Говорят, родственники познаются на свадьбах и похоронах. Неправда. Настоящее лицо родни проявляется, когда речь заходит о наследстве. Я поняла это, когда на поминках бабушки услышала за спиной шепот тетки Зинаиды: "А квартиру-то, значит, себе забрала..."
Тогда я сделала вид, что не слышу. Вытирала слезы, принимала соболезнования и думала только о том, как пусто теперь будет без бабушки и ее фирменных пирожков по воскресеньям. Квартира? Да разве она заменит родного человека?
Зинаида появилась на пороге через неделю. В строгом черном костюме, с папкой документов и участливой улыбкой:
– Леночка, нам надо поговорить.
За ее спиной маячила внушительная фигура сына – моего двоюродного брата Игоря. Я видела его последний раз лет пять назад, когда он пытался занять у бабушки денег на свой очередной бизнес.
– Проходите, – я посторонилась, чувствуя, как сжимается что-то внутри.
Они прошли в гостиную, где еще стояла бабушкина чашка. Я не могла заставить себя ее убрать.
– Мы тут подумали, – Зинаида положила папку на стол, – надо решить вопрос с квартирой по-родственному...
– По-родственному? – я села напротив. – А как это?
– Ну как... – Зинаида расправила юбку. – Бабушка всех нас любила. И не хотела бы, чтобы в семье был раздор.
– Тетя Зина, – я старалась говорить спокойно, – бабушка жила здесь последние тридцать лет. И последние семь лет я приезжала к ней каждый день. Готовила, убирала, возила по врачам. Где были вы?
– У меня работа, – подал голос Игорь. – Да и мама болела...
– Болела? – я не выдержала. – Когда бабушка сломала шейку бедра, вы даже не позвонили. Я брала отпуск за свой счет, нанимала сиделку...
– Вот! – Зинаида подняла палец. – Ты потратилась на сиделку, мы это понимаем. Можем компенсировать расходы. Но квартира... Это же не плата за услуги?
Я почувствовала, как краска заливает лицо:
– Бабушка сама так решила. Полгода назад, когда была в здравом уме и твердой памяти. И нотариус...
– Нотариус! – Зинаида фыркнула. – А ты знаешь, что она хотела переписать завещание? Звонила мне, говорила...
– Неправда, – я встала. – Бабушка не могла вам звонить. Последний месяц она вообще с трудом говорила. И только про одно беспокоилась – чтобы я не осталась без крыши над головой после развода.
Игорь хмыкнул:
– А, так вот в чем дело! Муж выгнал, жить негде...
– А вы, Зинаида Петровна, даже не родная сестра бабушке, – я подошла к серванту и достала старый альбом. – А вторая жена бабушкиного брата. Который, кстати, развелся с вами тридцать лет назад. Так что формально, тётя Зина, вы вообще не родственница.
Зинаида побагровела:
– Как ты смеешь! Я столько лет...
– Что "столько лет"? – я начала злиться. – Вы даже на юбилей к бабушке не пришли. Зато теперь, когда узнали про трёхкомнатную квартиру в центре...
– Мама, – Игорь положил руку ей на плечо, – давай без скандала. Лена просто не понимает...
– Чего я не понимаю? Что ты опять в долгах? Что тебе срочно нужны деньги?
Он дёрнулся, словно я его ударила. Видимо, попала в точку.
– Бабушка рассказывала, как ты приходил к ней за месяц до болезни, – продолжила я. – Просил дать денег на какой-то очередной "перспективный проект". Она отказала. И правильно сделала.
– Ах ты... – Зинаида вскочила. – Да как ты можешь! Мой сын – уважаемый бизнесмен! А ты... ты просто воспользовалась больной старухой!
Я медленно подошла к двери и распахнула её:
– Вон из квартиры. Немедленно.
– Ты пожалеешь, – процедил Игорь, поднимаясь. – Мы это так не оставим.
– Конечно, не оставите, – я криво усмехнулась. – Уже успели справки навести? Знаете, что квартира стоит больше десяти миллионов?
– Леночка, – Зинаида вдруг сменила тон на елейный. – Мы же можем договориться. Продашь квартиру, поделим...
– Я не собираюсь ничего продавать. Здесь каждый угол помнит бабушку. Каждая вещь... – я сглотнула комок в горле. – У меня есть завещание, все документы в порядке. И да, я здесь прописана уже пять лет, с тех пор как ушла от мужа. Бабушка настояла.
