Звенящую тишину заводского двора прервал низкий гудок. Николай Кузнецов бросил взгляд на часы — половина третьего. Он поднял голову и увидел, как рабочие потоком выливаются из главного корпуса. Странно, до конца смены еще два часа.
— Коля, ты чего сидишь? — окликнул его Семеныч, мастер из соседнего цеха. — Иди в актовый, там начальство собрание проводит.
В груди у Николая неприятно екнуло. Внеплановые собрания на заводе не сулили ничего хорошего.
Актовый зал гудел как растревоженный улей. Николай протиснулся между рядами и увидел свободное место рядом с Игорем из бригады сварщиков.
— Что происходит? — спросил Николай, присаживаясь.
— Говорят, сокращение, — Игорь нервно поджал губы.
На сцену вышел директор, следом за ним — главный бухгалтер и начальник отдела кадров. Лица у всех были напряженные.
— Товарищи рабочие, — начал директор, и этот архаизм сразу насторожил всех, — экономическая ситуация вынуждает нас принять непростое решение...
Николай перестал слушать. Эти слова он уже знал наизусть. Завод сократит треть персонала. Задержка зарплаты увеличится с двух месяцев до трех, а может и больше. А в городе с населением в тридцать тысяч человек, где половина работает на заводе, найти другую работу — все равно что выиграть в лотерею.
***
Домой Николай вернулся с листком уведомления о сокращении. Двухкомнатная квартира в панельной пятиэтажке встретила его запахом борща и детскими голосами.
— Пап, смотри, меня Мария Сергеевна похвалила за этюд! — тринадцатилетняя Настя выбежала в коридор, размахивая нотной тетрадью.
— Молодец, — механически ответил Николай, разуваясь.
Ирина выглянула из кухни, вытирая руки полотенцем, и сразу всё поняла по его лицу.
— Дети, марш уроки делать, — скомандовала она. — Папу нужно покормить.
Пятнадцатилетний Димка неохотно оторвался от телефона и поплелся в комнату. Настя последовала за братом, бросив обеспокоенный взгляд на отца.
За кухонным столом, над тарелкой борща, Николай рассказал всё. Ирина молча слушала, подперев подбородок рукой. Она выглядела устало — после основной работы в школьной столовой она еще мыла полы в офисе страховой компании.
— Два месяца буду получать выходное пособие, — подытожил Николай. — А потом... Не знаю.
— Найдешь что-нибудь, — Ирина говорила уверенно, но глаза выдавали тревогу.
— Ага, в нашем городе работы навалом, — горько усмехнулся Николай. — Особенно для сорокапятилетних слесарей.
— Сантехником можно, — предложила Ирина. — Или охранником. Валера вон в ЧОП устроился.
— Валера бывший мент, у него корочки. А нормальные фирмы даже и без опыта не берут.
Поздно вечером, когда дети уже спали, Ирина достала из серванта тетрадку, в которой вела семейный бюджет. Вычеркнула зарплату мужа, пересчитала остатки, вздохнула. На оплату квартиры хватит, на еду — впритык. А еще Насте нужно платить за музыкальные занятия.
— Придется тебе еще одну подработку брать, — сказал Николай.
— Куда уж больше, — устало отмахнулась Ирина. — Я и так с шести утра до девяти вечера на ногах.
***
Утром следующего дня Николай проснулся раньше будильника. В доме стояла тишина — Ирина уже ушла в школьную столовую, дети еще спали. В углу кухни тускло светился экран старенького телевизора — передавали прогноз погоды.
Он механически достал хлеб для завтрака — буханка была уже на исходе, кусочки черствые. Николай повертел хлеб в руках и вдруг замер, вспомнив.
Когда ему было лет десять, бабушка Полина учила его печь хлеб. В деревне, где они проводили каждое лето, не было магазина, и хлеб пекли сами. Бабушка замешивала тесто в большой деревянной квашне, давала ему подняться, а потом ловко формировала круглые караваи. Николай помогал раскладывать угли в печи, подсыпать муку.
«Главное в хлебе — душа, Коленька, — говорила бабушка. — Без души он не поднимется как следует».
Николай тряхнул головой, отгоняя воспоминания. С тех пор прошло больше тридцати лет. Разве он помнит, как печь хлеб?
Но вечером, просматривая газеты с объявлениями о работе, он машинально открыл на компьютере страницу с рецептами хлеба. Читал про закваски, про температуру выпечки, про разные виды муки. Что-то в этом было знакомое, родное.
