Этого боя возможно, вернее наверняка, никогда не было, но он мог быть, может быть на других самолётах, с другими пилотами. Хотелось просто пофантазировать на тему боевого применения так любимых многими советскими, да и иностранными лётчиками машин в реальных боевых условиях.
МиГ против МиГа: Как пилот МиГ-21 изменил законы воздушного боя
Точка невозврата
Солнце безжалостно било по кабине МиГ-21, заставляя капли пота скатываться по вискам капитана Хасана Разави. Он привычным движением протер забрало шлема и сосредоточился на приборах. Как бы он ни любил свою машину, но порой эта "старушка" казалась раскаленной консервной банкой. Пятнадцать минут в воздухе — и кабина уже превращалась в духовку.
Хасан улыбнулся под кислородной маской. Что бы там ни говорили технари на базе — машина была его, словно продолжение собственного тела. Каждый болт, каждый шов на фюзеляже, каждый звук двигателя — он чувствовал их как собственное дыхание.
— Сокол-3, это База. Что-нибудь видишь? — прервал его мысли голос руководителя полётов.
Хасан всмотрелся в размытую линию горизонта. Пустыня внизу подрагивала маревом, словно тонула в невидимом океане.
— База, это Сокол-3. Горизонт чист. — Он сделал небольшую паузу. — Нет, постой... Что-то на десять часов, дистанция... примерно тридцать километров.
Руки автоматически перевели РЛС в режим поиска. Старенький радар натужно пискнул, выдавая размытое пятно на краю экрана.
— Засёк цель. Похоже на одиночный истребитель.
— Сокол-3, это База. Идентифицируй объект. Приготовься к перехвату, если иракский.
Хасан включил форсаж и накренил машину влево. МиГ отозвался мгновенно — вот за что он любил "двадцать первый": реакция как у нервного скакуна. Объект приближался, и вскоре сквозь дымку Хасан различил характерный силуэт с изменяемой геометрией крыла.
— МиГ-23, — прошептал он, чувствуя, как холодок пробежал вдоль позвоночника, несмотря на жару в кабине.
— База, это Сокол-3. Обнаружил МиГ-23 иракских ВВС. Запрашиваю разрешение на перехват.
Рация мгновение шипела помехами, и Хасан почти физически ощущал, как командование взвешивает варианты. МиГ-23 был быстрее, дальнобойнее, новее. На прямых — он мог легко оторваться. При равном мастерстве пилотов...
— Сокол-3, разрешаю перехват. Действуй по обстановке.
Хасан позволил себе хищную улыбку и включил "Главный". Две Р-13М и две Р-60 под крыльями словно ожили. Он повёл самолёт на сближение, постепенно снижаясь — надо было заманить "двадцать третий" пониже, где его преимущество в скорости не будет решающим.
Где-то в кабине иракского МиГа, наверняка, уже заливался сигнал тревоги, предупреждая о радиолокационном облучении. Хасан знал своего противника лучше, чем тот мог предположить. Три года назад, ещё до войны, он сам летал в Багдаде на учениях — и хорошо изучил новую машину, хотя и не одобрял её.
Оба самолёта теперь неслись навстречу друг другу, словно древние рыцари на турнире. Солнце отражалось в фонаре иракского истребителя, и на мгновение Хасану показалось, что он видит лицо пилота.
Два человека, две машины, две страны. И только небо, чтобы решить, кто сильнее.
— Ну что ж, — пробормотал Хасан, сжимая ручку управления, — давай проверим, чего ты стоишь, красавчик.
Расстояние стремительно сокращалось, и вот уже обе машины пронеслись друг мимо друга, едва разминувшись. МиГ-21 содрогнулся от турбулентности, но Хасан уже вводил его в крутой боевой разворот, стремясь не упустить противника из виду.
Всё его существо сжалось в тугую пружину. Началось. Теперь каждое движение, каждый вздох, каждая мысль имели цену жизни.
В этот момент мир сузился до кабины МиГа и фигуры вражеского истребителя впереди. Всё остальное перестало существовать. Точка невозврата пройдена.
Клетка из инерции
Подполковник Тарик аль-Хашими почувствовал удар адреналина, когда его МиГ-23 содрогнулся от близкого прохода иранского истребителя. Система предупреждения о радиолокационном облучении взвыла пронзительным тоном, отдаваясь в наушниках шлема.
— Ублюдок! — процедил он сквозь зубы, инстинктивно вдавливая ручку управления вперёд и влево.
