«Она пришла за чаем. Потом — за солью. Потом — за моей жизнью. И улыбалась так мило, что отказать казалось преступлением».
— Ариночка, золотце, у тебя не найдется пакетик чаю? Я свой весь извела, а до пенсии еще три дня, — голос бабы Любы звучал так жалобно, что отказать было невозможно.
— Конечно, Любовь Михайловна, сейчас принесу, — вздохнула Арина, откладывая недочитанную книгу.
Это была уже пятнадцатая просьба за два дня. Сначала соль, потом сахар, затем таблетки от давления, которые почему-то нужно было купить именно в аптеке в соседнем поселке, куда Арина "все равно едет".
— И сахарку, если можно, граммов триста. И хлебушка... Вчерашний можно, мне не гордость.
Арина сжала зубы, но улыбнулась. Всего два месяца назад она получила в наследство этот дом от троюродной тетушки Веры, которая прожила здесь последние семь лет своей жизни. Дом был старенький, но крепкий, с участком в пятнадцать соток и видом на речку. Настоящее сокровище для городской жительницы, мечтавшей о тихом месте для отдыха и работы на фрилансе.
— Держи, Любовь Михайловна, — Арина протянула через забор пакет со снедью.
— Дай бог тебе здоровья, деточка! — расплылась в улыбке баба Люба, но руку с пакетом не убрала. — А маслица сливочного не найдется? Совсем чуток...
— В следующий раз, — твердо сказала Арина. — Мне работать нужно.
— Какая работа на даче? — удивилась баба Люба. — Ты же отдыхать приехала! Вот я в твои годы, в тридцать-то два, на трех работах горбатилась. Детей поднимала. А ты одна, вольная пташка...
Арина поморщилась. Откуда старушка знала ее возраст — оставалось загадкой. Впрочем, в деревне все про всех знают.
— Я дизайнер, Любовь Михайловна. Работаю удаленно.
— А, картинки рисуешь, — понимающе кивнула баба Люба. — Это не работа, это баловство. Вот скажи, чего тебе стоит старушке помочь? Завтра мне в поликлинику надо, в район. А автобус в шесть утра, да и ходит раз в день. Ты же на машине, тебе не сложно...
Арина почувствовала, как внутри что-то сжимается. Она приехала на дачу на две недели — доделать срочный проект в тишине и покое. Какая поликлиника? Какие поездки?
— Любовь Михайловна, я правда очень занята. К тому же, я не очень хорошо знаю дорогу...
— Так я покажу! — оживилась баба Люба. — Я там все знаю, каждый кустик. И обратно потом в магазин заедем, мне продукты тяжело нести. И тебе молочка свежего возьмем, у них там от фермера привозят...
В этот момент телефон Арины зазвонил спасительной трелью.
— Простите, мне нужно ответить, — с облегчением сказала она и поспешила в дом.
— Ты представляешь, Марин, она теперь каждый день! — возмущенно шептала Арина в трубку, сидя на кухне и поглядывая в окно, где маячила фигура бабы Любы, демонстративно полющей грядки у самого забора.
— Сегодня утром пришла в семь утра. Стучит и кричит: "Ариночка, у тебя молоко вчера осталось? Мне для котика!"
— У нее есть кот? — хихикнула подруга.
— В том-то и дело, что нет! — простонала Арина. — Я видела ее двор, там только курицы. А вчера она просила меня отвезти ее на рынок за рассадой помидоров. Я отказалась, так она обиделась и сказала соседке через дорогу, что "городские совсем оборзели, помочь старушке жалко".
— Так и скажи ей прямо, что ты не нанималась в личные водители, — посоветовала Марина.
— Не могу я так. Она же старенькая, ей 67 лет. К тому же, она тут одна живет, дети в городе, навещают редко.
— И что? Это не делает тебя обязанной обслуживать ее прихоти. Тебе сколько, 32? У тебя своя жизнь, свои дела.
— Да знаю я! — вздохнула Арина. — Но как-то неловко. Она мне в первый день такие пирожки принесла, с капустой. И про тетю Веру столько историй рассказала...