— Пап, ты что читаешь? — Настя заглянула ему через плечо.
— Да так, ерунду, — смутился Николай и переключил страницу.
***
Через неделю, когда Ирина принесла детям из магазина булку белого хлеба, Николай задумчиво сказал:
— А что, если я попробую испечь хлеб? Помню, у бабушки Полины получался отличный.
— Ты? Хлеб? — Ирина удивленно подняла брови. — Ты даже яичницу не всегда можешь пожарить нормально.
— Бабуля меня учила, — упрямо сказал Николай. — Я многое помню.
— Ну попробуй, если хочешь, — пожала плечами Ирина. — Только муку всю не потрать, она нынче не дешевая.
В первый раз хлеб не получился — тесто не поднялось как следует. Во второй раз корочка подгорела. Но к пятой попытке Николай освоился. Запах свежего хлеба заполнил квартиру, и даже Димка оторвался от телефона, принюхиваясь.
— Ого, пап, ты прям как пекарь! — восхитилась Настя, разламывая теплый кусочек.
Николай смотрел на детей, уплетающих его хлеб, и чувствовал что-то похожее на гордость. Первый раз за долгое время.
***
— Коля, слушай, а можешь еще хлеба испечь? — попросила Ирина через пару дней. — Тамара Васильевна, завуч, попробовала кусочек, что я на обед взяла, так она прямо в восторге. Спрашивает, где покупаем.
— Да без проблем, — пожал плечами Николай. — Только муки побольше купи.
К концу недели Николай испек три каравая — один для семьи, один для Тамары Васильевны и один для учительницы математики, которая тоже захотела попробовать домашний хлеб.
— Знаешь, Коля, они готовы платить, — сказала Ирина, вернувшись из школы. — По сто пятьдесят рублей за буханку.
— Сколько? — поперхнулся Николай. — В магазине вон за сорок продают.
— Так то магазинный, а у тебя настоящий, домашний. Без добавок всяких.
Николай задумался. Мука, дрожжи, соль, вода, немного масла — себестоимость одной буханки рублей тридцать-сорок. Если печь больше...
— А печь-то где? — спросил он вслух. — В нашей духовке больше двух за раз не сделать.
— У Серафимы Петровны, соседки снизу, есть газовая плита с большой духовкой, — задумчиво протянула Ирина. — Она говорила, что почти не пользуется ею, газ экономит. Может, договоримся?
Серафима Петровна, семидесятилетняя пенсионерка с первого этажа, оказалась не против подработки. За триста рублей в день и буханку хлеба она разрешила Николаю пользоваться ее кухней.
***
Через месяц у Кузнецовых было уже пятнадцать постоянных клиентов. Николай вставал в пять утра, замешивал тесто, давал ему подняться, а потом шел к Серафиме Петровне выпекать. К восьми утра первая партия была готова, и Ирина развозила хлеб по клиентам перед работой.
— Коля, надо расширяться, — сказала Ирина за ужином, подсчитывая выручку. — У меня уже очередь на твой хлеб.
— Куда уж больше? Я и так с утра до вечера как белка в колесе.
— Может, еще что-нибудь печь начнешь? Булочки, пирожки? За них можно больше брать.
— Да я не умею, — отмахнулся Николай.
— А бабушкин рецепт пирогов помнишь?
Николай задумался. Пироги с капустой, с яблоками, с картошкой... Да, пожалуй, он помнил.
***
Выходное пособие закончилось, но к тому времени выручка от продажи хлеба и пирогов уже составляла почти столько же, сколько Николай получал на заводе. Правда, половину приходилось тратить на ингредиенты, но все равно семья держалась на плаву.
Однажды утром, когда Николай возился с тестом на кухне Серафимы Петровны, в дверь постучали. На пороге стоял участковый.
— Кузнецов Николай Иванович? — строго спросил он. — Поступил сигнал о незаконной предпринимательской деятельности.
У Николая сердце ушло в пятки.
— Какой сигнал? Я просто хлеб пеку.
— И продаете его, — участковый кивнул. — Без регистрации ИП, без санитарной книжки, без разрешений.
— Товарищ капитан, его с завода сократили, — тихо сказала Серафима Петровна, выглядывая из-за спины Николая. — У него двое детей, жена работает на двух работах. Что ж им, с голоду помирать?
Участковый вздохнул.
— Я понимаю ситуацию, но закон есть закон. Либо регистрируйтесь официально, либо прекращайте деятельность.