– Ну и дура! – Зинаида отбросила притворство. – Думаешь, мы не найдем способ? Игорек, идём!
Они вышли, громко хлопнув дверью. Я прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат колени. В кухне зазвенела чашка – бабушкина любимая, с васильками. Словно привет с того света.
Телефон завибрировал – сообщение от незнакомого номера: "Подумай хорошенько. Это только начало.
Через неделю началось. Сначала соседка снизу позвонила в дверь:
– Леночка, у тебя что, потоп? У меня с потолка течёт...
Я металась по квартире в поисках протечки. Все краны были закрыты, трубы сухие. Вызвала сантехника – тот только руками развел. А через день та же соседка снова поднялась:
– Опять течёт! И запах какой-то...
В ЖЭКе развели руками – всё в порядке. Но соседка уже строчила жалобы.
Потом начались звонки. Днём и ночью, с разных номеров. Молчание в трубке или тяжёлое дыхание. А следом – риэлторы. Как будто кто-то дал объявление о срочной продаже квартиры.
– Извините, мы по поводу трёхкомнатной...
– Простите, нам сказали, что вы готовы снизить цену...
– Добрый день, ваш брат просил посмотреть...
Брат? У меня нет брата.
Я поменяла замки, поставила камеру на дверь. Телефон перевела в беззвучный режим. Но следующий удар пришёл с неожиданной стороны.
– Елена Сергеевна, – директор вызвал меня в кабинет. – Тут на вас жалоба поступила. От клиента.
Я похолодела. Игорь. Это его рук дело.
– Какая жалоба?
– Очень серьёзная, – директор постучал ручкой по столу. – Говорят, вы взятку требовали...
– Это абсурд, – я старалась говорить спокойно. – У меня безупречная репутация. За пятнадцать лет работы ни одной претензии...
– Я понимаю, – директор вздохнул. – Но клиент настаивает. Придётся провести служебное расследование. А пока... пока придётся вас отстранить.
Домой я вернулась затемно. В подъезде было непривычно тихо. Поднялась на свой этаж – и застыла. Дверь в квартиру была приоткрыта.
Внутри всё перевернуто. Шкафы нараспашку, вещи разбросаны, бабушкин сервиз вдребезги. На стене красной краской: "Продай по-хорошему".
Руки тряслись, когда набирала 112. Полиция приехала быстро. Молоденький лейтенант ходил по квартире, фотографировал:
– А у вас есть предположения, кто мог?..
– Есть, – я достала телефон, открыла записи с камеры. – Вот, смотрите.
На экране – Игорь с каким-то амбалом. Возятся с замком, оглядываются...
– Чёткая съёмка, – одобрил лейтенант. – А это что за папка у них в руках?
Я пригляделась и похолодела. Папка с документами на квартиру. Которую я прятала...
– Они украли документы? – уточнил лейтенант.
– Нет, – я бросилась к тайнику за картиной. – Все на месте. А что тогда у них?
Телефон завибрировал – сообщение от Игоря: "Надеюсь, ты оценила наш визит. Завтра в 12:00 жду в кафе на углу. Приходи одна. Иначе эти документы окажутся где надо".
– Вы можете их задержать? – я протянула телефон лейтенанту.
– За проникновение и порчу имущества – да. Но нужно ваше заявление.
Я колебалась. Написать заявление – значит объявить открытую войну. А они явно что-то задумали с документами...
– Знаете, – лейтенант внимательно посмотрел на меня, – если вы боитесь, мы можем организовать наблюдение. И завтра в кафе вы будете не одна.
– А это законно?
– Вполне. Особенно если речь идет о попытке мошенничества с недвижимостью. У нас как раз отдел по таким делам работает.
Я кивнула:
– Хорошо. Только мне нужно кое-что проверить. Прямо сейчас.
– Что именно?
– Какие документы они могли подделать. И главное – зачем им нужна эта встреча...
Ночь я провела за изучением документов. Всё было в порядке: завещание заверено нотариально, право собственности зарегистрировано, бабушкина дееспособность подтверждена медицинским заключением. Что они могли придумать?
В 11:45 я входила в кафе. Села у окна, заказала кофе. В соседнем зале устроились двое оперативников в штатском. На улице дежурила машина.
Игорь появился ровно в полдень. Один, с кожаным портфелем. Плюхнулся напротив:
– Выглядишь паршиво, кузина. Бессонная ночь?
