Шаг за шагом, минута за минутой, приближался долгожданный финал Таниной учёбы. В конце пятого курса Роман представил её своим родителям. Жила семья за городом, в уютном посёлке, в собственном доме. В городской квартире Роман проводил время преимущественно один. Инна Викторовна последнее время страдала от головных болей и утверждала, что загазованный городской воздух губительно влияет на её здоровье. У Муромцевых Татьяну приняли сдержанной вежливостью. Мать Романа оценивающе окинула девушку взглядом, а отец, Виктор Сергеевич, пожал руку и сухо поинтересовался успехами в учебе. Татьяна чувствовала себя несколько неловко, но старалась вести себя естественно. Виктор Сергеевич, профессор математики с пронзительным взглядом, непрестанно задавал вопросы о семье, о планах Татьяны на будущее. Мать Романа, утончённая дама, скрупулёзно изучала манеры девушки, оценивая её умение держать вилку и вести светскую беседу. После чаепития с пирогом, испеченным Инной Викторовной, Роман предложил прогуляться по саду. Сад у Муромцевых был обширный и ухоженный, с розами всех оттенков и аккуратно подстриженными кустарниками. Вечером, возвращаясь в город, Татьяна спросила Романа, что его родители думают о ней. Роман улыбнулся и сказал.
— Не переживай, они просто хотят убедиться, что я сделал правильный выбор. Они меня любят и хотят мне только добра.
Однако, после этого визита, в их отношениях появилась едва заметная трещина.
Она стала замечать, что Роман стал реже говорить о свадьбе и совместных планах, словно что-то его тяготило. Однажды, он признался, что родители не в восторге от ее кандидатуры. Инне Викторовне казалось, что Татьяна недостаточно утончённа для Романа, а Виктор Сергеевич сомневался в ее амбициях и жизненных целях. Её это задело, ей стало обидно, что ее оценивают лишь по меркам, установленным родителями Романа. Напряжение между ними нарастало. Татьяна стала более раздражительной, Роман, более замкнутым. Они все чаще спорили по пустякам. Однажды вечером, после трудного дежурства в больнице, при встрече Татьяна не выдержала и высказала Роману все, что у нее накипело. Она сказала, что чувствует себя неуютно в их отношениях, что ей кажется, будто она должна постоянно доказывать, что достойна его. Роман слушал молча, а потом обнял ее и сказал, что любит ее и что его родители ошибаются в своих суждениях. Он пообещал поговорить с ними и убедить их в том, что Татьяна, именно та девушка, с которой он хочет провести всю свою жизнь. Но Татьяна сомневалась, что у него что-то получится.
— Знаешь Рома, — сказала она Муромцеву, — если мы с тобой поженимся, то жить с твоими родителями я не стану. Не хочу чтобы меня всё время рассматривали под микроскопом, словно амёбу.
Роман вздохнул. Он понимал опасения Татьяны. Жить с родителями, тем более когда они не одобряют твой выбор, было бы настоящим испытанием.
— Знаешь, я и сам этого не хочу, — ответил он, стараясь говорить уверенно, — мы не будем жить вместе с ними. Мама решила окончательно, что в город не вернётся. Так что городская квартира, будет только наша.
— Жизнь не только квартирой ограничивается, — возразила ему Таня, — я хочу чтобы у нас были нормальные, семейные отношения, а не такие, где меня просто терпят. Поэтому ты поговори с ними, и объясни что я хоть и выросла в деревне, но оканчиваю институт, и всего в этой жизни добиваюсь сама.
Несколько дней спустя Роман вернулся из посёлка после разговора с родителями. Лицо его было мрачным.
— У тебя что-то случилось? — спросила его Таня.
— Я говорил с матерью.
— И что?
— Она говорит, что мне нужна более практичная жена. И почему-то решила, что я потом пожалею о своем выборе.
— Вот как, — усмехнулась Таня, — тогда давай расстанемся, пока не поздно. И тебе лучше заняться поиском девушки, которая понравится твоей маме.
— Не говори глупостей, — воскликнул Роман, — мне нужна только ты. И вообще, ещё рано о чём-то думать, мы же не завтра в ЗАГС собрались. Пока получишь диплом пройдёт время, и они привыкнут к мысли, что мы поженимся. Так что всё будет нормально.
Близилось время завершения учёбы. Роман через своих знакомых подобрал ей место в ведомственной поликлинике. И уже не раз говорил о том, что неплохо было бы, если и она поступит в аспирантуру. Однажды, Таня поехала домой, в Романовку. В эти дни бабушка опять сильно расхворалась, и пришлось идти за лекарствами в медпункт. По дороге ей встретился председатель колхоза.
— Татьяна, какими судьбами у нас оказалась? — спросил он здороваясь.
— Да вот, к бабушке приехала, Алексей Иванович,заболела она, иду за лекарствами.
— Как учёба твоя?
— Скоро буду с дипломом, совсем немного осталось.
— Это хорошо, — Говоров почесал в затылке, а потом вдруг спросил, — домой возвращаться не думаешь?
