Продолжение дневника поездки Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I к Царю Петру I, в 1699 году, веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом
1 апреля 1699 г. Несколько татарских крымских орд вторглись в пределы московские и со стремительной быстротой проникли до самой Азовской крепости. Никто не смел отразить внезапной опасности; страх, охвативший всю область, усугубил скорость и силу неприятелей. Враги оставили по себе памятниками невознаградимые несчастья и следы неслыханной жестокости.
Эти разбойничьи шайки увели с собою в жесточайшее рабство многих офицеров, еще большее число солдат и неимоверное множество жителей.
2 и 3 апреля 1699 г. Исповедующие греко-русскую веру, с неменьшим, чем римляне, благочестивым усердием поклоняются образам святых, и на их ходатайство справедливо возлагают большую надежду и упование, однако ж, далеко менее того, которое, по законам священной религии, обязаны иметь к Богу, как Всевышнему Существу и Создателю всего мира; они только уповают на святых, как на друзей Бога и наших заступников.
И потому, особенное чествование, оказываемое русскими святым и их образам, отнюдь непредосудительно. Очень сомнительно, чтобы набожность их была суеверна, когда больные, дряхлые люди, которым уже не может помочь врачебная наука, прибегают, как к целебному средству, к обряду, состоящему в том, что священник прикасается к их голове образом святого, к которому они питают особенное благоговение.
Поэтому, считал я нужным упомянуть здесь, что воевода Шеин (Алексей Семенович) участвовал, при большом стечении московских жителей, в торжественном ходе с иконою к дому какого-то больного, лежавшего в постели.
5 апреля 1699 г. Сегодня господин посланник осматривал царский замок Кремль, по которому водил его какой-то немецкий полковник.
В зале, в которую обыкновенно приводят при представлении Царю (Петр I) великих послов государей, возвышается вызолоченный серебренный трон, украшенный множеством драгоценных камней, во всем достойный величества владетеля. Других сокровищ там не видно; так как Царь до сих пор не желает жить в этом замке, то они хранятся в сундуках.
В той части замка, из которой открывается чудный вид на протекающую реку Неглинную, раскинуты, возле стены, над вторым ярусом, весьма приятные садики; жаль, что они запущены и приходят в упадок по нерадению смотрителей.
Посол осматривал также и тот покой, из которого, через решетку, царевна Софья могла слышать все предложения послов и ответы министров во время московского троевластия и господства, захваченного первым министром Василием Голицыным.
К этому покою прилегает прекрасно убранный зал, назначенный для сношений с великими послами. Имеются также две изящные часовни, одна летняя, другая зимняя; в летней поклоняются чудотворной иконе Богородицы, привезенной из Смоленска. В церкви Благовещенья Пресвятой Девы Марии находятся гробы и памятники всех царей, имеются также изображения тех царей, которых праведную жизнь после их кончины ознаменовали чудеса.
Такое, по крайней мере, получил объяснение г-н посол на свой вопроса, почему нет здесь изображения Ивана Васильевича, московского тирана.
Кроме образа "Усекновение главы Иоанна Предтечи", показывали еще образ Богородицы, купленный за 17 тысяч рублей. Дед (Михаил Федорович), отец (Алексей Михайлович) и самый старший брат, ныне владеющего Царя, похоронены месте перед одним престолом в каменных гробах. Этот храм (здесь Архангельский) имеет 9 башен: все они вызолочены; на их верхах водружено столько же крестов, отличающихся таким же богатством.
Говорят, что крест на самой высокой башне, имеющий более прочих блеска, вылит из чистого золота. Вблизи, насупротив; в церкви, называемой собором (sabora), покоятся все патриархи и митрополиты, признанные святыми.
Один из них, называемый Ионою (Jona), предпочтительно перед прочими служит предметом поклонения. В этой церкви хранится частица ризы нашего Спасителя и рука Св. Андрея, до сих пор невредимая, к которой мы прикладывались. Престол Царский в этой церкви очень искусной работы и самый древнейший: он привезен сюда из Киева, князьям которого прежде принадлежал.