– Давай без прелюдий. Что тебе нужно?
Он достал папку:
– Смотри. Узнаёшь почерк?
Я взяла листок. Дарственная на квартиру, написанная бабушкиной рукой. На имя Игоря. Датирована прошлым месяцем.
– Подделка, – я отложила бумагу. – Бабушка тогда уже не могла писать.
– Да? А эксперты думают иначе. И свидетели есть – соседка твоя, между прочим, подтвердит.
– Какая соседка?
– Та самая, что про потоп жаловалась. Она подтвердит, что бабушка была в здравом уме и сама всё написала.
Я молчала. Игорь улыбнулся:
– Предлагаю мировую. Ты продаешь квартиру, мы делим деньги...
В этот момент за соседним столиком поднялся оперативник:
– Игорь Михайлович? Попрошу ваши документы.
Брат побледнел:
– Ты... – он дёрнулся ко мне. – Ты привела ментов?
– А ты привёл лжесвидетелей и подделал документы, – я спокойно допила кофе. – Что хуже?
– Гражданин, пройдёмте, – второй оперативник уже стоял за спиной Игоря. – И портфель придётся изъять.
– Да вы знаете, кто я? – Игорь попытался встать. – У меня связи...
– У вас три привода за мошенничество, – первый оперативник раскрыл папку. – И статус банкрота с прошлой недели. А теперь ещё и попытка рейдерского захвата недвижимости.
Я наблюдала, как брата выводят из кафе. На улице уже ждала Зинаида – увидев сына в наручниках, она бросилась к полицейской машине:
– Что вы делаете? Это всё она, она во всём виновата!
– Мама, заткнись, – процедил Игорь. – И найди адвоката.
Через час в отделении они во всём признались. Оказалось, Игорь задолжал крупную сумму, и кредиторы грозили расправой...
– Значит, экспертизу почерка заказывать не будем? – спросил следователь, заполняя протокол. – Сами признаёте, что подделали дарственную?
Игорь угрюмо кивнул. Зинаида всхлипывала в углу:
– Сыночка, я же говорила – давай просто продадим почку...
Я поморщилась. Даже сейчас она не понимала, что натворил её великовозрастный детина.
– Заявление писать будете? – спросил меня следователь.
– Буду, – я достала ручку. – И ещё одно – о компенсации ущерба за взлом и порчу имущества.
– Лена! – Зинаида бросилась ко мне. – Пожалей! У него же судимость будет...
– А когда вы строчили донос на меня на работу, вы об этом думали? – я отодвинулась. – Когда запугивали, устраивали потопы, пытались отнять последнюю память о бабушке?
– Дрянь неблагодарная, – прошипел Игорь. – Да чтоб ты...
– Уведите задержанного, – скомандовал следователь.
Домой я вернулась поздно вечером. В квартире всё ещё пахло краской, которой они расписали стены. На полу хрустели осколки бабушкиного сервиза.
Я подняла уцелевшую чашку с васильками. Села в старое кресло, где бабушка любила вязать. Позвонила директору – объяснить ситуацию с ложным доносом.
А потом впервые за эти безумные дни расплакалась. Бабуль, как же тебя не хватает...
На следующий день в дверь позвонили. Я вздрогнула, но это оказалась соседка сверху – баба Валя, единственная, кто дружил с бабушкой все эти годы.
– Леночка, – она протянула пирог с ягодами. – Ты прости, что раньше не зашла. Все эти дни наблюдала, как эти... родственнички твои тут бесчинствуют. Думала, может, помощь нужна.
– Спасибо, – я пропустила её в квартиру. – Уже всё закончилось.
– Слышала-слышала. Весь дом обсуждает. А знаешь, – она присела на краешек стула, – твоя бабушка как чувствовала. За месяц до... В общем, просила присмотреть за тобой, если что.
– Правда?
– Да. Говорит, Ленка – она сильная, справится. Но одной тяжело будет. А ты и правда справилась, – баба Валя улыбнулась. – Молодец.
Я разрезала пирог и разложила по тарелкам. Мы сидели на кухне, говорили о бабушке, о жизни. За окном шёл дождь, в старых батареях что-то булькало, а на столе стояла спасённая чашка с васильками.
И впервые за долгое время я почувствовала – это действительно мой дом. Не просто квартира в центре, а место, где живёт память. Где каждая вещь хранит тепло бабушкиных рук. Где даже стены помнят, как нужно защищать своих.
Еще рассказы на канале: