у художников, его писали многие, включая Джорджоне и Тициана. Вместе с тем, есть некоторые сомнения, попадает ли картина Доссо в аллегорическую концепцию цикла жизни. В Италии пейзажная живопись вдохновлялась классической литературой и была направлена на то, чтобы радовать глаз, но также показывать одно или несколько «повествований», которые зрители могли бы разгадать. Стариков художник добавил позднее и это предполагает, что изначально предметом был пасторальный пейзаж, который Доссо преобразовал в аллегорическую категорию.
Биограф, историк и современник Доссо Досси Паоло Джовио писал, что работы художника можно разделить на те, что посвящены серьезным темам (justis operibus), и пейзажи, которые он называл «parerga». Они «…включают украшения, призванные просто радовать глаз и освежать дух, не подразумевая при этом какого-либо более серьезного сообщения…».
Доссо был остроумным человеком, что ценилось при дворе Феррары. В этой картине его оригинальный подход проявляется в изображении коз, которые наблюдают за юными влюбленными.
Нимфа и сатир
Первой «магической» работой Доссо Досси считается «Нимфа и сатир» из собрания палаццо Питти во Флоренции. О ней ничего не известно – когда она была написана, для кого, при каких обстоятельствах и где. Однако верно, что работы, написанные Доссо Досси в молодом возрасте, до 1510 года (как и Портрет придворного шута в Галерее Эсте, Модена) демонстрируют признаки ученичества, которое имело место в Венеции, что должно было оказать глубокое влияние на его техническую и стилистическую подготовку. Определенно она создана до того как Доссо поселился в Ферраре.
Картина находилась в коллекции кардинала Леопольдо Медичи с 1675 года, хотя была зарегистрирована как работа Андреа Скьявоне. В 1691 году её приписали Джорджоне. В 1885 году историк искусства Адольфо Вентури (1856–1941) первым выдвинул гипотезу, что автором картины был Доссо, несмотря на недоверие, высказанное специалистом по итальянскому Возрождению Георгом Гронау (1868–1937).
Тематика картины окрашена ироническими интонациями и лирическими нюансами, напоминающими схожие произведения так называемого джорджонеизма Венето, которые в те годы были объектом внимания коллекционеров при дворах долины реки По. Наиболее очевидное сходство между «нимфой» Доссо и «Лаурой» («Портрет молодой невесты») Джорджоне.
Герои – молодая женщина, голова которой украшена лавром, в накинутой шубе, обнажающей грудь, и «сатир», запечатленный в гримасе, которая источает одновременно рвение и насилие. Картина и прочитана как «сатир, преследующий нимфу». Но вместе с тем тщетны любые попытки извлечь из неё историю или с уверенностью идентифицировать персонажей. Были предложены разные версии – как сцена, описанная в поэме древнегреческого поэта-буколика Мосха, или это Юпитер, выступающий в образе сатира, чтобы соблазнить Антиопу.
Объясняя картины Доссо Досси, как правило, обращаются к произведениям Ариосто. Прежде всего, сатир не совсем похож на сатира. Да, у него козлиная бородка, но нет рогов. В то время если художник изображал сатира, то он наделял его всеми «его атрибутами», чтобы персонаж был узнаваем. Мех и лавровый венок необычны для изображения нимфы. Была предложена гипотеза, что эпизод основан на сцене из «Неистового Роланда» Лудовико Ариосто, в которой рассказывается история Анджелики и её возлюбленного, воина-сарацина Медора.
В 1986 году историк искусства Мария Матильда Симари идентифицировала кольцо на шее девушки, как «волшебное кольцо Анджелики», которое, если его надеть на палец, делало человека неуязвимым к заклинаниям, а если держать его во рту, – невидимым. Оригинальная интерпретация оправдывала наличие кольца, но сюжет, взятый из «Неистового Роланда», начатого Ариосто в 1506 году и опубликованного десятью годами позже, исключается, учитывая, что картина датируется примерно между 1508 и 1509 годами.
«Нимфа и сатир» – поэтическое и загадочное изобретение в духе Джорджоне, который, вдохновляясь мифологическими сказаниями, не иллюстрировал какой-либо конкретный эпизод. Доссо создал выразительный контраст между представленными типами, в данном случае между прекрасной молодой женщиной и гротескным мужчиной. Как и в работах Джорджоне, контуры форм смягчены сфумато, что создает эффект постепенного появления фигур из тенистого окружения.