— Классическая схема, — хмыкнула Марина. — Сначала пирожки, потом — список требований. Она же тебя прощупывала. Видит, что ты мягкая, воспитанная, отказать не можешь. Вот и села на шею.
В окно снова постучали. Баба Люба стояла под окном с корзинкой клубники.
— Марин, она опять тут. Перезвоню!
— Ариночка, смотри какая клубничка! — пропела баба Люба, когда Арина вышла на крыльцо. — Первая, только созрела. Я тебе собрала, пробуй!
— Спасибо, — улыбнулась Арина, принимая корзинку. Ягоды действительно выглядели спелыми и ароматными.
— Кушай на здоровье, деточка, — ласково сказала баба Люба и тут же сменила тон: — А ты не могла бы мне завтра помочь? Мне нужно окна помыть, а лестницу держать некому. Я бы соседку попросила, да у нее спина больная...
— Любовь Михайловна, — начала Арина, чувствуя, как щеки начинают гореть от неловкости. — Я правда очень занята работой. У меня сроки горят.
— Да какая работа! — отмахнулась старушка. — Час делов-то. А потом посидим, чайку попьем. Я тебе про твою тетку расскажу, знаешь, какие истории у нас с ней были? Она ведь тоже поначалу гордая была, все работа да работа. А потом поняла, что помогать нужно людям...
Арина прикусила губу. Тетя Вера, насколько она помнила, была женщиной самостоятельной и своенравной. Трудно было представить, чтобы она потакала чужим капризам.
— Хорошо, — сдалась Арина. — Но только час, не больше. У меня действительно дедлайн.
— Вот и славно! — просияла баба Люба. — А заодно мне на почту сходишь, посылку получишь. У меня спина что-то разболелась, не дойду. Да и огород полить надо бы...
— Я к вам всего на пять минут! — голосила баба Люба, стоя на пороге дома Арины через три дня. На улице лил дождь, и старушка промокла до нитки. — Совсем ненадолго, только переждать! У меня крыша протекает, представляешь? Прямо над кроватью капает!
— Заходите, конечно, — вздохнула Арина, пропуская соседку в дом.
— Ох, у тебя тут хорошо как, тепло, — одобрительно оглядываясь, сказала баба Люба. — А чего так скромно живешь? Мебель старая, тетки твоей еще. Ты бы новую купила. И обои переклеила. Эти уже выцвели совсем.
— Мне нравится, — коротко ответила Арина, ставя чайник. — Атмосферно.
— Атмосферно, — передразнила баба Люба. — Старьё, оно и есть старьё. Вот я бы на твоем месте... О, шоколадка! С орехами, мои любимые! — она ловко подхватила плитку шоколада со стола.
— Вообще-то, я ее к чаю берегла, — пробормотала Арина, но баба Люба уже вскрыла упаковку.
— Не жадничай, деточка. Тебе что, жалко для старушки? У тебя вон их сколько, — кивнула она на пакет из супермаркета, где действительно лежали еще две плитки.
— Дождь вроде стихает, — намекнула Арина через полчаса, когда чай был выпит, а шоколадка съедена.
— Да куда там, — махнула рукой баба Люба. — Только разошелся. Я тут посижу еще. А ты что, выгоняешь старушку под дождь?
— Нет, что вы, — смутилась Арина. — Просто у меня работа...
— Все работа да работа, — проворчала баба Люба. — Молодая еще, успеешь наработаться. А мне поговорить не с кем. Я ведь, знаешь, сорок пять лет на почте оттрубила. С людьми всегда. А теперь на пенсии сижу одна-одинёшенька. Дети далеко, внуки не пишут...
И она пустилась в долгий рассказ о своей нелегкой жизни, детях-неблагодарных, пенсии маленькой и болезнях многочисленных. Арина слушала вполуха, поглядывая на часы. Время шло, работа стояла, дедлайн приближался неумолимо.
— Любовь Михайловна, — наконец решилась она, когда часы показали начало шестого. — Мне правда нужно поработать. У меня заказчик в Европе, разница во времени...
