Ну, по части знаний об этой удивительной стране Светлана совсем уж дремучей не была. Благодаря Мане, она кое-как научилась разбираться в кухне, в кастах, в множестве религий, нравов, обычаев и профессий. Так что, подкована, на всякий пожарный случай.
Олег тоже был в курсе индийских традиций. Знал, что в Индии жара несусветная, а так же – несусветная грязища. Что коровы запросто гуляют по улицам. Что женщины вместо платьев надевают сари. Что индийцы ездят из города в город верхом на поездах. Что трущобы. Что дворцы. Что Тадж-Махал уже не кипенной белизны, а цвета слоновой кости. Что Ганг – священная река. Что в Варанаси страшно, как в фантастическом фильме про инопланетные города. И так же фантастически красиво. Что есть на улицах опасно для нежного европейского здоровья, и все, что индусу хорошо, русскому – смерть.
Нормально, в общем. Бровкины были в Турции и Египте, во Франции были, и в Сербии. Даже в Болгарии были. В Индии – никогда. То, что показывали в различных тревел-передачах про Индию, не нравилось ни Светлане, ни Олегу. От видов, традиций, быта и всего остального супругов Бровкиных мутило в натуральном смысле. А Мане – нравилось. Как посмотрела в пять лет «Зиту и Гиту», так и понеслась… А уж сколько покрывал, вуалевых штор и обыкновенного бабушкиного тюля она извела на «сари» - не посчитать. Частенько в школу убегала, забыв стереть со лба «бинди», красную точку, символ невесты, защищаемой двумя богинями, Сати и Парвати.
Танцевала до упаду под индийскую музыку и до дыр затерла все старые кассеты с записями индийских фильмов. Потом уже, став старше, пачками закачивала на флешку многочисленные «шедевры» Болливуда, над которыми Олег откровенно хохотал. Ну а что: Терминатор индийского производства – это бомба!
Садились в самолет в Пулкове и волновались, ожидание было предсказуемо. Хоть и обещал Лешка встретить дорогих гостей в аэропорту, все равно дергались. Аэропорт имени Чатрапати Шиваджи считался современным и комфортабельным, не хуже московского Шереметьево или Пулково, но картины, воображаемые воспаленными мозгами Бровкиных, рисовали что-то задрипанное, обшарпанное и убогое, типа сараев с плоской крышей и кучей попрошаек, залепленных зелеными мухами.
Слава Богу, этого не случилось. Аэропорт был прекрасен и представителен, особенно его своды, представляющие собой фантастические деревья, кронами уходящие вверх, прозрачные, невесомые конструкции, дающие знать любому – эта страна почти инопланетного происхождения, страна – сердце мира, страна храмов и запутавшихся в джунглях городов, страна Шивы и Кришны. Страна Шерхана и Багиры. Особая, таинственная, величественная страна, говорившая:
- Я приму тебя, дорогой путник, с любовью и уважением! Относись же и ты ко мне с уважением и почтением!
Лешка и Манька устремились навстречу родителям, задравшим кверху головы, ошеломленным и растерянным. Объятья и поцелуи! Манька выглядела свежо. Алексей выглядел уставшим. Оно понятно – свадебные приготовления, решения рабочих вопросов – суматошные мужские будни. Но оба - спаяны невидимой лентой, оба сияли взаимной любовью, и смотреть на них было отрадно!
Как вышли из прохладного здания, овеянного запахами кофе и карри, так сразу же влепились в густое марево горячего, влажного воздуха. Светлана мгновенно покрылась мельчайшими бисеринками пота. Олег же хватал ртом горячечный воздух, как большой кит, нечаянно очутившийся на пустынном берегу.
Алексей понимающе качнул головой и быстро-быстро повел гостей к стоянке, где все нырнули в спасительную кондиционерную прохладу автомобиля. Одной Маньке было все нипочем. Она щебетала, алела здоровым румянцем и наслаждалась этой парилкой, как заправской финский банщик.