МиГ-23 послушно нырнул, набирая скорость. Тарик ощутил, как перегрузка вдавливает его в кресло — привычное, почти интимное ощущение для истребителя. Двигатель ревел на форсаже, выбрасывая раскалённую струю выхлопа. Полторы тонны тяги — вот что отличало его машину от старого МиГ-21, на котором он начинал летать десять лет назад.
Бросив взгляд через плечо, Тарик с удивлением обнаружил, что иранец не отстаёт. Тот держал свой МиГ-21 на невероятно малой высоте — не более ста метров над бурой поверхностью пустыни. Безумие чистой воды: любая ошибка на такой высоте означала неминуемую смерть.
— Контроль, это Меч-7, — отрывисто произнёс Тарик, — веду бой с МиГ-21. Противник уходит от дголовок ракет, маневрируя у земли.
— Меч-7, используйте превосходство в скорости, займите выгодную позицию, — последовал немедленный ответ.
«Умники штабные», — мелькнула раздражённая мысль. Как будто он сам не знал своей машины.
Тарик резко потянул ручку управления на себя, заставляя МиГ-23 взмыть вверх и набрать высоту. Затем сделал «полубочку», перевернулся и нырнул обратно, надеясь зайти иранцу в хвост. План был прост: набрать превосходство в высоте, использовать преимущество в энергетике самолёта и поразить противника ракетой сверху на фоне земли, откуда тот не ожидает.
Но когда его прицел, наконец, захватил крошечную метку МиГ-21, Тарик к своему изумлению увидел, что противник уже развернулся к нему носом и теперь стремительно сближался, словно готовясь к лобовой атаке.
— Ты спятил?! — выдохнул он, понимая, что иранец выбрал самоубийственную тактику.
Расстояние между самолётами сокращалось с катастрофической скоростью. Тарик наконец получил устойчивый захват цели и нажал на кнопку пуска. Р-23 сорвалась с пилона под крылом, оставляя за собой дымный след, и устремилась к цели.
Но в тот же момент иранский МиГ-21 выполнил невероятный манёвр: резко задрав нос, он буквально «встал на хвост», теряя горизонтальную скорость. Ракета пронеслась мимо, а Тарик, не ожидавший подобного, проскочил под замедлившимся противником.
— Чёрт! — выругался он, понимая, что иранец только что выполнил «кобру Пугачёва» — манёвр, о котором ходили легенды среди пилотов, но который считался практически невыполнимым на МиГ-21.
Теперь иранец оказался позади и выше — идеальная позиция для атаки. Клинч позиций поменялся за доли секунды, и охотник превратился в добычу.
Тарик резко снизил скорость, перевёл крыло в положение минимальной стреловидности и бросил машину в вираж, пытаясь нарушить прицеливание противника. Он ощутил, как кровь приливает к голове от перегрузки, перед глазами поплыли серые пятна. Компрессионный костюм сдавил ноги и живот, помогая удержать сознание.
— Меч-7, уходите на запад, к зенитному прикрытию! — послышалось в наушниках, но Тарик едва разобрал слова сквозь шум в ушах.
Он знал — шансов уйти от МиГ-21, севшего на хвост, практически нет. МиГ-23 был стремительным охотником, созданным для скоростных атак, но в маневренном бою его преимущества таяли, как снег на солнце.
Тарик почувствовал, как на лбу выступил ледяной пот. Пора было признать: он оказался в клетке из собственной инерции, и иранец методично сужал эту клетку с каждой секундой.
Внутри МиГ-23 взвыла сирена предупреждения о радиолокационном захвате. Тарик выбросил тепловые ловушки и резко опустил нос самолёта, устремляясь к земле в отчаянной попытке сорвать прицеливание. Земля неслась навстречу с ужасающей скоростью.
«Или я сорву ему атаку, или ударюсь о землю», — пронеслась обжигающе чёткая мысль.
Четыреста метров... триста... двести... Высотомер отсчитывал метры до столкновения, и в последний момент, когда костлявая уже дышала в затылок, Тарик рванул ручку на себя. МиГ-23 взревел двигателем и начал тяжело выходить из пике, каждой заклёпкой сопротивляясь чудовищной перегрузке.
Последний танец
Хасан видел, как МиГ-23 пытается вырваться из западни, отчаянно нырнув к земле. Ход был хорош — слишком резкий спуск на такой скорости мог закончиться только встречей с пустыней, и многие пилоты отказались бы от преследования.
Но только не сейчас. И только не он.
— Ты не уйдёшь, — прошептал Хасан, вжимаясь в кресло и направляя свой истребитель вслед за противником.
МиГ-21 задрожал, когда Хасан переворотом потянул его в крутое пике. Стрелка высотомера стремительно закручивалась против часовой стрелки. Маленький, лёгкий истребитель, который многие пилоты ласково называли "Балалайкой", пикировал с грацией сокола, настигающего добычу.
Триста пятьдесят метров... триста...
Хасан не отпускал прицел с вражеского самолёта, но палец на кнопке пуска оставался неподвижным. Слишком рано. На такой скорости и с таким углом атаки ракета могла не сработать правильно.
Двести пятьдесят метров...
Внезапно иракский МиГ-23 начал выходить из пике, подрагивая от чудовищной перегрузки. Металл, болты, заклёпки, крыло — всё вместе сопротивлялось силам природы на пределе прочности. Хасан понимал, что происходит в кабине иракца: глаза застилает кровавая пелена, сознание на грани отключения, воздух выдавливается из лёгких, не давая произнести ни звука.
Идеальный момент для атаки. Хасан дождался, когда противник закончит свой манёвр, когда его скорость неизбежно упадёт, и нажал на кнопку пуска. Ракета Р-60М сорвалась с пилона в то мгновение, когда МиГ-23 находился в самой уязвимой позиции — с минимальной энергией для манёвра и выброшенными ранее тепловыми ловушками.
— Глотай, — процедил Хасан сквозь зубы, наблюдая за дымным следом ракеты.
В наушниках раздался взволнованный голос базы:
— Сокол-3, у вас на три часа ещё один контакт! Повторяю: ещё один!
Хасан резко повернул голову вправо, но небо оставалось чистым. В следующую секунду молния сверкнула в зеркале заднего вида — второй иракский истребитель зашёл ему в хвост.
— Дерьмо! — выругался он, инстинктивно бросая машину в вираж и выпуская оставшиеся тепловые ловушки.
Перегрузка вдавила его в кресло, кровь прилила к голове, сознание затуманилось. Рука автоматически потянула ручку управления до упора, заставляя МиГ делать почти невозможное. Старая машина отзывалась с натугой, но всё ещё слушалась.
Время растянулось, как резина. Хасан видел, как его первая ракета настигает МиГ-23... как вспышка разрывает синее небо... как обломки летят, медленно кувыркаясь в воздухе. И одновременно — как от второго иракского самолёта отделяется смертоносная точка ракеты и стремительно растёт в размерах, приближаясь к нему.
Его МиГ-21 уже был на боку, когда ракета прошла буквально в метрах от кабины. Перегрузка достигла предела, в глазах потемнело. Через мутную пелену он различил только контуры второго МиГ-23, проносящегося мимо на форсаже.
— База! — прохрипел Хасан в кислородную маску. — Первый сбит! Второй... уходит на запад!
— Сокол-3, возвращайтесь немедленно! Это приказ! — голос командира звучал непривычно взволнованно.
Хасан выровнял машину, тяжело дыша. Воздух, казалось, превратился в густой сироп. Перед глазами всё ещё плавали чёрные пятна. Он посмотрел на приборы и понял причину спешного приказа — топливо было на исходе. МиГ-21 был великолепным истребителем, но его боевой радиус оставлял желать лучшего.
В нескольких километрах от него дымный след указывал место падения сбитого МиГ-23. Хасан вглядывался в дымное облако, ища признаки парашюта. На секунду ему даже показалось, что он различил белый купол, но, возможно, это была просто игра воображения.
Он развернул истребитель в сторону базы, глядя на стремительно опускающуюся стрелку топливомера. Его собственная жизнь теперь зависела от запаса керосина и расстояния до дома.
— Пилот против машины, — пробормотал он. — Сегодня победил пилот.
Двигатель гудел ровно, унося его всё дальше от места воздушного боя. Там, внизу, в пустыне, крошечная фигурка иракского лётчика, если он выжил, смотрела в небо, возможно, думая о том же самом.
Два человека. Два самолёта. Две судьбы, пересёкшиеся в смертельном танце на высоте пяти километров. И только бескрайнее небо, равнодушное свидетель их поединка, знало настоящую цену этого момента.
***
А вы как думаете мог исход быть именно таким? Или такое не возможно, чисто из технических характеристик самолётов.
Не забудьте подписаться на канал, чтобы не пропустить новые истории. Понравился рассказ? Можно поблагодарить автора 👇👇👇👇👇👇👇