Цирцея и ее возлюбленные на фоне пейзажа
«Цирцея» из Национальной галереи искусства в Вашингтоне – поздняя работа, если сравнивать с «Нимфой и сатиром». В ней все зрелое, начиная с линейной перспективы, и заканчивая цитатами из Дюрера и Леонардо, выбором классического сюжета, переосмысленного в современном ключе, и тщательным исполнением деталей, животных, растений, даже гальки на переднем плане.
Доссо Досси трактует магическую тему творчески и утончённо. На самом деле, очарование поэм Лодовико Ариосто и Маттео Боярдо вдохновило на создание этой сцены, возможно, даже больше, чем «Одиссея», настолько, что одна из интерпретаций предполагает, что Цирцея Доссо Досси на самом деле олицетворяет злую фею Альцину из «Неистового Роланда».
Цирцея, окруженная зверями и птицами (в которых превращены её поклонники), находится в пейзаже, написанном под влиянием Джорджоне, с деревом в центре, которое выступает в качестве фона (как в «Трёх философах»), лесом, спускающимся к холмам на заднем плане, с темнеющим небом и листвой, колышущейся, словно от легкого ветерка. Обнажённая чародейка в позе, которая напоминает «Леду» Леонардо да Винчи (также позу молодого человека в «Закате» Джорджоне, в свою очередь, переработанную Джулио Кампаньоло в «Молодом пастухе», который, возможно, был непосредственным проводником Доссо)
Цирцея держит каменную скрижаль с магическими формулами, а ногой касается книги заклинаний, в которой начертан пентакль, что не оставляет сомнений относительно её действий. Но и здесь Доссо отходит от традиции. В десятой песне «Одиссеи» Гомера прекрасная волшебница с Эолова острова использовала жезл, чтобы превратить людей в животных. Нет и свиней, в которых колдунья превратила спутников Одиссея.
Историк искусства Маурицио Кальвези в 1960-х предположил, что изображенная женщина – нимфа Канента, которая отличалась искусством пения, своего рода женский Орфей. О ней рассказывает Овидий в «Метаморфозах», с помощью пения она усмиряла животных, сдвигала горы. Это могло бы устранить морализирующую ауру, которая в эпоху Возрождения сопровождала изображения Цирцеи, особенно во Флоренции. Джованни Пико делла Мирандола в «Комментарии к „Канцоне о любви“ Джироламо Бенивьени», в пассаже против практики животной страсти, писал, что легкомысленные женщины «не только не побуждают мужчину к какой-либо степени духовного совершенства, но, как Цирцея, вообще превращают его в зверя». Однако если следовать прочтению Кальвези тогда излишними были бы книга с пентаклем и таблица с формулами.
Скорее всего, Доссо Досси опирался на поэму Маттео Боярдо «Влюблённый Роланд», где история гомеровской волшебницы подается не как рассказ о вероломной волшебнице, отвлекающей героя от цели, а приобретает черты пронзительной истории любви. Маттео Мария Боярдо переосмысливает историю Цирцеи и Одиссея с придворной точки зрения. Переименованная в Цирцеллу она – красивая молодая женщина, которая встречала на берегу паладинов, прибывающих с моря, и предлагала им напиток, превращающий их в зверей. Но однажды она влюбилась в одного рыцаря. Ослеплённая любовью она своим «искусством обманулась, испив из чаши волшебства» и превратилась в белую лань.
Мелисса
Произведение с необычной иконографией но, несомненно, связанное с культурой Лудовико Ариосто, магической и сказочной, которая доминировала при дворе Эсте в те годы. Это еще «молодая» работа, демонстрирующая признаки многокультурности автора (цитаты из Тициана, Дюрера и Рафаэля), и в то же время зрелая по стилистике, что можно видеть в контрастных теплых и холодных цветах, чередовании освещенных участков и теней в пышном пейзаже.
Первое издание эпической поэмы «Неистовый Роланд» относится к 1516 году, создание картины последовало непосредственно за этой датой. Такая датировка подтверждается и стилем Доссо, объединяющего эксцентричность трансальпийской живописи с экспрессивными экспериментами Джорджоне и Тициана, особенно в том, что касается светоносного хроматизма пейзажа, в котором доминирует пророческая и монументальная фигура Мелиссы, вдохновленная классицизмом как Тициана, так и Рафаэля. Фигура женщины перекликается также с Сивиллами Микеланджело в Сикстинской капелле, а пейзаж и персонажи на заднем плане – с «Пасторальным концертом» Джорджоне-Тициана.