— Ой, да что ты все про работу! — отмахнулась баба Люба. — Лучше посмотри, что я тут принесла, — и она вытащила из кармана помятый листок. — Список продуктов. Я тут подумала, ты же завтра в город поедешь, заберешь заодно. Немножко совсем: хлеб, молоко, творог, сметана, масло, крупа гречневая, рис, макароны, консервы рыбные три банки, чай, кофе, сахар...
Список продолжался на обороте листа.
— Я завтра не планировала ехать в город, — попыталась возразить Арина.
— Как не планировала? — искренне удивилась баба Люба. — А кто мне вчера говорил, что на почту поедет, посылку отправлять?
— Я говорила про следующую неделю...
— Ну так поедешь завтра, — отрезала баба Люба. — Что тебе, сложно, что ли? Всё равно ведь едешь. А старушке помочь — святое дело.
— И дернул же меня черт согласиться подвезти ее до райцентра! — жаловалась Арина подруге по телефону вечером. — Теперь она решила, что я ее личный шофер. Сегодня заявила, что ей нужно в банк, в соцзащиту и еще в пять мест "по делам".
— Пошли ее куда подальше, — посоветовала Марина. — Или просто перестань открывать дверь.
— Легко сказать, — вздохнула Арина. — Она мне сегодня сказала: "Я тебя вырастила, я тебя и закопаю". Ну, в смысле шутя так сказала, когда я отказывалась везти ее к подруге на другой конец района.
— Ого! — присвистнула Марина. — Да она тебя запугивает! Слушай, а что соседи говорят? Она со всеми такая?
— Я толком ни с кем не общалась еще. Но завтра пойду знакомиться с дядей Колей, он через два дома живет. Говорят, он тут давно, все про всех знает.
— Отличная идея, — одобрила Марина. — И да, хватит уже прогибаться. Твое время и ресурсы принадлежат тебе, а не какой-то наглой бабке, которая решила, что может ими распоряжаться.
— Так она с каждым новеньким такое вытворяет, — подтвердил дядя Коля, угощая Арину чаем с малиновым вареньем. — Тут до тебя семья москвичей дачу купила, так она их за два месяца так достала, что они дом продали и уехали. А перед ними художник какой-то жил, так она его вообще своим натурщиком сделала — заставляла каждый день портреты рисовать. В прошлом году у Веры, тетки твоей, квартирантка жила, студентка. Так Люба ее сначала готовить заставляла на двоих, потом стирать, потом за продуктами посылала...
— Но как она это делает? — недоумевала Арина. — Почему все соглашаются?
— А ты вот согласилась, — хмыкнул дядя Коля. — Потому что манипулирует мастерски. Сначала доброта, пирожки-ватрушки, потом жалость — "старая я, больная", потом чувство вины нагнетает: "молодежь нынче бессердечная". И люди ведутся.
— А что с ней делать?
— Границы ставить, — пожал плечами дядя Коля. — Жестко и сразу. Я вот как въехал сюда пять лет назад, она ко мне с пирогами. Я поблагодарил, съел и сказал: "Любовь Михайловна, спасибо за угощение, но я человек занятой и нелюдимый. Помогать по хозяйству не буду, возить никуда не буду, в долг не даю, продукты не покупаю. Ничего личного, просто такой я человек." Она обиделась, конечно, неделю дулась. Зато теперь только здоровается при встрече и все.
— Я так не смогу, — вздохнула Арина.
— Сможешь, если припрет, — усмехнулся дядя Коля. — А то сожрет она тебя со всеми потрохами. У нее это отработано годами.
— Любовь Михайловна, нам нужно поговорить, — решительно сказала Арина, стоя на пороге домика бабы Любы на следующее утро.
— Ой, Ариночка, как хорошо, что ты пришла! — обрадовалась старушка. — А я как раз хотела тебя просить. Мне тут внучка звонила, говорит, посылку выслала. Не могла бы ты...
— Нет, — перебила ее Арина. — Я пришла сказать, что больше не смогу вам помогать. У меня много работы, дедлайны, я и так уже две недели из графика выбилась.
Лицо бабы Любы мгновенно изменилось. Из добродушной старушки она превратилась в настоящую фурию.