— Да вроде нет, меня в городе, в поликлинику берут.
— Жаль, — вздохнул Алексей Иванович, — а я уж подумал, может вернёшься. Луиза Петровна через месяц на пенсию уходит, встала бы на её место. И бабушка твоя всегда бы под присмотром была. Стареет Матрёна, одной ей тяжело уже жить.
— Да, бабушка болеет часто, одной ей трудно. Я говорила что как только на работу устроюсь, её к себе заберу. Только она и слышать ничего не хочет. Говорит где родилась, там и помру, дом свой не брошу.
— Вот видишь, — подхватил Говоров, — а так бы, была ты с нею рядом, и ей подмога, и нам хорошо. Шутка ли доктор в селе свой появится, не фельдшер какой-нибудь, а настоящий дипломированный специалист. Ты подумай Тань, мы если что, и квартиру для тебя построим, тут на центральной усадьбе.
— Я подумаю, Алексей Иванович, — пообещала Таня.
Домой вернулась задумчивая. Слова председателя запали ей в душу. Она всегда чувствовала ответственность за бабушку, за ее благополучие. Идея забрать ее в город казалась логичной, но бабушкина упертость ставила крест на этих планах. А тут вдруг возможность быть рядом, помогать, да и работа в родном селе – это не так уж и плохо. Конечно, город манил своими перспективами, но Романовка – это ее корни, ее дом. Вечером, за чаем, Таня осторожно завела разговор о предложении Говорова. Бабушка, как и следовало ожидать, отреагировала бурно.
— Что ты, милая, совсем сдурела? Какой колхоз, какая Романовка? Тебе в люди выбиваться надо, а не в этой глуши прозябать.
Таня попыталась объяснить, что беспокоится о ней, что ей тяжело одной. Но Матрена была непреклонна.
— Нечего за меня волноваться, еще поживу. А ты о себе думай, о своем будущем.
Так и уехала она обратно в Курск, ничего толком не решив.
— Тань, что-то ты какая-то серьёзная, не разговорчивая?
Заметила Марина, через несколько дней после того, как она приехала из Романовки.
— Задумаешься тут, — ответила Таня, — мне в колхозе место в медпункте предложили.
— Ха, — засмеялась Маринка, — и ты что, надумала туда уехать?
— Бабушка совсем слабая, а перебираться сюда не хочет. Тут поневоле задумаешься, — ответила Таня.
— Ты что, совсем, — Маринка покрутила пальцем у виска, — бери пример с нашей Ирочки моралистки. Кто тут больше всех кричал что замуж только по любви пойдёт. А как замаячила перспектива в Магадане оказаться, сразу нашла себе женишка из местных, выскочила замуж, и сидит теперь спокойная, потому что в городе останется. И вообще, Роман знает о твоих мыслях, уехать в деревню?
— Нет, я с ним об этом ещё не говорила.
— Представляю, как обрадуется твой аспирант, — ухмыльнулась Маринка.
— Я тоже это представляю, — грустно улыбнулась Таня.
Она несколько дней обдумывала, как начать разговор с Романом, как объяснить ему, что она нужна там, в Романовке, а не здесь в городе. Ничего не придумала, и рассказала всё как есть.
— Роман посмотрел на неё как на сумасшедшую, и так же как Маринка, покрутил пальцем у виска.
— Тань, ну ты даёшь! Какой медпункт, какая Романовка?
Таня смотрела на него молча, наконец собралась с духом и ответила.
— Ром, ты должен меня понять. Бабушка для меня всё. Она вырастила меня, заменила всех родных. Не отдала в Детский дом, а тянула из последних сил, как бы тяжело ей не было. И бросить ее сейчас, когда она так нуждается в помощи, я не смогу. Я понимаю, что это звучит дико, но я не могу иначе. Бабушке нужна помощь, а кроме меня у нее никого нет. Я не брошу ее.
В его взгляде плескалось непонимание и обида. Он молчал, сверля ее взглядом, словно пытаясь найти в ней хоть каплю здравого смысла. Тишина повисла в комнате, тяжелая и давящая.
— Прав был отец, говоря что ты не от мира сего, что в твоей голове ни одной прагматичной мысли, и что с такими как ты лучше не связываться, — наконец проговорил он с каким-то злорадством.
— Вот как, —усмехнулась Таня, — спасибо за характеристику. Теперь буду знать, что для твоих родных, я просто сумасшедшая дура.
— Я этого не говорил.
— Но подумал, точно так же как и твой отец. Короче, всё мы с тобой выяснили. И теперь я знаю точно, здесь не останусь, как только получу диплом, уеду домой. Там меня ждут, и за дурочку не примут.
— А как же я, наши планы, аспирантура?
— А ты, ищи себе такую, которая в рот тебе будет заглядывать, и не иметь собственного мнения.
— Делай, как знаешь, — выдохнул Роман, отворачиваясь к окну, но потом не говори, что я тебя не предупреждал. А в твою дыру я не поеду, не надейся. Так что отправляйся туда одна.
— Тебя туда никто и не зовёт, — с иронией в голосе, ответила Таня.