***
Вечером собрался семейный совет. Ирина принесла из интернет-кафе распечатки о регистрации ИП, о требованиях СЭС, о налогах.
— Проще на завод вернуться, — мрачно сказал Николай, глядя на бумаги. — Там хоть зарплату обещают вовремя выдавать теперь.
— Нет уж, — покачала головой Ирина. — Я своими глазами видела, как ты ожил с этой выпечкой. На заводе ты был как робот.
— Но где взять деньги на все эти разрешения? На аренду помещения?
— Папа, — вдруг подала голос Настя. — А помнишь, ты рассказывал, что дядя Витя чем-то владеет в городе?
Виктор, старший брат Николая, был предпринимателем в соседнем областном центре. Они редко общались — разные жизненные пути, разные интересы.
— Не буду я у него просить, — отрезал Николай.
— А и не надо просить, — возразила Ирина. — Предложи ему вложиться. Компаньоном стать.
***
Виктор приехал через два дня. Высокий, представительный, в дорогом пальто, он осмотрел квартиру брата цепким взглядом бизнесмена.
— Ну, показывай свою пекарню, — усмехнулся он.
Николай привел его к Серафиме Петровне. Старая плита, деревянный стол, скалки да формы для выпечки — вот и вся пекарня.
— И сколько ты тут производишь?
— Двадцать буханок хлеба и около тридцати пирожков в день, — ответил Николай.
— И куда сбываешь?
— Учителя у жены на работе берут, соседи, друзья друзей...
Виктор попросил попробовать хлеб. Отломил кусок, понюхал, тщательно прожевал.
— Славный хлеб, — признал он. — Как у бабки нашей.
Потом они сидели на кухне у Кузнецовых, пили чай. Виктор изучал цифры, что подготовила Ирина.
— Значит так, — наконец сказал он. — Я готов вложиться, но на определенных условиях.
Предложение было таким: Виктор арендует небольшое помещение, оборудует его под мини-пекарню, поможет с оформлением документов. Прибыль делят пополам — ему как инвестору, Николаю как мастеру-пекарю.
— А условия какие? — настороженно спросил Николай.
— Первое: ты должен расширить ассортимент. Хлеб ржаной, пшеничный, с добавками разными. Второе: нанимаем помощника тебе, чтобы больше производить. Третье: никакой самодеятельности без согласования со мной.
Николай и Ирина переглянулись.
— А если я не согласен?
— Тогда вари дальше свой кустарный бизнес, пока налоговая не накроет, — пожал плечами Виктор.
***
Мини-пекарню открыли через два месяца. Небольшое помещение на первом этаже жилого дома, две мощные печи, холодильная камера для хранения сырья. Пока Николай обучал секретам теста нового помощника — Сергея, уволенного с того же завода, — Ирина занималась продажами и работала с клиентами.
Димка, неожиданно для всех, стал интересоваться бизнесом. Сначала он просто заходил после школы, чтобы взять свежий хлеб, но потом начал помогать: придумал страницу пекарни в социальных сетях, фотографировал продукцию, снимал короткие видео о процессе.
— Пап, а давай сделаем доставку? — предложил он как-то. — Многие просят привезти хлеб домой, особенно пожилые люди.
Николай говорил, что денег на машину нет, но Димка не отступал:
— Можно с велосипедом для начала. У меня друг Лешка подрабатывает курьером для пиццерии, у него есть специальная коробка для перевозки. Можно такую же сделать.
Идею с доставкой одобрил даже Виктор.
***
Настя теперь могла спокойно ходить на музыкальные занятия — деньги на оплату были. Ирина наконец-то уволилась с подработки в офисе, целиком сосредоточившись на пекарне. Николай освоил новые рецепты: хлеб с семечками, с сухофруктами, даже французские багеты.
Но главное — в доме появилось то, чего давно не было: надежда. Теперь, когда Николай просыпался по утрам, он не чувствовал тянущей тревоги. Он знал, что его ждет работа, которая ему нравится. Знал, что может обеспечить семью.
Однажды, когда они с Ириной возвращались вечером домой после рабочего дня, она вдруг остановилась и обняла его.
— Знаешь, я горжусь тобой, — тихо сказала она. — Ты смог всё изменить.
— Мы смогли, — поправил Николай, обнимая ее в ответ. — Ты, я, дети — мы все вместе.
В маленьком провинциальном городке на одну счастливую семью стало больше. Семью, которая поняла простую истину: иногда, чтобы выжить, нужно просто вспомнить то, что хорошо умеешь. И не бояться начать заново.
Вам будет интересно: