Глава 69
Почти 20 лет назад…
Я держал руку Лиды, она была холодной и слегка дрожащей. Мы шли по длинному коридору огромного особняка, где воздух был насыщен какой-то гнетущей тишиной. Кажется, каждый шаг отдавался в груди эхом, заставляя меня ощущать всю тяжесть момента. Я чувствовал, как её пальцы сжимаются вокруг моей руки, и на её лице застыл страх. Я не мог позволить этому страху победить.
– Всё будет хорошо, – прошептал я ей на ухо, стараясь вложить в эти слова всё своё тепло и уверенность. Она посмотрела на меня глазами, полными тревоги, и сдержала вздох.
– Ты не знаешь мою маму, Вадим. Она убьёт меня, – её голос дрожал, и мне стало тяжело от её слов.
– Не говори так, Лида, – я чуть крепче сжал её руку. – Я здесь, я с тобой, и я не дам случиться ничему плохому. Мы справимся. Ты и я, мы вместе, всегда. – Я пытался убедить её, но в её глазах всё равно оставалась тень страха. Она слабо улыбнулась, кивнула и тихо прошептала:
– Надеюсь…
Мы подошли к комнате, где Тамара, её мать, сидела за столом. Она спокойно пила чай, уткнувшись в книгу, и, кажется, была полностью поглощена её содержимым. Мы зашли в комнату, но она словно не заметила нас. Лишь когда мы подошли ближе, она закрыла книгу и сняла очки для чтения, посмотрев на нас с лёгким раздражением.
– Ты опоздала, Лида! – её слова звучали почти как приговор, и она даже не удосужилась поприветствовать свою дочь. Это было так холодно, так безучастно.
– Прости, мама, – Лида опустила голову, её голос стал тихим и смущённым. Это зрелище разрывало мне сердце. Я видел, как ей больно от этого равнодушия.
– Кто это? – Тамара взглянула на меня, оценивающе скользнув взглядом с головы до ног. Её глаза были холодными и проницательными.
Я отпустил Лиду и сделал несколько шагов вперёд, пытаясь не поддаваться её давящему взгляду. Оказавшись рядом с Тамарой, я спокойно протянул ей руку.
– Здравствуйте, меня зовут Вадим. Я – парень Лиды. Приятно познакомиться, – произнёс я с вежливой улыбкой. Но она не двинулась, даже не взяла мою руку. Лишь продолжала смотреть на меня с безразличием и явным презрением.
– Лида, объяснись немедленно! – приказала она дочери, её голос был твёрд, как камень. От этих слов моё сердце ухнуло в пятки. Я почувствовал, как тело напряглось, готовясь к худшему.
– Нет ничего, что нужно объяснять, мама, – Лида подняла голову, но в её голосе уже не было силы. – Вадим – мой парень, и точка, – сказала она, её слова были твёрдыми, но в глазах читалась неуверенность. Я подошёл к ней и взял её за руку, стараясь передать хотя бы каплю силы.
Тамара встала из-за стола и скрестила руки на груди, её взгляд стал ещё более холодным и властным.
– Ты забыла, что уже помолвлена? Что скоро назначена дата свадьбы? – её слова были словно нож в спину, и я почувствовал, как моя грудь сжалась от этих слов. Я оглядел Лиду, увидев, как её лицо побледнело от этого откровения.
– Это правда? – спросил я, хотя знал, что она не может сказать мне ничего хорошего.
– Не совсем, – её голос едва слышен, она боялась признаться мне в этом. – Мама хочет, чтобы я вышла замуж за сына одного очень состоятельного бизнесмена. Это будет полезно для семейного бизнеса.
– Это будет полезно и для тебя, Лида. Ты хочешь всю жизнь провести на вечеринках, путешествуя и встречая людей, которых тебе не интересуют? Ты взрослая, Лида, так веди себя как взрослая. – Тамара говорила с таким холодным цинизмом, что мне хотелось закричать.
– Мама, не говори так! – Лида почти всхлипнула, её голос дрожал, и слёзы уже стояли на краю её глаз. Я не мог вытерпеть эту картину, её слёзы терзали меня.
– Я только хочу для тебя лучшего. А теперь быстро порви с этим парнем и выпроводи его из нашего дома! – её слова были как удар молнии, и я почувствовал, как внутренний гнев заполнил меня с головой. Я не мог допустить, чтобы так унижали Лиду.