Напротив этого престола стоит престол патриарха, украшенный различною живописью. Кресла княгинь стоят в другой части храма и обиты драгоценною материей из красного шелка.
Вновь взбунтовались в городе Азове 7 cтрелецких подков. Они сделали постановление не допускать к себе Царя, ибо им известна ненависть к ним Государя. Стрельцы не сомневаются в том, что все они погибнут, если впустят к себе Царя; а так как они уверены, что смерть их все равно ожидает, то и решились умереть, по крайней мере, не без мести.
Кто потерял всякую надежду на спасение, тот ищет утешения в том, чтобы заслужить наказание. Они решились, призвав на помощь крымских татар, прибегнуть к самым отчаянным мерам, и рассчитывают, что те стрельцы, которые, сосланы были в окрестности Азова, пользуясь случаем отомстить за свое изгнание, вновь подвигнутся на мятеж, и из одного только удовольствия получить возмездие за их уничтожение, вместе с ними пожертвуют собою, так как раны их еще не зажили.
Распространяется молва, что эти преступные затеи найдут поддержку в том воеводе, которого совесть упрекает во многих порочных поступках и который, опасаясь, казни, колеблется в верности в повиновении Царю, а потому готов принять сторону мятежников, чтобы отдалить минуту своего наказания, или добровольною смертью избегнуть топора палача.
По поводу всех этих обстоятельств, везде собирают солдат и призывают из крепостей гарнизоны. Война приняла теперь вид внутренней усобицы, чем войны с врагами страны.
6 апреля 1699 г. Боярин Лев Кириллович Нарышкин вызван, по царскому повелению, в Воронеж. По общему мнению, Государь призвал его к себе, что он притворялся больным, чтобы избавиться от этой поездки.
Все жители Москвы, без изъятия, записаны в подушной оклад; они должны, согласно своему достоянию, или доходам, получаемым ими от торговли, вносить ежегодно определенную подать. Поэтому бегут они ежедневно сотнями и тысячами, но принуждены будут возвратиться в Москву, которую своим выходом обратили бы в пустыню.
Теперь в Москве большая дороговизна на овес и съестные припасы. Это объясняют тем, что, когда солдаты, недавно обязанные были вывозить трупы казненных за город для погребенья, то они, ссылаясь на царское повеление, принуждали извозчиков (sboseckios), т. е., поселян, выбрасывать поклажу из телег и класть в них мертвые тела, или принуждали оставлять им повозки и отправляться копать ямы.
При этом солдаты имели дерзость присвоить себе хлеб, сено, овес и все, что привезли поселяне. Правда, что солдаты были за это наказаны, что весьма справедливо, но все же поселяне, вследствие понесённых ими потерь, распуганы и ничего более не везут в Москву, опасаясь, чтобы привезенное ими на продажу не сделалось вновь жертвою и добычею своевольного грабежа солдат.
8 и 9 апреля 1699 г. Около девяти часов утра был большой пожар недалеко от Посольского двора, за палатами воеводы Шеина. Боярин Салтыков и князь Алексей Михайлович Черкасский много пострадали через это несчастье; горело в продолжение четырех часов, отчего превращены в пепел их собственные палаты и многие, окружавшие оные, деревянные дома.
Здесь не употребляют воду для тушения огня, но, для пресечения пожара, только разбирают дома. Правда, что на пожарных оловянных трубах, нередко видны значки со знаками, отличающими солдат разных полков, но очень редко можно заметить людей, употребляющих эти трубы в дело. Пламя с ближайших домов захватывало людей, разбиравших крыши, когда они вовсе об этом не думали, и препятствовало им продолжать их работу.
На место, где свирепствовало пламя, вынесли, чтобы пресечь его, икону Божьей Матери. Сегодня также сгорел один дом в Немецкой слободе.
18 апреля 1699 г. Г-н чрезвычайный посол со всеми своими отправился пешком в Немецкую слободу, отстоящую на один час пути от Посольского дворца, посетить гроб Христа. Исполняя такое благочестивое дело, пошли мы туда ночью к торжественному богослужению в честь Воскресения нашего Спасителя.
20 и 21 апреля 1699 г. Господин чрезвычайный посол отправился к думному дьяку, желая, из расположения к нему, сообщить ему кое-что такое, что могло бы быть весьма полезно и пригодно знать состоящему при Порте Оттоманской.
Боярин Фёдор Алексеевич Головин пожалован Царем в адмиралы.
22 апреля 1699 г. Говорят, что состоявшие при посланнике Бранденбургского курфюрста завели с жителями ссору на дороге между Москвой и Новгородом, и что, в следствие этого, жизнь посланника подвергалась большой опасности.
23 апреля 1699 г. Г-н посол, с одним из своих друзей, посетил полковника Гордона (Патрик), который был на службе в Кремлевском замке; у него содержался в ту пору под стражей некто Алмазов, принадлежащий к одному из знатных родов московского дворянства, Фёдор Матвеевич Апраксин женат на его сестре, сестра же Апраксина (Марфа Матвеевна) - вдова Царя, скончавшегося 17 лет тому назад (Федор Алексеевич).
Слуги вышеупомянутого Алмазова "катали яйца" и может быть при этом были чересчур смелы и слишком много шумели, и когда караул приказал им удалиться, то они его не послушались, утверждая, что теперешнее время (т. е. Пасхальное) позволяет им по обыкновению забавляться. Но караульный не удовольствовался этим и сказал им, что "если не пойдут прочь, то он принудит их к тому палкой".
Те рассердясь, принялись сначала ругаться, а после и драться. Пришло подкрепление к караулу, но слуги были, по своей ярости, бойчее и прогнали их. Когда дело было доведено до сведения князя Михайлы Алегуковича Черкасского, то он приказал секретарю, чтобы тот распорядился взять под стражу виновных слуг Алмазова, и для исполнения этого приказа послал в дом Алмазова писаря с 15-ю солдатами.
Писарь, по ошибке, или по злоумышлению, давшего приказание секретаря, взял не рабов, но самого господина, невинного, вовсе не знавшего о случившемся, и потащил бы его в самую сквернейшую темницу, если бы полковник Гордон, уведомленный об этом происшествии вдовствующей Царицей (Наталья Кирилловна), свойственницей Алмазова, не отнял его силой у писаря и солдат, не соглашавшихся выпустить Алмазова из своих рук, и не назначил ему местом содержания своего жилища.
В Московии так водится, что солдаты, не разбирая звания и обстоятельств, по своему произволу ужасно бьют задержанных кулаками, ружьями и палками, и, впихнув их в самую отвратительную конуру, мучат разными способами, в особенности же богатых, которым прямо говорят, что побоям не будет конца, если они не дадут им известного количества денег.
Не глядя на то, как кто идёт под стражу, добровольно ли, или сопротивляется, они во всяком случай бьют каждого. Алмазов, отличный молодой человек, освобожден был в моих глазах из под стражи и отправился к Царице благодарить за ее ходатайство.
24 апреля 1699 г. Главный почтмейстер царской почты, думный дьяк Сибирского приказа, Андрей Андреевич Виниус, русский, но немецкого происхождения, был у нас на обеде с каким-то монахом, Карионом Истоминым и многими немецкими офицерами.
К несчастью, вновь случился пожар и сгорел дом боярина Льва Кирилловича.
25 апреля 1699 г. Каждый боярин обязан, по повелению Царя, внести 500 рублей на построение кораблей, а кто владеет более чем ста мужиками, тысячу рублей, у кого же менее ста душ крестьян, обязан заплатить только сто рублей.
