— Ах, сил у неё нет! — издевательски воскликнула Маргарита Степановна. — У тебя, я гляжу, силы есть только на то, чтобы ныть! А чтобы по-настоящему устроить свою жизнь — это, извините, сразу сил нет! И чтобы дочку свою нормально воспитывать — тоже нет! Чтобы квартиру себе найти — опять у тебя ручки опускаются!
— Мама, ты хоть представляешь, что такое в наше время купить квартиру? — безнадежно спросила Лена, уже жалея, что приехала к маме.
— А кто тебе говорит про купить? Не настолько я старая и глупая, чтобы считать, что моя доченька способна купить что-то существеннее буханки хлеба! Снять вполне могла бы, кто мешал? Работа есть, здоровье тоже, подработку нашла бы, но нет! Это силы нужны! Мы лучше замуж выйдем за первого встречного!
— Я к тебе приехала впервые в этом году, а ты так говоришь, будто я каждый день тут сижу и жалуюсь. Да и не жаловаться я приехала, а просто навестить...
— А чего меня навещать? Я жива-здорова, могла бы просто позвонить и спросить, как и что. Ну и поныть могла по телефону, я бы трубку бросила, да и все!
— Хорошо, мама, давай этот разговор прервем без всяких трубок. Поеду я...
Лена встала со стула с трудом, чуть ли не кряхтя по-старушечьи, казалось, где-то внутри рвутся какие-то нити, привязывающие ее к этому дому и к маме. Маргарита Степановна, вероятно, тоже поняла состояние дочери, сказала, стараясь не допускать в голос теплых нот:
— А если так уж невмоготу, то переезжайте с дочкой обратно, никто вас не гонит!
— Да нет, мама, не собираюсь я приезжать, что ты. Все, поеду домой, Сашка там одна.
Если бы кто-то посторонний услышал этот разговор, то подумал бы, что мать и дочь поссорились навсегда, но это совсем не так. Расстались они вполне по-родственному, даже поцеловались на прощание. Это был обычный стиль их общения. Лена была недовольна по большей части сама собой. Ну что поделаешь — захотелось хоть кому-то пожаловаться, услышать сочувственные слова... Знала, что от мамы этого ждать бесполезно — не такова была Маргарита Степановна, чтобы сочувствовать! Даже дочери... А помочь она тем более не могла, потому что чем тут поможешь? Тем более в таком сложном вопросе, как квартирный.
Нельзя сказать, чтобы Лену всю жизнь беспокоил этот самый квартирный вопрос — больше она была знакома с ним по разговорам мамы, которая любила поболтать о том, что начинали они жить с отцом вообще в очень стесненных обстоятельствах — то в общежитии, то в каком-то бараке, то в комнате в коммуналке... Лена этих тягот и не помнила, разве что коммуналку, но и там ничего страшного не было. Отец выпить любил, это да, но тоже не сказать, чтобы буянил или обижал кого-то в пьяном виде — просто мама не желала терпеть даже тихого пьянства! Так и развелись, и уже после этого (Лене семь лет было, в школу как раз собиралась) мама, женщина активная и пробивная, смогла все-таки выхлопотать отдельную трехкомнатную квартиру. Так что все свое сознательное детство Лена прожила во вполне комфортных условиях. Может, и до сих пор так бы жила, да тут новая беда, — брат Витя, на шесть лет старше нее, выпивать начал...
То есть поначалу это было, как у многих в юности: компании, пивко, винишко... Женился даже, — в девятнадцать лет, еще до армии. Жену в дом привел, мама в ужасе была: «Опять коммуналка!», — говорила. Но это было ненадолго: брата в армию забрали, и жена его вскоре ушла со скандалом, мол, притесняют ее здесь, обижают! И Витю, разумеется, не дождалась.
Впрочем, он не особо расстраивался. Вернувшись, оформил развод и снова начал холостую свободную жизнь. Естественно, опять с компаниями и с выпивкой... «В отца пошел», — говорила мать, но ошибалась: брат-то был не тихим. Приходя домой пьяным, сразу от двери начинал скандалить, кричать, ругать всех — и сестру, и мать. В основном обвинял в том, что они его семью так называемую разрушили!
«Из-за вас Надька ушла! Вы любого со свету сживете, ведьмы две, ее сожрали, теперь и за меня принялись?! Не дождетесь!» — ну и все в таком же духе... Не только Лена, которой едва восемнадцать исполнилось, а и сама мать его боялась.
Но Маргарита Степановна этого долго терпеть не стала. Пыталась она бороться с сыном или за сына, а когда поняла, что это не только бесполезно, но еще и опасно, то поступила весьма радикально: квартиру трёхкомнатную разменяла на две однокомнатные, одну им с дочкой, другую Виктору. В разных концах города, чтобы он к ним вообще без особой нужды не ходил! О том, что придется жить практически в одной комнате с дочкой, она не беспокоилась — Лена к тому времени уже засобиралась замуж, и у мужа была квартира.
Лена, правда, тогда уже сказала маме:
— Зачем же на однокомнатные? Можно же было на двухкомнатную и комнату в коммуналке, например.
— Ну если можно, сама бы и делала, — ответила Маргарита Степановна. — Попробуй так разменивайся! Я и эти две однокомнатные не один год искала.
Но что и говорить, если тогда еще все хорошо было! Переехала Лена к мужу в его двухкомнатную, жили поначалу неплохо, Сашенька родилась. Почти десять лет прожили вполне счастливо, а потом Сергей заявил, что вообще не семейный он человек, и закончилось это всё разводом... Вернулась Лена к маме, и началась у них весёлая жизнь. Мама всегда была женщиной с непростым характером, и чем дальше — тем все ярче это проявлялось. Да ещё и Сашка начала подрастать и проявлять свои очень непростые качества, и вскоре Елена поняла, что жить вместе у них, скорее всего, не получится.
Да и в самом деле, как жить в одной квартире двум дочкам, двум мамам и бабушке с внучкой? А разъехаться-то всё равно не получится — некуда разъезжаться, нечего уже и разменивать!
«Выходи замуж, пока не поздно! — советовала, а потом и требовала мать. — Молодая еще, самое время. Была бы я помоложе — я бы сама вышла!»
Но от мамы такого требовать не приходилось, а вот Лена... Да не умела она мужиков себе искать! Так уж получилось, что Сергей был ее первым и единственным мужчиной, а до этого — первым кавалером...
Не было у неё ни малейшего опыта, не умела она завязывать и строить отношения с кем-то другим! Вот и попробуй выйди замуж с такими данными, да еще без жилплощади и с двенадцатилетним довольно-таки трудным подростком на руках! Но попробуй и с мамой проживи. У Маргариты Степановны — характер, и внучка, видимо, в нее пошла, — ругались они с бабушкой каждый день, чуть ли не дрались. До того дошло, что Лена боялась их наедине оставить, старалась всегда быть между ними на случай «мало ли чего».
Таким образом, права мама: надо замуж выходить. Да, трудновато, но попытаться можно. И в конце концов, в двадцать первом веке живем, есть сайты знакомств, и многие там себе если не пару находят, то уж собеседника, чтобы немного отвлечься от своих проблем. А там чем черт не шутит!
Вот так она и нашла Андрея — неженатого, во всех отношениях положительного человека с жилплощадью, к тому же сразу заявившего, что жениться он совсем не против. Ну что ж — он не против, она тем более, почему бы и нет? И пусть жил он не в их городе, а в ближнем пригороде, у родителей там домик, где они жили практически всегда, а он — в двухкомнатной квартире. Елена с мамой посоветовалась, та сказала:
— Съезди, посмотри, что и как, может быть, как раз твоя судьба!
Ну что ж — съездила, познакомились они, и не так много времени после знакомства прошло, как начала Лена собирать вещички, чтобы переезжать к новому жениху. По поводу того, чтобы официально оформить брак, она не спешила, но он сказал:
— Нет, Лена, надо все-таки оформить отношения. У меня мама — человек старорежимный, к тому же верующая, поэтому до заключения брака она наш союз попросту не признает. Да и мне это сожительство поперек горла.
Никогда бы Лена сама не поверила в то, что ее жизнь может так быстро и так круто измениться! Вроде только познакомилась с мужчиной — и вот уже собирается за него замуж. Пара месяцев всего прошла от знакомства на сайте...
Но расписались, стали жить вместе, и поняла она, что не зря люди, особенно взрослые, все же сначала приглядываются и стараются познакомиться поближе. Нет, неплохим человеком был Андрей: и непьющий, и спокойный, но… маменькин сынок! Очень уж привязан к своим родителям, живущим в пригороде. Сам работал и неплохо зарабатывал, но большая часть денег уходила именно туда, к родителям. Да и выходные он чаще всего проводил у них на участке — на огороде возился, баню они там строили. Это-то, может, и ничего, нельзя сказать, что Лена так уж без него скучала. С самого начала никаких разговоров о чувствах между ними не было, не было, как и самих чувств: ей нужна была жилплощадь, ему — женщина, хозяйка в доме. Да, у нее дочка, но Андрей сразу сказал:
— А чем она помешает? Почти взрослая, пеленок не будет. Алименты к тому же на нее идут, так что я без претензий.
Саша тоже поначалу не хотела переезжать неизвестно куда и к кому, но потом поняла все плюсы — своя комната, и, главное, бабушки рядом нет! Огрызалась, конечно, и на отчима, и на мать, но тут уже что поделаешь — четырнадцать лет девчонке, когда еще ей огрызаться, если не здесь.
А потом выяснилось, что главная неприятность исходит вовсе не от Сашки, а от «новой бабушки», то есть матери Андрея. Она приняла новую семью сына вполне нормально — не сказать, что полюбила Елену с дочкой, но, по крайней мере, и против ничего не имела. А однажды, когда они полным составом приехали в гости, вдруг заявила:
— Я рада, Андрюша, что тебе, наконец, повезло с женой. И решила я вот что сделать: завещание написать! На тебя, Леночка. Весь этот дом, и участок — все тебе отходит!
Сын и невестка так и остались сидеть с открытыми ртами. Потом загомонили, конечно — зачем да почему? — но хозяйка твердо сказала:
— Дело сделано, и менять я ничего не собираюсь!
Андрей не привык спорить с матерью, Лена просто растерялась. А когда они вернулись домой…
— Ну что, сумела-таки к матери подольститься? — зло сказал Андрей.
— О чем ты? Когда это я льстила? — удивилась Елена.
— А с какой бы это стати тебе такие подарки? Это ж надо, я всю жизнь, с детства, пахал там, столько сил, денег угробил, а получаешь все ты!
— Да постой, Андрей, Анна Федоровна мне ее не подарила, а завещала, она жива-здорова, и никто не гарантирует, что я ее переживу!
Но его было не унять. В чем только Андрей ни обвинял жену: что она «втерлась в доверие», «напела» матери каких-то гадостей про сына, что она уже планирует переселиться в тот самый дом, ускорив смерть его родителей, привести туда молодого любовника... Конца этим фантазиям не было. И с этого момента в общем-то спокойная прежде жизнь закончилась. Лена говорила, что попросит свекровь переписать завещанье, но муж только рукой махал:
— Да плевать мне! Все, дело уже сделано, мать показала, кто ей дороже, — не я, а чужая баба с чужим ребенком! Сделала ты свое дело, Елена, клин между нами вбила!
И поди ему объясни, что ничего она не вбивала...
Скандалы не умолкали, а потом Андрей и руку на жену поднял. Вот тогда она и поехала жаловаться маме, но вместо сочувствия получила новые упреки. Жить с мужем в такой обстановке было уже невозможно, уйти некуда... Вернувшись домой, проскандалила весь вечер с мужем, наплакалась и вдруг решила: «А ведь права мама, — надо снять жилье и жить спокойно! Своего я не куплю и не получу — ну и буду снимать, только и всего. Все лучше, чем жить с человеком, который так и остался чужим мне. А от наследства откажусь, мне на этот их дом даже смотреть противно».
Объявила это Андрею, и он, как ни странно, даже успокоился, сказал:
— Делай что хочешь!
Квартиру нашла в том же поселке — дочке школу менять не надо, да и дешевле, чем в городе. А то, что обидно за несложившуюся жизнь, за претензии свекрови, которая была обижена за то, что не приняли ее подарок — это все такие пустяки! Вот то, что своей квартиры у них нет и не светит — это плохо, но что поделаешь... «Замуж за квартиру я точно больше не пойду! — твердо решила она. — Хотя вообще неплохо бы, чтобы был мужчина в доме... Даже в съемном!»
Автор: Филомена
Забыться
- Руки бы вырвала за такую работу! – недобрые слова вырвались у Наташи случайно.
Она не хотела. Правда, не хотела. Глаза Сашки на мгновение вспыхнули недобрым огнем обиды, но тому удалось его подавить.
Наталья еще раз потрогала плашки, прибитые к низенькому потолку бабушкиной избы и нашла в себе силы исправить положение:
- Хотя, если знать, когда папа их прибивал… Ни инструментов толковых, ни материала. И все-таки, папа… Сашка, спасибо, что сохранил.
Сашка улыбнулся. Он ведь хотел похвастаться, мол, смотри, Наташа, отцовская работа. Я специально ничего не делал… Наташа все испортила кривой своей гримасой. Она не сумела скрыть ее, как только переступила порог бабушкиного дома.
Ей было стыдно потом. Зачем? Ну правда, зачем? Что за поведение такое? Ишь ты, королева, явилась через тридцать пять лет в деревню детства и еще морду кривит! Могла бы стерпеть. Родимое гнездо не превратилось в руины, ухожено и удолено, что еще надо?
Держать язык за зубами не сложно. Просто не очень и хотелось. Показать свое превосходство, свою удачливость и практическую метку понадобилось. Что ж, показала. Довольна? Брат не видел сестру столько лет, и теперь столько же не увидит. Глаза не глядят. Пусть такая успешная Наташенька катится в свой Новгород. Полотном дорога. Успешная…
Все случилось просто. Росла девочка Наташка в этой самой деревеньке. У бабушки. Потом – школа-интернат, техникум в Новгороде, где зацепила девушка себе жениха. Жених стал мужем, родился сын, а потом случился ожидаемый развод.
Наташка вцепилась в город зубами, в выживание себя и Илюшки вцепилась. Не брезговала ничем – алименты копеечные, «детские» на Илью – обнять и плакать. Крутилась ужом, вертелась юлой, карабкалась, ревела и клялась себе, как Скарлетт, что «никогда не будет голодать». Борьба ожесточила ее сердце, на лбу пробороздило первую морщину. Борьба вообще часто лишает женщину прелестной слабости и беззащитности, что так нравится сильным мужчинам.
Потому и не везло Наташке с мужчинами. Жесткие, независимые, характерные мужики ее выбраковывали. Они сами капитаны, нафиг им домашний «Наполеон» в юбке? А слабаков Наталья не терпела – на муженька насмотрелась. Слюнтяй, мамочкин нытик, рохля. Этих любителей пожаловаться на жизнь Наталья к себе за версту не подпускала. И поэтому осталась одна.
Карьеру Наталья начинала с самых низов, и теперь услугами ее фирмы пользовалась почти вся область. Качество – на первом месте. Жалоб и нареканий после ремонта, выполненного фирмой, практически не было. Каждый шовчик, каждый стык, все до мелочей, не подкопаться. Было время, Наташа сама, лично, проверяла работу. Что не так – заставит переделывать. За счет личного времени и премий. Да, Горгона, стерва и змея. Как там ее полоскали за глаза? Гадиной? Ерунда – были прозвища похлеще. За глаза, разумеется. В глаза высказываться боялись. Чревато. Наталья увольняла нерадивых рабочих, не глядя на их «трудное семейное положение»
Почему старые церкви веками стоят? За качество кирпичей дельцы болели душой. На «авось» не надеялись. Почему хлеб Филлипова «гремел» на всю Россию? Душа, потому что! И в свое дело Наталья душу вкладывала. У нее не забалуешь, водочки не выпьешь и в домино не сыграешь в свободную минутку. Не было этих минуток. Ибо – делу время, потехе – час! . . .
. . . ДоЧИТАТЬ>>