– Вы не можете так обращаться с нами, особенно с своей дочерью! – я не сдержался, мой голос был твёрд и резок. – Она не объект! Она человек с чувствами, и вы должны их уважать!
– Ты всего лишь мальчишка, ты не понимаешь жизни! – ответила Тамара, её слова были полны презрения.
И тут, словно по чьей-то воле, Лида резко воскликнула:
– Я БЕРЕМЕННА! – её голос прокатился по комнате, и мне показалось, что всё вокруг замерло. Просторный свитер скрывал небольшой живот Лиды, хотя она была уже на седьмом месяце беременности, потому для её матери такое заявление стало шоком.
В комнате повисла тишина, Тамара застыла, её лицо побледнело, и я увидел, как она даже не может понять, что услышала
– Ч-что ты сказала? – её голос дрожал, и она стояла как статуя, не в силах отреагировать.
– Я беременна, мама, – Лида положила руку на живот и улыбнулась, но слёзы потекли по её щекам. Я видел, как тяжело ей это говорить.
Тамара была так потрясена новостью, что ей пришлось опереться на стол, чтобы не упасть. Я мог понять её шок, но не мог простить её отношения к Лиде.
Лида отпустила мою руку и подбежала к матери, чтобы поддержать её, но та оттолкнула её с таким презрением, что девушка замерла в страхе.
– Не трогай меня! – рявкнула Тамара, её голос был полон ярости. – Как ты могла быть такой безответственной? Как ты могла совершить такую ошибку?
Я почувствовал, как гнев переполняет меня, моё тело напряглось, и я подошёл к Лиде, обняв её и пытаясь увести её подальше от этой чудовищной сцены.
– Вы с ума сошли? Я не позволю вам так с ней обращаться! – воскликнул я, не сдерживая эмоций, крепко обнимая Лиду, которая уже едва сдерживала слёзы.
– Ты избавишься от этого ребёнка, Лида! Я не позволю тебе испортить свою жизнь из-за ошибки, – её слова были как нож, и я не мог поверить, что это говорит мать своей дочери.
– Я НЕ БУДУ ИЗБАВЛЯТЬСЯ ОТ СВОЕГО РЕБЕНКА! – Лида вскрикнула, и я увидел, как глаза Тамары наполнились ненавистью и яростью, устремляясь на меня.
***
Вспоминать это до сих пор больно. Особенно те моменты, когда я видел, как Тамара с такой жестокостью обращалась с Лидой. Её холод и презрение к своей дочери, к своему ребёнку, до сих пор мучают меня. Это чувство не отпускает.
– Что ты хочешь этим добиться, Вадим? – её голос был низким и напряжённым, как натянутая струна. – Заставить меня столкнуться с прошлым? Сделать так, чтобы я почувствовала себя виноватой?
Я усмехнулся, не скрывая сарказма, и кивнул.
– Именно этого я и хочу, Тамара! – сказал я, глядя прямо в её глаза. – Чтобы ты наконец признала свои ошибки и осознала, какой вред они причинили нашим жизням. Ты должна понять, как твои поступки повлияли на всё, что случилось с нами.
Её взгляд стал ещё более холодным, и она чуть насмешливо подняла бровь.
– Ты действительно хочешь обсуждать мои ошибки, не упоминая свои, Вадим?
Я не мог удержаться от резкой реакции.
– Я не совершал ошибок! – ответил я, даже с яростью, которую не пытался скрыть. – Я влюбился в твою дочь, у нас родилась Ирина. В этом нет ничего плохого, и не мне тебе объяснять, что любить кого-то – это не ошибка. А вот ты, Тамара, это ты одна – проблема!
– Я не знаю, к чему ты клонишь, но это звучит настолько патетично, что я едва не расплакалась! – её слова звучали с иронией, но я видел, как она уже начинает нервничать.
– Нет, это не патетично! – я не сдерживал себя. – Я провёл годы, обвиняемый в смерти Лиды, слушая твои злые комментарии, выслушивая обвинения, которые разрушали меня изнутри, и терпя всё это, сохранял самообладание, чтобы хотя бы немного сдержать себя. Но больше я не буду молчать, Тамара! Я не позволю тебе издеваться над нами!
Её лицо стало ещё более напряжённым, и она встала с кресла, готовая закончить этот разговор. Я последовал её примеру, встал и встал прямо перед ней.
– Ты хочешь сбежать, потому что боишься признать правду. Ты слишком горда, чтобы признать свои ошибки. Ты боишься того, что не можешь контролировать, Тамара, и это твой самый большой страх, – я не мог остановиться, мои слова лились, как река, которую нельзя было остановить.
Тамара посмотрела на меня с таким выражением, что я мог бы поклясться, что она пытается найти в моих глазах хотя бы каплю слабости, чтобы отомстить мне. Но этого не было. Я стоял перед ней твёрдый, как скала.
– Я не горда, Вадим. Всё, что я делала, – было ради блага моей дочери. Я делала это, чтобы она не испортила своё будущее, чтобы она не заблудилась в этом мире, где так легко потеряться, когда у тебя есть все возможности. Я ведь не хотела ей зла! Я хотела ей только лучшего!
Она откашлялась, как будто только что выдала свою самую сокровенную правду. Я почувствовал, как внутри меня что-то сжалось. Так много лет прошло, а она всё ещё считала, что поступала правильно.
– Ты эгоистка, – произнёс я с холодной ясностью, но каждое слово было, как удар. – Всё, что ты делала с Лидой, манипулировала ею, ты только отравляла нам жизнь, ты делала её невыносимой! Ты не думала о ней, ты думала только о себе, о своём будущем, о своей гордости!
– Я не манипулировала ею, – возразила она, её голос звучал с горечью. – Я готовила её к хорошей жизни. Я устроила её в университет, я планировала, что она выйдет замуж за хорошего человека с хорошими связями. Я представляла её в семье бизнесмена, который возьмёт на себя наше семейное дело. Разве это неправильно?
Я молчал, потому что не знал, что сказать. Мне было больно. Она была так уверена в своём подходе, так слепо верила, что делает правильно, что не слышала меня.
– Я не идеальный человек, Тамара, – произнёс я после долгого молчания, пытаясь собраться с мыслями. – Но твои поступки оставляют шрамы. Эти шрамы не проходят, они растут, они становятся всё глубже, и они убивают нас, медленно, но верно. Ты не видишь этого, но это правда.
Тамара не сразу ответила, а когда она, наконец, заговорила, её голос был полон раздражения.
– Я так не думаю! – её слова звучали с отпором, но мне было уже всё равно. Я чувствовал, как её позиция рушится, даже если она не хочет этого признавать.
– Твое презрение, твоё высокомерие, всё, что ты говорила и делала, ранило Лиду. Ты не видела её боли, когда она нуждалась в твоей поддержке. Ты отстранялась от неё в самые важные моменты, и это разрушило её. Это разбило её сердце. И, знаешь что, Тамара? Это сломало и меня. Твоё презрение ко мне заставляло меня думать, что я недостоин Лиды, что я недостаточно хорош для неё. А обвинять меня в её смерти – это было самым жестоким поступком, который ты могла совершить.
Мои слова вырывались наружу, как поток лавы, не останавливаясь, не заботясь о том, что всё может разрушить. Но я был готов. Я чувствовал, как это освобождает меня от тяжёлой ноши.
– Мои чувства к твоей дочери были искренними. И если бы Лида была жива, можешь быть уверена, я бы сделал всё, чтобы сделать её счастливой. Я бы подарил ей тот мир, о котором она мечтала, даже если она не смогла его увидеть.
В комнате наступила тишина. Я видел, как Тамара молчит, её глаза стали влажными, а на лице появилась тень боли.
Я вздохнул и, сделав паузу, сказал:
– Я хочу положить конец этим отношениям, которые мы развивали на протяжении стольких лет. Я не могу больше тащить этот груз. Я должен освободиться, чтобы наконец перестать быть связанным с этим прошлым.
Я сделал шаг вперёд, ощущая, как легко мне дышится, как я освобождаюсь от этого бремени.
– Я не убивал Лиду. Её смерть была случайностью, и с этим ничего нельзя поделать. Ты можешь продолжать обвинять меня, сколько хочешь, но я больше не буду отвечать за это. Я хороший человек, Тамара, и я прощаю тебя. И, прежде всего, я прощаю себя за то, что когда-то верил твоим лживым словам обо мне.
В этот момент слёзы начали падать с её глаз, она не могла сдержаться. Я видел, как она рыдала, и в этих всхлипах звучала вся её боль, вся её бессилие.
Понимая, что я сказал всё, что хотел, я развернулся и направился к выходу, ощущая, как на душе становится легче.