26 и 27 апреля 1699 г. Получено по почте известие, что Прокопий Возницын, полномочный посол, уехал из Вены. Он ложно обвинил императорских уполномоченных в том, что они сделали ошибку, заключая двухгодичное перемирие; но императорский посланник, данными им поспешными объяснениями, ясно опровергнул его обвинения. Через это, сообщивший неверное показание, подвергнулся большой опасности вследствие гнева Царя.
- По получении известия о возмущении стрельцов, Петр 1-й поспешно поскакал с Лефортом и Головиным, в Москву, оставив Возницына в Вене, для окончания переговоров о мире с Турцией, откуда тот отправился в Карловцы на конгресс, где, преодолев все препятствия, которые представляли ему уполномоченные императора Австрии, Англии, Голландии, Венеции, и Польши, настаивавшие "на возвращении Порте наших завоеваний", успел заключить с последней на два года (14 января 1699 г.) договор.
- В донесении Государю Возницын, подробно описал все, происходившее в Вене и Карловцах. Это-то Корб называет клеветой. Но интрига императорского посла и Украинцева, соперника по службе Возницыну, подействовали: Украинцев был отправлен в Царьград посланником, а Возницыну велено было по-прежнему присутствовать в Посольском приказе. Замечательно, что Возницын, возвратясь из Карловцев в Вену, вел переговоры, по приказанию Государя, с императором о сербах. Это чуть ли не первое заступление Петра I-го за них.
28, 29, 30 апреля 1699 г. Сегодня праздновали мы годовщину нашего торжественного въезда. Разнеслась молва, что Царь уехал из Воронежа в Азов.
1 мая 1699 г. Мы сегодня в первый раз отведывали рыбу, которую самоеды употребляют вместо хлеба, высушив ее сперва на воздухе.
2 мая 1699 г. Воспрещена присылка в Москву, каких бы то ни было писем из Азова и из Воронежа. И потому это только одна темная молва, что 50 азовских мятежников казнены в Воронеже.
3 и 4 мая 1699 г. Хотя продажа водки принадлежит только Царю, однако же некоторые из простого народа, называемые ямскими, продавали ее в своих домах, несмотря на положительное по сему предмету царское запрещение; вследствие этого сберегатель казны, Петр Иванович Прозоровский, с целью прекратить эту противозаконную торговлю, потребовал у генерала Гордона 50 солдат, которых генерал и прислал ему немедленно.
Петр Иванович послал с сими солдатами писаря, приказав ему всю водку, в означенных местах найденную, взять, как запрещенный товар, и доставить в царский погреб; но когда те хотели исполнить приказ, многие ямщики, собравшись гурьбою, принялись их отгонять, и в происшедшей свалке пало три солдата и многие из них ранены.
Ямщики угрожали при том, что "будет хуже, если еще раз назначат подобное преследование". Такая дерзость привела в недоумение всех лиц облеченных властью над городом, и они не знают, как в этом случай поступить, употребить ли силу, или до времени не предпринимать никаких строгих мер.
5 мая 1699 г. Когда один из гонцов г-на датского посланника садился уже на извозчика (shoseck), какой-то русский крикнул "фря!" (frica); тот немедленно выскочил из своей повозки, чтобы приколотить ругателя, так как это слово говорится здесь только в поношение немцам. Но русский побежал, крича "караул и что немец-разбойник угрожает его жизни".
На этот шум явились солдаты, схватили гонца и отвели, как разбойника, в Приказ, но, по очевидной невинности, его освободили, и он скоро возвратился домой, заплатив, однако, одну гривну.
Теперь в Московском царстве большое неустройство. Уезжая, Царь назначил князя Черкасского правителем и попечителем города; Гордону же сказал: "Я все отдаю на твои руки, все твоей верности препоручаю". Но на верховную власть по военным делам притязает какой-то писарь, служащий у князя Ромодановского, который утверждает, что "этот князь - главный начальник войск; а как он, уезжая, свою власть передал ему, писарю, то он, стало быть, и должен этою частью вполне заведовать".