— Ах ты, неблагодарная! — взвизгнула она. — Я к ней со всей душой, а она! Все вы, молодежь, такие — черствые, бездушные! Только о себе и думаете! А о старшем поколении кто позаботится? Кто мне поможет, больной, немощной?
— Если вам кажется, что я обязана — это не значит, что я действительно обязана, — жестко ответила Арина. — Это значит, что вы хорошо манипулируете. Но манипуляции закончились. В соцзащите есть специальная служба помощи пожилым людям. Я узнавала, они могут приходить два раза в неделю, приносить продукты, лекарства, помогать с уборкой.
— Не нужна мне никакая соцзащита! — отрезала баба Люба. — Они воруют, хамят! А ты... ты... Да я твоей тетке всю жизнь помогала! Огород полола, кур кормила, когда она болела! А теперь ее племянница родная мне такое говорит!
— Моя тетя умерла три месяца назад, а до этого жила здесь семь лет, — спокойно сказала Арина. — И что-то я не замечала, чтобы в ее доме было много следов вашей помощи. Зато нашла ее дневник, где она писала, как вы ее донимали постоянными просьбами. И как она жалела, что сразу не пресекла это.
Это был блеф — никакого дневника тети Веры Арина не находила. Но он сработал. Баба Люба осеклась на полуслове и поджала губы.
— Значит так, — продолжила Арина, чувствуя прилив уверенности. — Я больше не буду вас возить по делам. Не буду ходить за продуктами. Не буду давать деньги в долг, который вы не возвращаете. Не буду выполнять работу по дому. Я приехала сюда отдохнуть и поработать, а не стать вашей личной помощницей.
— Да кто ты такая! — взвилась баба Люба. — Понаедут тут, указывают! Да я участковому пожалуюсь! Скажу, что ты меня, старую женщину, обижаешь!
— Жалуйтесь, — пожала плечами Арина. — Я записала наш разговор на телефон. И еще я поговорила с соседями. Оказывается, вы каждый год находите новую жертву. В прошлом году студентку-квартирантку изводили, до этого — семью из Москвы, еще раньше — художника...
Баба Люба побледнела и отступила на шаг.
— Уходи, — прошипела она. — Вон с моего двора!
— С удовольствием, — кивнула Арина. — И вы на мой больше не приходите. Никогда.
— И что, она так просто отстала? — недоверчиво спросила Марина через неделю, сидя с Ариной на веранде и потягивая холодный лимонад.
— Если бы, — усмехнулась Арина. — Три дня караулила меня у калитки, кричала на всю улицу, что я "старушку довела", что я "хуже фашистов" и вообще "мать родную на улице брошу". Потом начала соседям жаловаться. Но не на ту напала — они все ее знают как облупленную.
— А сейчас?
— Дуется. Делает вид, что меня не существует. Иногда, правда, специально громко рассказывает соседке через забор, какая я "злая и бессердечная". Но это я переживу.
— Ты молодец, — одобрительно сказала Марина. — Многие бы не смогли так твердо стоять на своем.
— Знаешь, что помогло? — улыбнулась Арина. — Я купила шляпу с огромными полями и наушники с шумоподавлением. Как только вижу, что она на горизонте нарисовалась, сразу надеваю. И не слышу ничего. А если она стучится — не открываю. Она поорет-поорет у калитки и уходит.
— Гениально! — рассмеялась Марина. — А собаку еще заведи для полного комплекта.
— Уже, — подмигнула Арина и свистнула. Из-за угла дома выбежала молодая немецкая овчарка. — Знакомься, это Грета. Я ее из приюта взяла три дня назад. Баба Люба ее боится как огня, хотя Грета добрейшее создание. Просто выглядит внушительно.
— Кажется, я создала систему, — с гордостью сказала Арина. — Шляпа, наушники, овчарка. Франшиза "Антинаглая бабка". Хочешь — запускай.
Они рассмеялись, и Арина с удовольствием отметила, что впервые за всё время пребывания на даче чувствует себя по-настоящему спокойно и свободно.
— Раньше я думала, что быть хорошим — значит помогать всем, — задумчиво сказала она. — Теперь знаю: быть хорошим — это ещё и уметь сказать "нет".
А у вас были такие "вежливые пожиратели времени"?