Поехали и прилипли к стеклу. Все было непонятным. Все пугало и восхищало одновременно. Яркая растительность, которая перла стеной, чтобы проглотить человеческую цивилизацию без остатка. Удивительные храмы, казалось, возведенные не по инженерному расчету, а по прихоти безумцев, с неправильными формами, причудливо изукрашенные, но совершенные, как сама природа и от этого невероятно прекрасные. Великое столпотворение всякого народа, разных рас, социальных принадлежностей и религии. Великое столпотворение автомобилей, рикш, повозок и тук-туков. Все куда-то двигались, орали, сигналили, не обращая никакого внимания на жалкие потуги редких дорожных знаков и светофоров. Коровы, собаки, козы, куры – тоже куда-то двигались, и это движение, неправильное, хаотичное, бестолковое, казавшееся сумасшедшим и лишенным всякого смысла, на взгляд простого смертного, с божественной высоты было управляемым и верным, как путь строгих работяг-муравьев.
Прохлада изумрудных Мумбайских висячих садов контрастировала с зловонием прачечных Дхоби-Гхат, а золотой купол Пагоды мировой випассаны, центр поклонения буддизму – с разноцветными лоскутами трущоб Дхарави, этакого драного одеяла, покрывшего собой небольшую, но настолько густонаселенную часть города, что страшно становится от вопроса – как? Как здесь уместился миллион живых душ? Где-то провели небольшое исследование. Например, наш российский Верхоянск обладает такой же площадью – 2 квадратных километра, с населением восемьсот человек. И представить себе, что вдруг в малюсеньком Верхоянске вдруг завелся целый миллион человек, невозможно!
И на каждой улице, в каждом квартале: великолепие запросто соседствует с нищетой! С самой затрапезной, неприкрытой нищетой, от которой бросает в дрожь. Но нищета индусов – веселая, будничная, деловая. Светлана нигде не встречала столько улыбок. Нигде и никогда! Мусор на каждом шагу, люди худы и голодны, босые, в лохмотьях, сгорблены непосильной, чудовищной, подчас унизительной (труд золотаря, когда приходится в буквальном смысле, с головой нырять в дерьмо, чего стоит) работой. Везде хаос и неразбериха, а они, эти люди, счастливы, смеются, улыбаются и искренне считают, что небеса им подарили лучшую среди смертных жизнь!
Кажется, она начала понимать свою неугомонную дочь. Мятущаяся душа православной Мани искала истину. Среди строгих и по-русски смиренных монастырей она успокоения и ответы на насущные вопросы не нашла. А вот здесь, в управляемом хаосе, непостижимом уму обычного славянина, обрела свой «дзен». Что ж, и так тоже бывает…
Ехали и ехали. Алексей рассказывал историю храмов, встречавшихся по дороге. Маня – историю людей, попадавшихся на пути. Их водитель, молчаливый индус, с ювелирным мастерством лавировал в море автомобилей, повозок и коров. Казалось, этому запутанному лабиринту не будет конца, как вдруг – Светлана и Олег даже ахнули – пространство вокруг них раздвинулось и стало широким, легким, полным неба, воздуха и воды – великолепное Аравийское море раскинуло перед путниками свои жемчужные, перламутровые воды, нежащиеся под таким же перламутровым небом. Будто и не море это, а раковина с жемчужиной вдруг раскрылась.
- Ну вот, как видите, мы добрались. Скоро покажем вам, как живем, - сказал Лешка.
Олег и Светлана переглянулись. Со значением. Ничего себе, у них родственнички…
«Родственнички» жили в престижном пригороде Бандра, соединенным с мегаполисом роскошным футуристическим мостом. Особнячок Шармов прятался за высокой белой стеной, из-за которой высовывали свои любопытные макушки лохматые пальмы. Другой своей стороной поместье глядело на море и, как говорится, «ни в чем себе не отказывало». Машина прошуршала шинами по гравию аккуратной подъездной дорожки, ведущей к особняку колониального стиля, аккуратному, выстроенному из песчаника, спокойных кремовых тонов, вполне демократичному и уютному.
На лестнице гостей встречала небольшая делегация: супруги Шармы, их ближайшие родственники, скорее всего, мать семейства и парочка дядей и теть. Все, кроме почтенной бабушки, были в обыкновенной европейской одежде, простой, но пошитой из дорогой ткани и невероятно хорошо сидевшей на фигурах. Бабушка, облаченная в роскошное сари ослепительного белого цвета, выглядела величественно и достойно, как и подобает матери уважаемого рода.
Далее встреча походила на официальное мероприятие, вроде тех, что транслируют по первому каналу. Не хватало журналистов и ярких фотовспышек. После обмена любезностями и чинного знакомства (ну, слава Богу, все, как у людей) группа встречающих сопроводила группу приезжих в покои особняка…
Можно было бы и дальше продолжать описывать встречу высокого уровня, если бы не одна существенная деталь, которая затмевает своей значительностью все эти официальные дипломатические тексты. Олег, поглощенный процессом приема, ничего не заметил конечно, а вот Светлану, натурально, будто током шибануло! В миловидной, моложавой, ухоженной супруге будущего свата, обыкновенного на вид, обеспеченного смуглого, в седой бородке, Мохана Шармы, Света узнала… давнюю свою пропащую подружку! Кажется, ее звали Маринкой. Да, ее звали Маринкой…
«Не сси, Светка, прорвемся. Нафиг тебе эта педуха? Какая-то старая м*нда еще писюльки будет мамке отсылать! Ты совершеннолетняя девка! Плевать ты хотела на их писюльки! Без педухи заработаешь! Ты же – конфетка! Мужики слюнями уделываются, когда тебя видят!»
Она еще поболталась в городе некоторое время, а потом пропала. Светка поняла: пропала навеки. Мало ли таких разбитных пропало в то время. И вот – на те, респектабельная жена, мать, хозяйка особняка, читающая Достоевского и даже пописывающая драмы… Вот так раз…
Конечно же, Света постаралась не подавать виду. И дальше, когда хозяйка представилась именем Мари, не подавала виду. От чего была удостоена теплым взглядом и улыбкой признательности. А потом – неуловимый жест – палец к губам, мол, потом поговорим. Светлана поняла и кивнула.
Ужин был прекрасен. Олег признал, что карри теперь – его любимая приправа. А ведь раньше даже запах ему не нравился. Симпатичный и тактичный Мохан умел располагать к себе, а его Марина сразу же отмела весь церемониальный флер, завела простой разговор, как самая обычная кумушка во время посиделок самых обычных родителей жениха и невесты.
Несмотря на всю обстановку, шум моря за окнами, расторопного слуги, помогавшего гостям за столом, солидных фраз матроны-бабушки и великосветского поведения теть и дядьев Алексея, стало легко и привычно всем. Будто никуда и не уезжали. Сидят в гостиной третьего микрорайона города Тихвина и обсуждают детали будущей свадьбы.
Было видно – Манька умудрилась влюбить в себя абсолютно всех, без исключения. Манька была солнышком в этой семье, и даже серьезная вдова-бабуля, тепло и радушно улыбалась, только взглянув на очаровательную девицу из далекой, холодной, суровой России. Впрочем, бабушке не привыкать – ее сын когда-то привез из той же ледяной страны невестку Марину. И судя по всему, та тоже оказалась весьма ко двору. Удивительный народ. Чудный…
Уже позже, когда все разошлись, кто куда: молодые убежали по своим молодым делам в город, родственники разбрелись по комнатам, Олег с Моханом – в кабинет, беседовать и пить чай (типа, чай), бабушку почтительно сопроводили на террасу, подышать перед сном, Марина вызвалась показать Светлане сад. Сад был чудесным, собственный дендрарий, розарий и даже уголок воинствующих кактусов – здесь все цвело и буйствовало спектром красок и ароматом. Впрочем, разговор между бывшими подружками был не о цветах.
- Спасибо, что не выдала, - сказала Марина, - Мохан меня из такого дерьма вытащил, что слов нет…
- Он сам знает?
- Так, поверхностно… Будто я была бедной, бездомной девушкой неземной красоты… наивный. Встретил меня студент на задворках Автово, подыхавшую от туберкулёза. Пожалел. Отвел в больницу. Потом апельсины таскал. А потом влюбился…
Я ведь, Светка, в Питер подалась. Мужика богатого искать. Нашла на свою голову, ага. С такими, как я, не церемонились особо. Сначала паспорт отобрали. Потом на Дыбенко отправили – работать. Даже для хаты не подошла – сразу на улицу определили. И пошло, и поехало… Вспоминать не хочу, мутит. Не выдержала, решила сбежать. А ведь от наших братков далеко не убежишь. Но я отчаянная, умудрилась раствориться. У списанной потас*ухи обреталась на Автово. Жрать торгашам готовила. Потом и оттуда прогнали – доходила уже. Туберкулез…
А этот, чистенький, смешной такой, случайно на меня наткнулся. Ну и… Меня вылечили, выходили, с того света забрали, считай. А Мохан паспорт новый через знакомых ребят выписал. Новую жизнь мне подарил. Новую жизнь со старым именем. Чудом сына родила, сама в это долгое время не верила. Но в этой стране все возможно, все! Тут, мне иногда кажется, если ногу потерять, то, стоит помолиться хорошенько, и новая вырастет, я серьезно.
Марина вздохнула тяжко, посмотрела на пышные розы, улыбнулась грустно.
- Ты любишь Мохана, Марина?
- Как его не любить? Чистая душа! И мама у него замечательная. Я же, скотина недостойная, купаюсь в их любви!
Я ведь завидовала твоему счастью. Думала, почему такой оторве такой парень достался. Не верила уже ничему. А вот видишь, как происходит, чудны его дела…
- Ты права, ЕГО дела чудны. Он дал нам шанс. Как в сказке. Так не бывает, наверное. Мы, наверное, с тобой давно умерли, и это нам снится…
- Тогда, желаю никогда не просыпаться, Светка. Никогда, никогда не просыпаться!
Маринка посмотрела на перламутровое небо и вдруг беззвучно совсем заплакала, прикрыв лицо холеными, в перстнях, пальцами.
***
Свадьба у Маньки и Алешки получилась волшебная. Маня, в красном, отделанном золотыми узорами, сари, босая, шла по узенькой тропинке, между семи камней, легонько прикасаясь к каждому из них пальцами разукрашенных хной ног. Она, в огненном своем одеянии, перевитая свадебными цветочными гирляндами, кружилась в ореоле древнего обряда, и вокруг нее кружились древние богини Сати и Парвати, ожившие, реальные, и все их видели, но стеснялись об этом говорить открыто.
А потом началось гулянье. С тамадой. Подарками. Ползунками для малыша, в которые все запихивали деньги. С воздушными шариками, которые мужчины пытались «лопнуть», но у них, пьяненьких, это плохо получалось. С карандашами в бутылке и поисками прищепок на приличных женах приличных дяденек. Дяденьки, потерявшие во время свадьбы всю свою спесь и весь свой лоск, пыхтели в поисках этих прищепок и неудержимо ржали, как девятиклассники.
Были тут люди разных национальностей и вероисповеданий. И никого тут не волновало, кто, что, и кому молится. Бог един, просто светит всем, как солнце через витражное стекло – цветов много, а суть одна – любовь.
Так пусть она будет вечной и неугасимой, эта любовь. Пусть она живет в наших сердцах и никогда их не покидает!
Анна Лебедева