Изначально героиню идентифицировали как обычную колдунью, затем как Цирцею, но выдающийся историк искусства Юлиус фон Шлоссер ещё в 1900 году узнал в ней фигуру Мелиссы из «Неистового Роланда», особенно важную для Феррары, которая своими заклинаниями освобождает рыцарей от чар злой феи Альцины, превратившей их в камни, растения, зверей. Только Доссо суммировал различные эпизоды истории (описание волшебницы в восьмой песне, встреча Брадаманти и Мелиссы в третьей песне, освобождение рыцарей в десятой песне) в один образ.
Прекрасная и сильная Брадаманта описана Ариосто в поэме как самая отважная и доблестная воительница, превосходящая храбростью даже многих своих товарищей-мужчин. Когда Пинабель, один и вассалов Карла Великого, узнаёт, что Брадаманта представляет Клермонский род (Кьярамонте в итальянской транскрипции), врага его Майнцского рода, он предательски бросает девушку в глубокую пропасть, в которой оказывается Пещера Марлина. Здесь Брадаманту спасает Мелисса, добрая волшебница и пророчица, которая приводит её гробнице Марлина, где «живой дух из мертвого тела» предсказывает воительнице, что от неё и Руджьера, в то время пленника во дворце Атланта, произойдёт род Эсте.
В третьей песне возле гробницы Мерлина Мелисса чертит на земле магический круг, тот самый, который, хотя и в другом контексте (на открытом воздухе) есть на картине Доссо.
Вершительница Брадаманту ведет в притвор,
Где начертан был круг
В полный ее охват
И еще на пядь с каждой стороны.
А чтоб не было обиды от духов,
Осеняет она деву большим пентаклем
И велит стоять, молчать, смотреть, –
А сама, раскрывши книгу, кличет демонов.
Но что больше всего сближает картину с поэмой, так это эпизод, в котором благодаря Мелиссе узел черной магии развязывается, и рыцари, превращенные в грубую материю, возвращаются к жизни.
Немалую изъявила радость
Логистилла такому паладину
И распорядилась по споспешникам,
Чтоб от всех ему был почет и ласка.
Здесь уже задолго был Астольф,
И Руджьер его приветил чистым сердцем,
А в немного дней приспели и прочие,
Кого Мелисса вернула к бытию.
Птичка, роза и собака на переднем плане терпеливо ждут, чтобы вновь обрести человеческий облик. «Маленькие человечки» в экзотических юбках, висящие на дереве, возможно, олицетворяют промежуточные стадии метаморфозы или это символы заточенных душ. Тем временем уже освобожденные рыцари отдыхают, сидя на лужайке, а на заднем плане виден зачарованный замок Альцины, где их держали в плену.
На рентгеновском снимке картины видно, что в первой версии рядом с Мелиссой был изображен рыцарь в доспехах, возможно, Астольф, первый освобожденный после того, как Альцина превратила его в дерево. Фигура Астольфа на переднем плане, конечно, больше соответствовала бы тексту. Но тогда картина казалась бы слишком перегруженной, к тому же это ослабляло бы магическую остроту ритуала снятия заклятия. В какой-то момент в процессе создания картины Доссо решил вернуться к раннему эпизоду в истории. Мелисса, чей взгляд больше не направлен на (закрашенного) рыцаря, а на скопление «кукольных человечков», привязанных к дереву, собирает силы, чтобы вернуть собаке человеческий облик, которая жалобно глядит на блестящие доспехи.
Картина основана на литературном тексте, но автор не слишком заботится о точности каждой отдельной цитаты. Важно очарование повествования.
Надписи на земле могут намекать на Каббалу. В то время Феррара была главным эзотерическим центром Италии. Более того, в городе проживала большая еврейская община, была раввинская школа, служившая проводником тайного знания, которой покровительствовали д'Эсте.
На картине присутствуют четыре стихии, хотя не в равной степени – воздух, земля, огонь и вода (маленькая речка). Но главный элемент – огонь. С его помощью пробуждается душа творения. Мелисса, погруженная в пейзаж и одетая в роскошные одежды, держит доску с тайными символами, которые нужно читать и копировать во время обряда, и что-то наподобие магической свечи, которой извлекает огонь из жаровни, совершая, по-видимому, обряд очищения.